Сдашь ребёнка в интернат, раз он не от моего сына! ухмыльнулась моя тётка Светлана Кузнецова.
Ты же не собираешься, чтобы мой Никита заботился о чужом мальчике? сказала она, ставя фарфоровую чашку на блюдце. Мальчишка уже подрос, ему пора стать самостоятельным.
Зал замер. Седые волосы тётки, безупречный маникюр, дорогие украшения вдруг приняли холодный, почти хищный оттенок. За её улыбкой, растянутой по тонким губам, скрывался расчётливый взгляд.
Я проснулся рано, как обычно. Злата уже стояла у плиты, помешивая яичницу деревянной лопаткой. Запах свежезаваренного травяного чая наполнял нашу новую кухню. За две недели после свадьбы я ещё не успел назвать дом своим. Всё казалось временным, будто я и наш сын гости в просторном коттедже в Подмосковье.
Мам, видел мой синий свитер? спросил наш сын Данил, ворвавшись в кухню с учебниками под мышкой.
На верхней полке в шкафу, ответила Злата, улыбаясь, глядя на сына. Ему уже четырнадцать, почти достиг мой рост. Причесывайся, выглядишь как одуванчик.
Данил чуть фыркнул, но поправил растрёпанные волосы. Я поставил ему тарелку.
Больше переездов? тихо спросил он, глядя в блюдо.
Нет, мягко коснулась я его плеча. Теперь у нас есть свой дом.
Никита спустился, когда Данил доедал завтрак. Высокий, с теплыми карими глазами, он выглядел чуть растрёпанным после сна, поцеловал Злату в щёку и слегка взъерошил волосы Данила.
Как экзамены? спросил он.
Нормально, пожал плечами Данил, но я заметил, как он украдкой улыбнулся. За полгода знакомства мальчик постепенно оттаивал рядом с отчимом.
В дверь проткнул стук. Светлана Кузнецова вошла без приглашения, подарив свою фирменную холодную улыбку.
Доброе утро, семья! поцеловала она сына в лоб, кивнула мне, будто я её не замечала. Никита, ты забыл мои документы на машину. Я их привезла.
Пока Никита просматривал бумаги, Светлана осматривала кухню, отмечая каждую мелочь. Я почувствовал, как напрягаются плечи. С первого взгляда её оценивающий взгляд заставлял меня хотеть свернуться калачом.
А ты, Злата, сегодня после обеда свободна? вдруг спросила тётка. Заходи на чай, поговорим, познакомимся поближе.
Конечно, кивнула я. С удовольствием.
Данил посмотрел на меня недоверчиво, чувствуя фальшь в её голосе. Светлана улыбнулась шире, но глаза остались ледяными.
Хорошо, жду тебя в три.
Когда дверь за ней закрылась, я выдохнула, ощущая тревогу под ребрами. Никита, заметив моё состояние, обнял меня за плечи.
Она просто старается, сказал он. Посвоему.
Конечно, ответила я, не веря себе.
В половине третьего я стояла перед зеркалом в прихожей, поправляя воротник блузки. Данил, собираясь на математический кружок, наблюдал за моими нервными движениями.
Она тебя не любит, вдруг сказал он. И меня тоже.
Не говори глупостей, погладила я сына по щеке. Ей просто нужно время.
Я никогда не понимал, зачем взрослые притворяются, пожал плечами Данил. Она смотрит на нас, как на грязь под ногами.
Я не смогла найти слов в ответ. Светлана жила в соседнем коттедже, в двух шагах от нас. Дверь открылась сразу, будто она ждала моего прихода.
Проходи, дорогая, чайник уже кипит.
Гостиная блестела чистотой: антикварная мебель, картины в тяжёлых рамах, фарфоровый сервиз всё кричало о достатке хозяев.
Я села на край дивана, скрестив руки на коленях. Светлана разлила чай по фарфоровым чашкам, достала со серебряного подноса пирожные.
Ты же хочешь, чтобы Никита был счастлив? спросила она, перемешивая сахар.
Разговор начался с этой фразы, и внутри меня сжалось предчувствие беды.
