Дети у Светланы Петровны какието странные, шепнула консьержка, протирая стеклянную перегородку.
Тихие, как мыши, согласилась вахтерша, только глазами зыркают.
Я вселился в новую квартиру в Москве месяц назад, и коробки всё ещё пугали меня в углах. Работа съедала всё время, а дома я лишь сидел за компьютером до ночи. Единственное, что успел обустроить,это кухня, ведь готовка была моим спасением после трудового дня.
Соседей почти не знала: иногда кивала им в подъезде. Поэтому, когда в дверь позвонила женщина с нервным взглядом, я сначала не понял, кто она.
Наталья, извините за беспокойство Я Светлана, ваша соседка. У меня небольшая проблема
Говорила она, постоянно отводя взгляды на детей, стоявших за её спиной, словно два воробья. Мальчикхудой с умными глазами и девочкамалышка с туго заплетёнными косичками, будто кожа на висках вотвот порвётся.
Мне срочно нужно уехать, буквально на пару часов. Не могли бы вы
Присмотреть за детьми? закончил я её фразу. Отказ казался нелепым, а одиночество уже стало привычкой.
Да! Я мигом. Туда и обратно, ответила она, бросив детей в квартиру так тихо, будто их и не было. Пришептав чтото на ухо, Светлана исчезла.
Как вас зовут? спросил я, пытаясь улыбнуться.
Артём, тихо произнёс мальчик.
Аня, эхом отозвалась девочка.
Что хотите пить? пошла я на кухню.
Артём переглянулся с сестрой и прошептал:
А можно?
Голос его звучал, как будто я просила у него запретную воду.
Конечно, могу! У меня есть сок, вода, чай
Пока я доставала стаканы, заметила, как Аня украдкой поглядывает на вазу с печеньем. Как только я обернулась, она отвернула взгляд.
Берите печенье, я сама его испекла, подвинула я вазу ближе.
Правда можно? снова шепотом.
Чтобы разрядить атмосферу, я начала рассказывать о своей коллекции кулинарных книг, показывая красивый альбом с фотографиями тортов. Дети приближались, но каждый звук, будь то хлопнувшая форточка или сигнал машины за окном, заставлял их подпрыгивать.
Через четыре часа Светлана вернулась, ворвавшись, как буря:
Артём! Аня! Быстро домой!
Дети подскочили, как по команде. Аня задела вазу, та упала, и девочка замерла в ужасе.
Всё в порядке, успокоила я, заметив, как она машинально потерла запястье и одернула кофту, где проступал синяк, будто от сильного захвата.
Спасибо, бросила Светлана, выталкивая детей в подъезд.
Я осталась у двери, глядя, как она захлопнулась. Чтото было явно не так.
Знаете, как иногда навязчивая мысль не даёт покоя? думал я, наблюдая за глазами этих детей, полными страха и настороженности, будто они затравленные зверьки.
Через неделю я заметил, что окна в квартире Светланы почти всегда закрыты тяжёлыми шторами, даже в солнечные дни. Дети почти не смеялись, лишь слышались резкие крики мамы и хлопки дверей.
Строгая она, правильно детей воспитывает, отмахнулась соседка с первого этажа, когда я поинтересовался. Не то что нынешняя молодёжь всё им позволено.
В четверг я встретил Артёма в магазине у полки с крупами.
Привет, Артём! позвал я.
Он вздрогнул, и монеты рассыпались по полу. Мы собирали их, а он шепотом:
Только не говорите маме, что видели меня, пожалуйста.
Почему? спросил я.
Он уже бросился бежать, почти врезаясь в покупателей.
Вечером снова позвонила Светлана.
Наталья, выручайте. Мне нужно уехать на весь день. Заплачу, сколько скажете.
Я отказалась от денег, чувствуя, что надо подождать и наблюдать за детьми подольше.
Весь день прошёл иначе. Дети «оттаивали». Я включила старый мультик про «Простоквашино», и Аня тихо хихикнула, когда кот Матроскин спорил с Шариком. Потом мы начали печь печенье.
У мамы никогда так не пахнет, задумчиво сказал Артём, вырезая фигурки из теста.
А как у мамы пахнет?
Сигаретами. И ещё замолчал он, когда сестра дернула его за рукав.
Грохот упавшей крышки заставил их внезапно поднять руки к лицу, будто защищаясь. Я ощутил, как внутри чтото сломалось.
Мама ругает, когда мы шумим, тихо сказала Аня, опуская руки. И когда едим не вовремя.
Аня! отрезал её брат.
Я притворилась, что занята украшением печенья, но краем глаза увидела красноватую полосу на шее девочки. Аня быстро поправила одежду.
Нужно быть хорошими, чтобы мама не злилась, пробормотал Артём, украшая печенье глазурью. Тогда всё будет нормально.
«Нормально» Я смотрел на этих детей, умных, но затравленных, и понял, что в их жизни нет ничего обычного.
Вечером, отдавая детей Светлане, я учуяла запах алкоголя. Она не спросила, как прошёл день, просто схватила их за руки и утащила в квартиру.
Я долго стоял у окна, глядя на их тёмные шторы. Нужно было чтото сделать, но что? Обратиться в органы?
И вы ничего не сделаете? спросил я у участкового после долгого разговора.
Что вы хотели? Нет состава. Мамаша проверенная, документы в порядке. Может, вам показалось?
