Дети у Ирины Ивановны какието странные, прошипела консьержка, вытирая стеклянную перегородку.
Тихие, как мыши, кивнула вахтерша, только глазами зыркают.
Я переехала в свою новую квартиру в Москве всего месяц назад, и коробки всё ещё валялись в углах, нераспакованными. Работа отнимала почти всё время: сидишь дома за компьютером, а ночь уже приходит сама. Единственное, что успела обустроить, небольшую кухню, ведь готовка была моим способом снять напряжение после тяжёлого дня.
Соседей я почти не знала, лишь иногда здоровалась с людьми в лестничной клетке. Поэтому, когда в дверь позвонила женщина с нервным взглядом, я ещё не до конца поняла, кто она.
Елена, простите за беспокойство Я Ирина, ваша соседка. У меня небольшая проблема
Голос её дрожал, и она всё время оглядывалась на двоих детей, стоящих за спиной, как два воробья. Мальчик худой, с живыми глазами, а девочка чуть младше, с туго завязанными косичками, будто кожа на висках вотвот порвётся.
Мне срочно нужно уехать, буквально на пару часов. Не могли бы вы
Присмотреть за детьми? я закончила её фразу. Честно говоря, мысль меня не радовала: я привыкла к одиночеству. Но отказаться было неловко.
Да! Я мигом, туда и обратно.
Дети скользнули в квартиру почти незаметно, словно их и не было. Ирина прошептала им чтото на ухо и исчезла.
Ну что, ребята, как вас зовут? я попыталась улыбнуться как можно дружелюбнее.
Артём, тихо произнёс мальчик.
Алёна, эхом отозвалась девочка.
Хотите пить? спросила я, направляясь к кухне.
Артём переглянулся с сестрой и прошептал:
А можно?
Голос его звучал так, будто просьба о воде была чемто запретным.
Конечно, можно! У меня есть сок, вода, чай
Я ставила стаканы, а Алёна украдкой поглядела на вазу с печеньем. Стоило мне обернуться, как она сразу отводила взгляд.
Берите, печенье я сама испекла, подвинула я вазу ближе.
Правда можно? снова прозвучал странный шёпот.
Чтобы разрядить напряжение, я начала рассказывать о своей коллекции кулинарных книг, достала красивую с фотографиями тортов. Дети чутьчуть приближались, но каждый громкий звук, будь то хлопнувшая форточка или сигнал машины, заставлял их вздрагивать.
Через четыре часа Ирина вернулась, врываясь, как буря.
Артём! Алёна! Быстро домой!
Дети подпрыгнули, как по команде. Алёна задела вазу рукавом, та покачнулась, и девочка в ужасе замерла.
Всё в порядке, не страшно, успокоила я, заметив, как она машинально потерла запястье и поцарапала кофту, на бледной коже виднелся синяк, будто от сильного захвата.
Спасибо, бросила Ирина, выходя из квартиры и буквально вытолкнула детей в подъезд.
Я стояла в прихожей, глядя на закрывающуюся дверь. Чтото было явно не так.
***
Иногда навязчивая мысль не даёт покоя, и глаза этих детей преследовали меня, испуганные, настороженные, как у зверят, которым угрожает опасность. Через неделю я заметила, что окна квартиры Ирины почти всегда занавешены тяжёлыми шторами, даже в солнечную погоду. Дети никогда не смеялись, лишь иногда доносились резкие крики матери и стук закрывающихся дверей.
Жёсткая она, правильно детей воспитывает, отмахнулась соседка с первого этажа, когда я спросила её о ситуации. Не то что нынешняя молодёжь всё можно.
В четверг я столкнулась с Артёмом в магазине у полки с крупами, когда он судорожно пересчитал мелочь в ладони.
Привет, Артём!
Мальчик вздрогнул, и монеты раскатились по полу. Мы собрали их вместе, а он шепнул:
Пожалуйста, не говорите маме, что видели меня.
Почему?
Он уже метнулся к выходу, почти врезаясь в других покупателей.
Вечером вновь позвонила Ирина.
Елена, выручите. Нужно уехать на весь день. Сколько рублей скажете, заплачу.
