Аксинья Романова с самого детства не умела доверять своему мужу. Поэтому ей приходилось полагаться лишь на собственные силы, и так скрепилась их семейная жизнь. Пётр Кузнецов был красив, словно цветущий майский мак, и всегда умел стать душой любой компании. Он пил спиртное умеренно, не курил, к футболу, рыбалке и охоте не проявлял интереса. Словом, «молодец хоть в дворец». Именно эти положительные качества заставляли Аксинью подозревать, что муж ищет утешение за пределами родного дома. Ведь такие мужчины, словно огонь, не встречаются часто, а «охотницы» тем более найдутся
То, что слегка успокаивало Аксинью, это безграничная любовь Петра к их сыну. Пётр обожал Степана, посвящая ему всё свободное время, будто жизнь без него была бы пустой. Поэтому Аксинья верила, что отцовская преданность спасёт их семью.
В школе Аксинью дразнили «Рыжой» за огненнорыжие волосы и веснушки, рассыпанные по лицу, словно крошки соли. Мать, красавица по имени Елена Петровна, с детства шептала дочери: «Аксинушка, ты у меня, как гусиная лапка. Слушай, в жизни ты одна, и замуж ктото не возьмёт, так что учись, работай, а если в голову придёт «хороший» человек будь послушной женой». Эти слова отразились в её сознании навсегда.
Получив золотую медаль, Аксинья поступила в МГУ, где встретила Петра. Она не понимала, почему такой желанный молодой человек обратил на неё внимание. Позднее Пётр признался, что Аксинья единственная девушка, к которой он посмел подойти. Она не пользовалась косметикой, одевалась скромно, не умела кокетничать. Когда Аксинья ощутила серьёзный интерес Петра, она решила взять инициативу в свои руки и предложила ему брак. Парень сначала был ошарашен откровенным предложением, но Аксинья обещала быть кроткой, смиренной и верной. «Любовь придёт со временем», уговаривала она. Пётр, после советов своей матери Елены Петровны, согласился.
Первая встреча с будущей свекровью прошла тяжело: Елена Петровна, увидев рыжую Аксинью, лишь холодно бросила взгляд. «Сын наш свет, а ты лишь пятно на его чистой ткани», подумала она. Аксинья ощутила разочарование, но не собиралась терять шанс. Она пришла к Елене Петровне без Петра, наполнила её дом ароматом чая, и мать, удивлённо, заметила: «Привыкаю». Аксинья пообещала быть верной женой, и это перекрыло все её внешние недостатки.
Елена Петровна была одинокой женщиной: её муж бросил её и сына ради новой любви, а спустя год вернулся, исхудавший и опозоренный. Семья отвергла его, и она долго мучилась вопросом: простить ли предателя? Она решила поддержать сына, понимая, что Аксинье придётся ждать Петра по любой дороге, даже по ухабистым тропам. Её благословение скрепило союз.
Через год у Петра и Аксиньи появился сын Степан, точная копия отцакрасавца, чем Елена Петровна была несказанно довольна. Пётр обнимал сына, как безумный мотылёк, и Степан стал смыслом его жизни. Однако чувства к жене не просыпались. Аксинья тоже не вспыхнула страстью; их отношения были ровными и спокойными: стиралагладила рубашки, готовила еду, целовала его на ночь. Пётр отдавал ей всю зарплату в рублях, дарил цветы, целовал по утрам, но всё это выглядело больше как ритуал, чем как любовь. Пять лет прошли, и Пётр нашёл то, чего не было в семье женщину с небесной красотой, зовут Божена. Она была словно звёздный свет, и Пётр не смог устоять. Полгода они встречались в кафе, на скамейке, у друзей, скрываясь от Аксиньи. Степан всё чаще видел отца раздражённым, а не добрым, как прежде. Божена поставила жёсткое условие: «Либо женись со мной, либо останемся друзьями». Пётр растерялся: он не хотел терять Божену, но сын был ему дороже. Он собрал вещи и ушёл, оставив семью.
