Слушай, Людмила Алексей заглянул в кухню, почесал затылок и воскликнул. Мама принесла новую кастрюлю, нержавеющую, немецкую.
Дай угадаю, теперь нам её платить? Алёна, не отрываясь от нарезки салата, ответила сухо.
Ну в общем, да, протянул муж.
А ещё наклейте чек на крышку, чтобы не забыли, подзадорила жена. С подарками она уже навязчиво начинает.
Да, она говорит, что наша старая неудобная.
Лёша, ты в курсе, что у нас десяток кастрюль? Все нормальные. возразил Алексей.
Он замолчал, присел на пороге, вздохнул и ушёл в гостиную. Это была не первая «помощь» от свекрови. Сначала полотенца, потом стаканы, шторы в ванную, корзина для белья Всё «от души». А затем предъявление счёта и нытьё о «пенсии, которая не резиновая».
Раиса Дмитриевна, мать Алексея, в нашу семью ворвалась совсем недавно. До этого она жила в Новосибирске и знала внука лишь по фотографиям в мессенджерах. Когда Пётр родился, она позвонила один раз, спросила, как назвали, и исчезла. Алёна тогда подумала: «Ну и ладно, лучше так, чем свекровь, которая в каждый затылок влезает».
Но прошлым летом всё изменилось. Раиса упала у подъезда, сломала бедро. После операции стало ясно, что дома одной ей не справиться. Родных у неё не осталось, и Алексей предложил взять её к себе.
Поживёт у нас, пока не встанет на ноги. Пару недель, может, месяц.
Месяц растянулся на три. Раиса обживалась медленно, но уверенно: заняла диван в гостиной, шушукалась по телефону с подругами, включала телевизор на полной громкости. И, как водится, начала раздавать советы добрые, но с лёгким нажимом.
А где же такое маленькое ведро для мусора? интересовалась она. Шторы в спальне давно меняли? Какойто гнетущий цвет. И обои в гостиной переклеить!
Постепенно сформировался список крупных покупок: мультиварка, утюг, сковорода всё, что «даже ей» неудобно пользоваться. Раиса ничего не предупреждала, просто приносила очередную коробку. И добавляла:
Как будет возможность вернёте. Я же не чужая, подожду. Это для вашего удобства.
Они уже не успевали за «добротой» свекрови. Поток советов и подарков с чековыми прикреплениями не иссяк, даже когда она переехала в съёмную квартиру в соседнем районе.
Лёша, ты ей вернул деньги за мультиварку? спросила Алёна тем же вечером.
Вернул. Частями.
А за утюг?
Почти. Осталась тысяча рублей.
Алёна молча покачала головой. У неё не было сил разбирать отношения, особенно с чужой мамой. Своих забот хватало: работа, дом, сын, которого надо готовить к школе. Поэтому все разговоры шли через Алексея, но каждый раз заканчивались одинаково.
Он пытался быть жёстче, спорил, но Раиса вдруг вспоминала, что у неё давление, таблетки дорогие, пенсия маленькая. И он сдавался.
Что я должен был сказать? защищался он. Мама старается. Думает, что делает всё для нас.
Да не старается, Лёша. Давит, только улыбается мило.
Он промолчал, ведь знал: Алёна права. Внутри же всё равно боролись привычка и здравый смысл. Слишком глубоко сидел страх огорчить мать.
Но самым страшным было другое. Алёна, наблюдая за мужем, думала о Пётре: «Он всё это видит. Что он вынесет? Что надо молчать, когда взрослые с важным видом влезут в твою жизнь? Что надо благодарить за непрошеную помощь?».
И тогда она поняла: так больше нельзя. Не изза кастрюли и не изза денег. А потому что, когда ребёнок вырастет, он должен знать, что «забота» без уважения не добро, а контроль в мягкой обёртке.
Удобный случай продемонстрировать это появился сам собой.
Пётр вернулся с прогулки, необычно тихий. За ним шла Раиса Дмитриевна, сияющая, как лампа дневного света, в одной руке пара пакетов, в другой перегруженный рюкзак.
Ну вот и собрали Петьку в школу! гордо заявила она с порога. Будет не хуже остальных!
Алёна замерла. Вчера они оббегали все магазины, выбирали вместе с Пётром пенал, рюкзак и тетради с его любимым Бэтменом.
Что вы там собрали? спросила невестка, тихо вздохнув.
Два костюма на вырост, куртка дорогая, но тёплая, белые кроссовки, кожаные сапоги по акции. И мелочи: пенал с какимто страшилищем, краснымсиним, как он любит.
Пётр опустил глаза, вид у него был невесёлый. Через несколько минут бабушка ушла с гордо выпяченной грудью и обещанием «позвонить попозже и обсудить сумму».
Алёна позвала сына на кухню, чтобы поговорить.
Пётр, ты всё это выбирал?
Нет мальчик ёрзал на стуле. Она сказала, что лучше разбирается. Пенал мы взяли с Суперменом. Когда я сказал, что не люблю его, она просто махнула рукой. И кроссовки давят.
Зачем вы их тогда взяли?
Бабушка сказала, что растянутся.
Почему ты не позвонил? Почему ничего не сказал?
