Я просто лег у своей двери
Это случилось в январе, в самый сильный мороз за многие годы. Снег доходил до колен, воздух резал, как лезвие, а ветер дул так, что даже вдох доставлял боль.
Нашу крошечную деревушку почти стерло с карты, и почти всё население уже уехало. Те, кто нашёл работу в городе, ушли к детям, а остальные вернулись в «вечный дом». Остаются лишь те, кому больше некуда идти. Я была среди них.
После смерти мужа и ухода детей дом опустел не только снаружи, но и внутри. Стены, когдато полные голосов, замолчали. Я грела печь, готовила простую еду суп, кашу, яйца. На подоконник бросала крошки хлеба птицам. Время проходило за книгами старыми, изношенными, с помарками на краях. Телевизор почти не включала: в нём лишь шум, а не слова.
В тишине я начала слышать, как дом вздыхает под ветром, как над дымовой трубой воет метель, как доски скрипят от мороза.
И тогда он появился. Слышался скрежет у веранды. Я подумала о воронье или о кошке соседа, но звук был другим едва слышный, будто ктото из последних сил царапает. Открыв дверь, меня ударил холод, как удар. Я посмотрела вниз и замерла.
В сугробе сидело крошечное чёрное, запачканное существо. Не кошка скорее тень. Но глаза его светились яркожёлтым, как у совы, и смотрели прямо на меня, не умоляя, а вызывая: «Я дошёл сюда. Принимаешь меня или отвергаешь. Но дальше уже не будет».
Одно переднее лапа не было. На месте был старый шрам, глубокая рана без крови, покрытая коркой. Шерсть была в спутанном клубке, полна грязи и лошадиных кляксов. Кости выступали. Кто знает, через что оно прошло, пока не дошло до моего дома.
Я стояла, проглотила, затем спустилась по лестнице. Существо не шевелилось. Не убежало, не сжалось в комок, лишь слегка задрожал, когда я протянула руку, а потом снова замерло.
Я подняла его и принесла в дом. Был легче пера. Я подумала: «Не продержится до утра». Положила его на ковёр у печи, подложила старую подстилку, поставила миску с водой и немного курицы. Оно не трогало еду, лишь лежало, тяжело дыша, каждый вдох был усилием.
Я села рядом, наблюдала. И вдруг поняла: оно похоже на меня. Усталое, раненое, но всё ещё живое, всё ещё держится.
Всю неделю я ухаживала, как за младенцем. Кормилa его, чтобы он не чувствовал одиночества. Говорила с ним, рассказывала о дне, жаловалась на здоровье, вспоминала мужа, которого всё ещё зову во сне. Оно слушало, действительно слушало. Иногда открывало глаза, будто шепча: «Я здесь. Ты не один».
Через несколько дней впервые выпило воды. Затем лизнула кашу с моего пальца. Вскоре попыталось встать: встал, пошатнулся и упал, но не сдалось. На следующий день снова попыталось, и удалось: встал, хромая, неуверенно, но шёл.
Я назвала его Чудо, потому что иначе не могла назвать.
С того дня оно было со мной везде в курятнике, на веранде, в кладовой. Спало у подножия кровати, и, когда я поворачивалась, оно тихо мяукало, будто спрашивая: «Ты со мной?». Когда я плакала, особенно по вечерам, оно приходило, прижималось и смотрело в глаза.
Это стало моим исцелением, отражением, смыслом.
Соседка, тётка Галя, только качала головой:
Люба, ты что, сошла с ума? На улице их столько, как звёзд на небе. Что тебе это надо?
Я лишь пожала плечами. Как объяснить, что эта чёрная, обезглавленная кошка спасла меня? Что с её появлением я снова начала жить, а не просто существовать?
Весной она грелась на веранде, гонялась за бабочками, училась бегать на трёх лапах. Сначала спотыкалась, но быстро привыкла. Даже начала охотиться однажды принесла мышь, гордо показала её и ушла спать.
Однажды пропала на целый день. Я нервно её искала, звалa, бродила по лесу. Вечером она вернулась, гордая, с маленькой растрёпанной мордой, будто победитель. Возможно, навещала прошлое или решала какието дела. Потом три дня спала, почти не просыпаясь.
Пять лет провела со мной. Не просто выжила, а жила посвоему, со своими привычками и характером. Любила сливочное каша, ненавидела пылесос, пряталась от бури под одеялом или под моим коленом.
Быстро старела. За последний год почти не выходила во двор, спала больше, ела меньше, движения стали осторожнее. Я чувствовала, что конец близок. Но каждое утро проверяла, дышит ли она, и если да благодарила.
Весной однажды не проснулась. Лежала, как всегда, у печи, но глаза не открылись. Я села рядом, положила руку она ещё была тёплой. Сердце уже знало.
Слёзы не лились сразу. Я долго гладила её, шептала: «Спасибо, Чудо. Ты была всем. Без тебя меня бы не было».
Я похоронила её под старым яблоневым деревом, где летом любила отдыхать в тени. Положила в коробку, выстелила мягкой фланелой, простилась в тишине, искренне.
Прошло три года. Сейчас у меня живёт другая кошка пятнистая, молодая, смелая. Совсем не похожа на Чудо, но иногда, особенно вечерами, я замечаю в дверях чёрную тень или слышу знакомый шуршание.
Я улыбаюсь.
Потому что знаю: он рядом, часть меня. Мой Чудо.
Если у вас тоже был ктото, как мой Чудо, поделитесь своей историей в комментариях.