От денег я отказалась: чувствовала, что надо ещё подольше наблюдать за детьми.
Весь день прошёл иначе. Дети постепенно «оттаивали». Я включила старый мультфильм про Простоквашино, и Алёна тихо хихикнула, когда кот Матроскин спорил с Шариком. Затем мы испекли печенье.
У мамы никогда так не пахнет, задумчиво произнёс Артём, помогая вырезать фигурки из теста.
Как у мамы пахнет?
Сигаретами. И ещё он замолчал, когда сестра дернула его за рукав.
Грохот упавшей крышки заставил их одновременно поднять руки к лицу, будто защищаясь. У меня внутри чтото оборвалось от этого жеста.
Мама ругает, когда шумим, тихо сказала Алёна, опуская руки. И когда едим не вовремя. И когда
Алёна! отрезал её брат.
Я делала вид, что занята украшением печенья, но краем глаза заметила красноватую полосу на шее девочки, выглядывающую изпод воротника. Алёна поймала мой взгляд и поспешно поправила одежду.
Надо быть хорошими, чтобы мама не злилась, произнёс Артём, аккуратно наносив глазурью узор. Тогда всё будет нормально.
«Нормально» я посмотрела на этих детей: умных, словно диких зверят, но запуганных, и поняла, что в их жизни нет ничего обычного.
Вечером, когда я передавала детей Иринe, ощутила запах алкоголя. Она даже не спросила, как прошёл день, просто схватила детей за руки и утащила их к себе.
Я ещё долго стояла у окна, глядя на их темные окна. Нужно было чтото сделать, но что? Пришлось обращаться к органам.
***
Вы ничего не сделаете? спросила я у участкового после долгого разговора.
А что вы хотели? Нет состава. Мама проверенная, документы в порядке. Может, вам показалось?
Несколько ночей я провела без сна. После звонка в полицию Ирина стала смотреть на меня с вызовом и скрытой угрозой. Но худшие взгляды детские, они больше не поднимали глаз, будто я их предала. Как она узнала? Видимо, позвонили ей.
Я начала с соседей. Обошла несколько квартир, но везде встречала глухую стену равнодушия.
Что вы к людям привязываетесь? возмущалась старушка с третьего этажа. Одна детей воспитывает, почти не пьёт почти, поправилась она. А вы тут
В магазине повезло больше. Продавщица Марина, полная женщина с добрыми глазами, заговорила со мной:
Я их часто вижу. Мальчик приходит, считает мелочь, берёт самое дешёвое. А мать потом заявляется, покупает коньяк, не из дешёвых.
Дети давно живут с ней?
Да, два года назад появились. Но они совсем не похожи на неё. Ни капли.
Тот вечер всё изменилось. Я сидела за ноутбуком, когда услышала крики, сначала приглушённые, потом всё громче, звук разбивающегося стекла и детский плач.
Вызвала полицию снова.
Всё в порядке, улыбнулась Ирина, открывая дверь. Телевизор громко включили, извините.
Полицейские переглянулись, один вошёл в квартиру:
Где дети?
Спят уже, поздно ведь.
Проверим.
Дети действительно лежали в кроватях, но слишком неподвижно для спящих. Алёна чуть повернула голову, и я увидела свежую ссадину на щеке.
Упала, быстро сказала Ирина. Она у меня такая неуклюжая.
Полиция уехала, а я осталась с гнетом бессилия и злости.
***
Через два дня в дверь постучал Артём, бледный, с искусанными губами.
Вот, протянул он смятый листок. Это от Алёны.
Записка была короткой: «Помогите нам. Пожалуйста».
Она не наша мама, вырвалось у Артёма, и он сразу зажал рот, испуганно глядя на лестничную площадку. Мы не помним, как сюда попали. Только помним другой дом он бросился бежать.
Я развернула листок. На обратной стороне дрожащим детским почерком было написано: «Она говорит, что сильно накажет нас, если расскажем».
В ту ночь я не сомкнула глаз. Утром начала действовать.
Вы понимаете, что вмешиваетесь не в своё дело? прошипела Ирина, прижав меня к стенке в подъезде, от неё почти валил перегар. Думаете, я добрая? Я же знаю, кто вызывал полицию, а кто соцслужбы подключил.
