Встань пораньше и маме суп сварить, приказывал муж, и голос его эхом раздавался в коридорах сна. Пусть суп варганит тот, кто из неё родился.
Лада сидела в привычном кресле, в руках чашка компота, а глаза пустой экран телевизора. Пятница, девять вечера. На экране мелькали титры неизвестного сериала, но она их не видела: мысли её плавали в завтрашнем дне, где снова будет субботний визит свекрови, похожий на священный ритуал.
За пять бесконечных лет брака эти выходные превратились в изнурительный экзамен на выживание, как проклятие, которое невозможно снять.
Всё началось скромно, почти сладко. Тамара Ивановна приезжала раз в месяц, чтобы посидеть, поговорить, узнать, как живут внуки. Пётр тогда, с искренней заботой, говорил:
Мама одна, старушка. Папы уже нет десять лет. Давай уделим ей немного внимания, поддержим морально. Поговорим.
Лада охотно соглашалась. Родной человек мужа, старшее поколение, надо уважать.
Но постепенно, почти незаметно, всё начало меняться.
Сначала придирки к дому. После первого визита Тамара Ивановна тактично позвала сына в коридор:
Петя, милый, а кто у вас полы моет?
Лада, конечно, моет, мам, удивился он.
Странно, а почему на линолеуме разводы, а пыль на плинтусах?
С того дня перед каждым приездом свекрови Лада превратилась в одержимую уборщицу. Часами, вплоть до седьмого пота, мыла полы дважды, гасила пыль в каждом уголке, полировала ванну до ослепительного блеска.
Мама с детства привыкла к идеальной чистоте, терпеливо объяснял Пётр, наблюдая за женой, ползающей с тряпкой по углам. У неё дома всегда порядок, как в музее.
А я что, грязнуля? уставшим голосом вопрошала Лада, распрямляя спину.
Нет, просто более расслабленная в быту, отвечал он, но в её голове звучало слово «расслабленная» как приговор.
Лада банковский клерк, десять часов в день, нервные клиенты, отчёты, требования руководства. Она стоически терпела. Семья это компромиссы, правда?
Через год Тамара Ивановна стала приходить всё чаще: сначала каждые две недели, потом каждую субботу без исключения.
Ей скучно в пустой квартире, объяснял муж. Хорошо, что у неё есть место, где отдохнуть душой.
Отдохнуть странное слово в их реальности. В её доме отдыхала лишь свекровь, а Лада пахала, будто лошадь на галерах.
К требованию безупречной чистоты добавились обязательные развлекательные программы. Тамара Ивановна не довольствовалась сидением перед телевизором с чаем и печеньем; ей нужны были активные выходы в свет, походы по магазинам.
Петя, сыночек, а давай съездим, посмотрим новую блузку? каждую субботу она заводила одинаковую песню. А то гардероб уже обветшал.
Конечно, мам! отвечала Лада, собираясь быстрее, тащась по душным ТЦ, неся бесконечные вешалки, терпеливо ждя под примерочными кабинками.
Тамара Ивановна была капризной покупательницей: мерила пятьсемь вещей, чтобы в итоге купить одну, а иногда ничего не покупала, вздыхая разочарованно.
Качество нынче хуже, чем в советские времена, жаловалась она.
Может, попробуем другой магазин? предлагала измученная Лада.
А давайте! Там наверняка лучше.
И снова очереди, примерочные, кассы.
Пётр в этих шоппингтурах не участвовал. У него были более важные «мужские» дела: футбольный матч, встреча с друзьями в гараже, мойка машины, рыбалка.
Вы же женщины, вам такие вещи интереснее, философски замечал он. А я только мешать буду советами.
Для Лады, после тяжёлой недели в банке, прогулка по ТЦ с требовательной старушкой казалась почти развлечением.
Но испытание не закончилось.
Вчера Лада вернулась домой поздно, изнурённая квартальным отчётом, экстренным совещанием, скандалом с проблемным клиентом. Голова ломилась, ноги еле держали тело.
Пётр тем временем, уютно устроившись на диване, смотрел криминальный сериал, допивая вечерний чай и жуя печенье.
Как дела? спросил он, не отрывая глаз от экрана.
Очень устала, призналась Лада, падая в кресло.
Понятно. Отдыхай. Кстати, мама завтра утром приедет.
Знаю, коротко ответила она.
Стань пораньше, маме суп сварить. Она придёт с дачи уставшая, голодная. Только фермерскую курицу, у мамы желудок болен, нужен настоящий бульон, а не магазинная химия.
Лада медленно подняла голову:
Фермерская курица?
Да. На центральном рынке «Тёща Люба» живых кур держит. Главное парная, тёплая. Замороженная ерунда.
Во сколько ехать?
В половине шестого. Рынок открывается в шесть, к восьми домой, а мама к девяти обычно приезжает.
А ты не поедешь?