Не знаю. Меня никто не спрашивал
Пётр виновато опустил голову. Его слова разрывали душу сильнее, чем удар по бюджету и наглость свекрови. Похоже, сын сделал вывод: иногда проще молчать, терпеть, вежливо улыбаться, даже если неприятно.
Вечером зазвонил телефон.
Ну что, скидывайтесь, бодро заявила Раиса. Одежда, рюкзак, обувь, канцелярия дветри тысячи рублей. Может, чуть больше. Чек на куртку пришлю отдельно.
Алёна захотела закричать, но сдержалась.
Раиса Дмитриевна, а вы не подумали посоветоваться с нами или хотя бы с внуком? Мы всё купили ещё до вас. И пенал с Бэтменом, который Пётр выбрал сам. И кроссовки, которые не жмут.
Ну да, конечно. Сделала добро, а теперь в лицо плюёте? Решили из меня козла отпущения сделать? Я лучше знаю, что внуку нужно! Кто его в школу будет водить? Я! Мне его в люди выводить! Тьфу, неблагодарные!
Раиса бросила трубку. Алёна выдохнула, но напряжение осталось, будто голова сдавила обруч.
Я поеду к ней завтра, сказал Алексей, обсуждая ситуацию. Поговорю. Только особых надежд не строй.
Он действительно поехал, но вернулся через пару часов, лишь пожал плечами.
Не пустила. Через дверь разговаривали. Сказала, мол, мы ею воспользовались. Она старается, а мы вот так.
И что ты ей ответил? тихо спросила Алёна.
Сказал, что ты была права. Что я тоже это всё терпел в детстве. И что нельзя так лезть в нашу жизнь.
Взгляд Алёны потеплел. Холодные слова мужа, без длинных сентиментов, показали, что он наконец на её стороне. Теперь их двое, и всё будет иначе может, не идеально, но без едкого чувства вины.
Прошла неделя тишины. Раиса не звонила, не приходила, не присылала «платных сюрпризов». Семья ощутила, как исчез невидимый источник напряжения. Алёна ловила себя на том, что теперь не сжимается от каждого звонка в дверь.
Получу школьных «подарков» они решили разместить на Авито: рюкзак, часть канцелярии, один из костюмов. Комуто досталась куртка, сестра Алёны забрала её для племянницы. Оставшиеся сапоги с блестящей наклейкой «новинка» без дела лежали в углу гостиной.
Всё бы наладилось, если бы Пётр не вышел из своей комнаты с телефоном в руках.
А мне бабушка написала, сказал он, глядя в сторону. У неё есть подарок: конструктор.
Алёна подошла, посмотрела фото яркий набор с роботом, о котором Пётр давно мечтал. Они бы купили его сами, но он дорогой, так что идея откладывалась до крупного праздника и погашения «кредитов» свекрови.
Она ещё чтонибудь написала? спросила мать, скрестив руки.
Что ждёт меня у себя и что я должен попроситься, чтобы её привезли на выходные. Сказала, что вы её обидели.
Алексей, стоявший за спиной жены, вздохнул. В голосе сына не было радости, лишь тяжёлая внутренняя борьба.
Ты хочешь поехать? уточнил он.
Не очень Пётр опустил взгляд. Но она расстроится. И ещё Нужно ли говорить «спасибо», даже если не хочешь?
Алёна опустилась рядом, говорила медленно, мягко.
Зайчик, благодарят за то, что делают с любовью, а не за условием возврата. То, что дают с условием, не подарок, а сделка или ловушка.
Алексей присел рядом.
Слушай, Пётр. Ты никому ничего не должен, даже взрослым и бабушке. Если чувствуешь дискомфорт говори нам. Мы всегда рядом.
Тогда я не хочу. Пусть она обижается, но я не хочу, тихо ответил сын.
Алёна посмотрела на мужа. Его голос был спокойным, но в глазах блеснул личный свет он говорил себе, вспоминая мальчика, которому не объяснили разницу между добротой и манипуляцией.
Позже, ночью, когда Пётр спал, они сидели за кухонным столом. Алексей взглянул в окно и вдруг сказал:
В детстве я думал, что нормально, когда тебе дают чтото и сразу требуют в ответ. Добро будто в долг. Если не хочешь значит, плохой сын. Я долго тащил это на себе.
Он повернулся к жене, сокрушённо покачал головой.
Я не хочу, чтобы Пётр рос с чувством вины. Любовь не сделка, а семья не про долги.
На следующее утро Пётр подошёл к Алёне с телефоном.
Я написал. Можешь посмотреть? Я всё правильно сделал?
В сообщении было несколько строк: «Спасибо за фото, но я не приеду. Не хочу подарки, за которые нужно чтото делать. Мне хорошо дома». По статусу в мессенджере видно, что Раиса прочитала, но не ответила.
У Алёны защемило сердце от гордости. Сыну, которому всего семь, уже удалось понять то, к чему многие взрослые приходят лишь к концу жизни: отказ не каприз, а защита.
Конечно, Раиса не исчезла полностью, проблема не решилась в один миг. Но они сделали главное защитили сына и дали ему понять, что не стоит быть удобным ради любви, обросшей обязательствами.