Аксинья часто вспоминала мамин совет. Слова, когдато такие острые, сейчас стали крепкой опорой: «Ты выживешь без него». Она приняла уход, не бросаясь в реку, а лишь тихо плача в уголке своей души.
Через полтора года Пётр возвращался тудасюда, то к сыну, то к Божене. Аксинья хранила в ванной старую зубную щётку Петра в стаканчике, как немой упрёк. Однажды Пётр положил её в карман, но при следующем визите нашёл в стаканчике новую щётку. На кухне ждала чашка с горячим кофе, а в коридоре домашние тапочки, будто напоминающие о семье. Всё это терзало Петра, но он не мог понять, почему ушёл. Силы, будто невидимая рука, тянули его к Божене, а душа рвалась на части.
Вопросы мучили его без ответа: как не причинять боль близким? Как выйти из этой бесконечной дилеммы? Аксинья могла бы закрыть дверь, проклинать разлучницу, но молчала, лишь шепча: «Вернись, Пётр, не забудь о нас». Пётр возвращался к Божене опустошённым; она не любила «всю эту суету вокруг Степана», и предупреждала: «Если уйду, то изза твоего сына. Ты о нём больше, чем обо мне». Так годы текли, пока подруги не уговаривали Аксинью выйти замуж за когонибудь другого, мол, «Твой отец нужен каждый день». Аксинья лишь вздыхала, молчала, а время неумолимо шло.
Пётр перестал навещать Степана. Отец и сын встречались лишь на нейтральной территории. Степан закончил школу, а Аксинья окончательно приняла, что её муж не вернётся; прошли двенадцать лет с его ухода. Она поставила жирную точку, перестала ждать, ведь в её силах ещё вырастить второго ребёнка. Аксинья взяла билет и уехала в Сочи, где коротко полюбила мужчину без обязательств. Через девять месяцев у Степана появилась сестрёнка Маша. Подруги у дверей родильного дома ждали новорожденную, а молодая мать, уставшая, но счастливая, держала в руках свёрточек, украшенный розовыми лентами. «Привет, девчонки! Любите и радуйтесь Маше!» улыбалась Аксинья.
Одна подруга насмешливо спросила: «А как же отчество?». «До отчества дорасти надо!» отрезала Аксинья. Никакие «уколы» не могли омрачить её радость; теперь её жизнь целиком принадлежала воспитанию Маши.
Степан стал первым и незаменимым помощником, обожал сестрёнку, а вопросы о её отце не задавал. Когда Машу отправили в детский сад, ей было три года, и она увидела, что у детей тоже бывают папы. С тех пор она называла Степана «папой», и это было одновременно смешно и горько.
Однажды вечером в квартире Аксиньи прозвучал неуверенный звонок. Маша бросилась к двери, крикнув: «Это мой папа!». Аксинья посмотрела в глазок и увидела Петра. Открыла дверь широко: «Можно войти, Аксинья?». Пётр, с двумя набитыми вещами и рюкзаком, вошёл, а Маша бросилась к незнакомцу, обнимая: «Мама, это же мой папа!». Аксинья, со слезами на глазах, ответила дочке: «Да, Машутка, это твой папа».
Пётр поднял девочку на руки, поцеловал её веснушчатый носик, растрепал золотистые кудри: «Привет, мой рыжий!». Затем он притронулся к руке Аксиньи, горячо поцеловал её. «Бесконечное тебе спасибо, Аксинья! Простишь ли меня?» он упал на колени, но Аксинья, мягко, но твёрдо, удержала его локоть, не позволяя упасть. «Здравствуй, мой горький мёд! Ты ушёл на целых семнадцать лет, но обиды нет. Нам нужен папа» прошептала она, облегчённо вздыхая.
Степан стоял в стороне, широко открыв глаза от удивления, и улыбался. Через пару недель, успокоившись после событий, Аксинья позвонила подруге и сказала: «Ты хотела знать отчество дочери? Викторовна. Запоминай Мария Викторовна! И без вариантов!».