Я не мог спать ночами. После звонка в полицию Светлана стала смотреть на меня с затаённой угрозой. Взгляды детей стали ещё более отрешёнными, словно я их предал.
Я начал опрашивать соседей, но везде встречал глухую стену равнодушия.
Да что вы к человеку привязались? возмущалась старушка с третьего этажа. Одна детей воспитывает, почти не пьёт
В магазине мне помогла продавщица Марина:
Я часто их вижу. Мальчик берёт самое дешёвое, монетами считает. А мать потом покупает дорогой коньяк.
Дети давно с ней живут?
Да, два года назад появились, но совсем не похожи на неё.
В тот вечер всё изменилось. Я сидел за ноутбуком, когда услышал крики, потом громкое разбитое стекло и детский плач. Позвал полицию.
Всё в порядке, улыбнулась Светлана, открывая дверь. Телевизор включили громко, извините.
Полицейский вошёл:
А дети где?
Спят уже.
Проверим.
Дети лежали в кроватях, слишком неподвижно для спящих. Аня слегка повернула голову, и я увидел свежую ссадину на щеке.
Упала, быстро сказала Светлана. Она у меня такая неуклюжая.
Полицейские уехали, а я остался с глухой злостью.
Через два дня в дверь постучал Артём, бледный, губы изъедены. Он протянул смятый листок:
Помогите нам. Пожалуйста.
Записка была короткой, а на обратной стороне дрожащим детским почерком: «Она говорит, что сильно накажет, если расскажем».
Той ночью я не сомкнул глаз. Утром начал действовать.
Вы понимаете, что вмешиваетесь не в своё дело? прошипела Светлана, прижав меня к стене в подъезде, запах алкоголя заполнял воздух.
Думаете, я добрая? Я знаю, кто вызывал полицию, а кто соцслужбы.
Я выдержал её взгляд:
Знаете, что я думаю? Что эти дети не ваши.
Она оттолкнулась, как от пощечины, в глазах вспыхнул страх.
Чушь! У меня документы есть!
Поддельные, полагаю.
Накануне я несколько часов звонила в опеку, правозащитные организации, даже частному детективу, оставляя заявления.
Дрянь, выплюнула Светлана. Ты ещё пожалеешь.
Вечером позвонили из социальной службы:
Наталья Андреевна, мы проверили информацию. Пять лет назад в Нижнем Новгороде пропали брат и сестра, возраст совпадает, внешность тоже.
Что дальше? спросил я.
Мы подключаем полицию, готовьтесь дать показания.
Ночью услышал, как Светлана шуршит в шкафах, звенят ключи. Сразу позвал участкового. Через час в подъезде толпились полиция, опека, следователи. Светлана металась, захлопывая окна.
Не имеете права! Это мои дети! вопила она.
Тогда объясните, почему их зовут Костя и Вера, как пропавшие пять лет назад Костя и Вера Самойловы? спросил следователь.
Костя держал сестру за руку, они стояли, прижавшись друг к другу.
Эта женщина она не начал мальчик.
Заткнись! крикнула Светлана и бросилась к детям.
Полицейские мгновенно наложили наручники.
Семенова Светлана Игоревна, вы задержаны по подозрению в похищении несовершеннолетних
Я наблюдал, как её выводят, чувствуя пустоту. Всё напряжение недель, страх, неуверенность и всё кончено.
Наташа! вскрикнула Вера, бывшая Аня, бросаясь ко мне. Вы спасли нас!
Я расплакался.
Через два дня дети поселились в центре временной адаптации, я посещал их каждый день. Они постепенно начинали улыбаться, говорить громче.
Когда приехали их настоящие родители, я не смог удержаться от слёз. Тощая женщина с седыми волосами, Анна Михайловна, стояла, слёзы текли по щекам, а её муж обнял детей:
Мы никогда не теряли надежды.
История Светланы оказалась страшнее, чем я мог представить: психическое расстройство, потеря собственных детей в аварии, затем похищение чужих, запугивание, заставляющее забыть прошлое.
Наташа, держала меня Анна Михайловна, вы спасли не только детей, но и всю нашу семью.
Дети начали восстанавливать воспоминания: Костя раньше выигрывал шахматные турниры, Вера любила рисовать.
Ты как ангелхранитель, сказала Вера, показывая рисунок.
Я часто вспоминаю тот вечер, когда впервые понял, что чтото не так. Как легко было бы пройти мимо, отмахнуться, притвориться, что меня это не касается. Сколько людей выбирает такой путь?
Через полгода я получил письмо: дети пишут, что идут в новую школу, папа возит Костю на шахматы, Вера записалась в художественную студию, они больше не боятся громких звуков и темноты, снова верят людям. В конверте был яркий рисунок: семья на пикнике, все улыбаются, подпись «Спасибо, что научили нас не бояться быть счастливыми».
Я повесил его на стену. Каждый раз, глядя, понимаю: иногда большое добро начинается с маленького неравнодушия. Нужно просто не пройти мимо, заметить, помочь.
Недавно я вновь приехал к ним: Вера смело каталась на качелях, смеясь, Костя рассказывал отцу о шахматах, а Анна Михайловна, уже без седины, улыбалась, наблюдая за ними.
Наташа! крикнула Вера, спрыгивая с качелей. Мы переезжаем ближе! Теперь будем видеться чаще!
И я понял: жизнь восстанавливается, когда мы решаем действовать. Иногда даже в самой тёмной истории есть свет, если только набраться смелости и сделать первый шаг.