Я бы с радостью, но ты лучше разбираешься. Суп женское дело, а я тогда смогу поспать до обеда.
Лада молча направилась в ванную, долго чистила зубы, размышляя о справедливости. Пётр крикнул из гостиной:
Будильник поставишь?
Какой будильник? не поняла она.
Чтобы не проспать. Мама к девяти, а суп варить долго.
Лада выглянула из ванной, зубная щётка в руке:
А ты себе будильник поставишь?
А зачем мне будильник? Мне же завтра не готовить.
Хорошо, нейтрально ответила она, но на телефоне будильник так и не поставила.
Утром звонок в дверь разбудил её в семьдесять. За окном осенний дождь, сумерки.
Кто там? пробормотала она, нащупывая халат.
Тамарочка к вам! раздался знакомый голос.
Сердце у неё подпрыгнуло в желудок: свекровь уже здесь, раньше обычного.
Открыла дверь. Тамара Ивановна стояла на пороге в лёгком пальто, с двумя большими сумками, свежая, полна энергии.
Ладушка, доброе утро! Уже пахнет супчиком? Или я слишком рано?
Лада с трудом сглотнула кросскомок.
Супа нет, хрипло ответила она.
Ой! растерялась свекровь. А Петя говорил, что ты встанешь пораньше
Петя спит.
Тамара Ивановна прошла в квартиру, как будто не слышала. Сняла пальто, повесила его на вешалку.
Ну ничего, милая! Съездим на рынок, купим курицу, фермерскую, а не химическую.
Лада стояла в халате, чувствуя, как внутри всё закипает.
Никуда я не поеду.
Как не поедешь? удивилась свекровь. А суп?
Пусть суп варит тот, кто её родил.
Но Петя работает всю неделю! Ему отдыхать надо!
И мне тоже работать, и отдыхать.
Тамара Ивановна устроилась у кухни, готовясь к долгой беседе:
Ладушка, я не понимаю, почему ты отказываешься? Врач сказал горячее с утра, желудок болен!
Понимаю, но почему это моя проблема?
Через пять минут появился Пётр в мятой майке, сонный.
О, мама! Уже приехала?
Петя! воскликнула свекровь, глядя на сына. Где суп? Лада говорит, что не поедет.
Пётр, озадаченный, посмотрел на жену:
Ты чего? Я же вчера сказал: встань пораньше и маме суп сварить.
Лада медленно повернулась, вытерла руки полотенцем и взглянула ему в глаза.
Пусть суп варит тот, кто из неё родился.
Тишина повисла над кухней. Тамара Ивановна замерла. Пётр открыл рот, но ничего не сказал.
Что ты сказала? тихо спросил он.
То, что думала давно.
Лада! возмутилась свекровь. Как можно так говорить!
Очень просто, ответила Лада. Языком.
Но я же твоя свекровь!
И что? Это делает меня вашою прислугой?
Какая прислуга? вмешался Пётр. Мама же семья!
Твоя семья. Твоя мать. Вот ты ей и вари.
Я не умею!
Научись, в интернете рецептов море.
Но ты же женщина! растерялся муж.
А ты что, инопланетянин?
Тамара Ивановна, мягко, я понимаю, ты устала, но семейные обязанности
Чьи обязанности? резко перебила Лада. Мои? А ваши где?
Я пожилая женщина
Которая ездит по дачам, ходит по магазинам, требует развлечений. Не такая уж пожилая.
Как ты смеешь! вспылила свекровь.
Легко. Пять лет терпела надоело.
Лада подошла к плите, включила конфорку и поставила маленькую кастрюльку.
Что ты делаешь? спросил Пётр.
Завтрак себе готовлю, овсянку.
А нам?
Вам ничего, вы взрослые.
Лада, это неправильно! возмутилась свекровь.
Что неправильно? Что я не хочу быть бесплатной домработницей?
Но я же мама Пети!
Тогда займитесь материнскими обязанностями, накормите сына.
Я не собираюсь готовить на чужой кухне!
Пётр сел за стол, растерянно глядя на мать.
Мам, а может, сходим в кафе?
В кафе дорого, поморщилась Тамара Ивановна. И желудку вредно.
Тогда дома чтонибудь приготовим.
Но я не собираюсь!
А я вообще готовить не умею! взорвался Пётр. Лада, ты должна заботиться о семье!
О своей семье да. О чужих тётках нет.
Моя мама не чужая тётка!
Мне чужая. Я с ней не росла, не дружила, не выбирала.
Тамара Ивановна всхлипнула:
Как жестоко!
Жестоко это пять лет использовать человека как прислугу, ответила Лада.
Ты куда?
По своим делам. Вы взрослые, разберётесь.
Она ушла в ванную, горячая вода смывала усталость пяти лет. На кухне остались два взрослых, решающие, как сварить простой суп или, может, лишь чашку каши.