Я выдержала её взгляд:
Знаете, что я думаю? Что эти дети не ваши.
Она отстранилась, будто получила пощёчину, и в глазах мелькнул страх:
Чушь! У меня есть документы!
Поддельные, полагаю.
Накануне я провела несколько часов, звонила в органы опеки, правозащитные организации, даже нашла частного детектива, оставляла заявления везде.
Дрянь, выплюнула Ирина. Ты пожалеешь.
Вечером позвонили из социальной службы.
Наталья Андреевна, мы проверили информацию. Пять лет назад в Нижнем Новгороде пропали брат и сестра, возраст совпадает, внешность тоже.
Что дальше?
Мы подключаем полицию, готовьтесь дать показания.
Ирина, почувствовав, что дело дошло до конца, ночью начала суетиться: хлопала дверцами шкафов, звенела ключами. Я сразу позвонила участковому.
Через час в подъезде было полным-пустым: полиция, соцслужбы, следователи. Ирина металась, захлопывая окна:
Вы не имеете права! Это мои дети!
Тогда объясните, почему их лица совпадают с пропавшими пятилетней назад Костей и Верой Самойловыми? спросил следователь спокойно.
Костя, теперь уже Артём, крепко держал сестру за руку. Они стояли в углу, притиснувшись друг к другу.
Эта женщина она не начал мальчик.
Заткнись! крикнула Ирина и бросилась к детям.
Полицейские мгновенно схватили её наручниками.
Семёнова Ирина Игоревна, вы задержаны по подозрению в похищении несовершеннолетних
Я смотрела, как её выводят, и ощущала странную пустоту. Все недели напряжения, страха, неуверенности и всё закончилось так быстро.
Наташа! воскликнула Вера, бывшая Алёна, бросилась ко мне, обхватила руками. Вы спасли нас!
Я расплакалась.
***
Через два дня дети переехали в центр временного размещения. Я навещала их каждый день, помогала им снова учиться улыбаться, говорить полным голосом. Когда приехали их настоящие родители, я не смогла сдержать слёз. Хрупкая женщина с седыми волосами, Анна Михайловна, стояла, глядя на детей, а по её щекам текли слёзы. Её муж, высокий с добрыми глазами, крепко объял их.
Мы никогда не теряли надежды, сказал он.
История Ирины оказалась ужаснее, чем можно было представить: психическое расстройство, потеря собственных детей в аварии, а затем похищение чужих детей, запугивание их до полусмерти, заставление забыть прошлое.
Наташа, сказала Анна, держая меня за руки, вы спасли не только детей, но и нашу семью.
Дети начали вспоминать своё прошлое: Костя раньше участвовал в шахматных турнирах, а Вера обожала рисовать.
Смотри, это ты, протянула мне девочка рисунок. Ты как ангелхранитель.
Я часто вспоминаю тот вечер, когда впервые заметила чтото неладное. Как легко было бы пройти мимо, отмахнуться, сделать вид, что меня это не касается. Сколько людей так и делают?
Через полгода я получила письмо. Дети писали, что пошли в новую школу, папа везёт Костю на шахматы, Вера записалась в художественную студию, они больше не боятся громких звуков и темноты, снова умеют доверять людям. В конверте был яркий рисунок семья на пикнике, все улыбаются. В углу подпись: «Спасибо, что научили нас не бояться быть счастливыми».
Я повесила рисунок на стену. Каждый раз, глядя на него, понимаю: иногда большое добро начинается с маленького неравнодушия. Нужно просто не пройти мимо, заметить, помочь.
Недавно я посетила их. Вера смеялась, качаясь на качелях, Костя с увлечением рассказывает отцу, размахивая руками. Анна, уже без седины, улыбается, глядя на детей.
Наташа! закричала Вера, спрыгивая с качелей. Мы переезжаем ближе, будем видеться чаще!
И я поняла, что жизнь действительно налаживается у них, у меня, у всех нас. Потому что иногда достаточно одного шага, чтобы в самой тёмной истории появился свет. Нужно лишь собрать смелость и протянуть руку.