Конечно, хочу, ответила я осторожно, чувствуя, как сердце ускоряется. Мы все хотим счастья для наших близких.
Светлана отломила кусочек пирожного серебряной вилкой, откусила и медленно прожевала. Капля крема застряла в уголке губ, и она протерла её салфеткой, глядя на меня пронизывающим взглядом.
Мой сын заслуживает настоящую семью, произнесла она, не отводя глаз. Ты симпатичная, хозяйственная. Но есть проблема.
Она поставила чашку на блюдце, и фарфор звякнул, отзвуки которого заставили меня дрожать.
Сдашь ребёнка в интернат, раз он не от моего сына! улыбнулась она так, как будто предлагая купить хлеб. Я всё выяснила. Есть закрытое престижное учебное заведение, лучшие преподаватели, отличная программа.
Я застыла, не веря своим ушам. Как могла такая женщина, с безупречным внешним видом, говорить так о живом человеке о нашем сыне?
Светлана Кузнецова, вы шутите? прошептала я.
Ничего, дорогая, подала она глянцевый буклет. Мальчик уже взрослый, ему четырнадцать. Четыре года пролетят незаметно. Никите нужна своя семья, свои дети. А ваш мальчик не его кровь. Я готова оплатить все расходы, это будет мой подарок.
Я посмотрела на её улыбающееся лицо и увидела пустоту, отсутствие человечности. Дрожав коленями, я произнесла:
Мой сын никуда не поедет, тихо, но твердо. Он часть моей жизни.
Не драматизируй, морщилась тётка. Подумай о будущем Никиты, о карьере, о нашей паре. Мальчик будет только мешать.
Его зовут Данил, сжала я кулаки. И он моя семья.
Мой сын пока многого не понимает, перебила Светлана. Но рано или поздно поймёт, что чужой ребёнок обуза, особенно подросток.
Тошнота подступила к горлу. Я резко встала, расплескав чай на скатерть.
Извините, мне пора.
Я бросилась из дома, не слыша крика тётки. Слёзы жгли глаза, внутри всё кипело от обиды и ярости. Как она могла предложить такое? Как могла говорить о живом ребёнке, как о помехе? Боль пронзила меня, и я вдруг поняла, что Никита, возможно, разделяет взгляды матери.
Дома я упала на кровать, позволив слезам течь. Когда вернулся Никита, я, захлебываясь, рассказала ему о разговоре.
Не может быть, покачал он головой. Ты чтото не так поняла. Мама бы никогда
Позвони ей, дрожал мой голос. Спроси сейчас.
Никита нехотя набрал номер, включив громкую связь.
Мама, Злата рассказала мне о вашем разговоре. Это какоето недоразумение?
Светлана вздохнула в трубку:
Сынок, это взрослый разговор. Я лишь предложила разумное решение. Мальчику будет лучше в специализированном учебном заведении, а вы сможете построить настоящую семью
Господи, прошептал Никита, бледнея. Ты действительно так сказала?
Конечно, сказала! И я права! её голос стал жёстким. Этот мальчишка вам не родной! Зачем тратить на него свою жизнь?
Никита помолчал, собрав мысли. Затем, тихим, но твёрдым голосом, он сказал:
Данил перестал быть чужим в тот момент, когда я выбрал тебя, Злата. Любить женщину значит принимать и её ребёнка.
Романтический вздор! вскричала тётка. Сейчас ты ослеплён чувствами, но через годдва поймёшь
Хватит, оборвал её Никита. Проблема не в моём понимании, а в твоём.
Данил часть моей семьи. Если ты считаешь это непреодолимым препятствием, нам, вероятно, лучше взять паузу.
Не смей так со мной разговаривать! завыла тётка. Я твоя мать! Я всю жизнь…
Ты моя мать, но не хозяйка моей жизни, говорил Никита спокойно, но я видел, как он напрягся. Если ты ещё раз предложишь избавиться от Данила, я разорву с тобой все связи. Это моё последнее слово.
В трубке повисла тишина, потом короткие гудки.
Прости, опустился Никита на край кровати, закрыв лицо руками. Я не знал не думал, что она способна на такое.
Я сидела рядом, не находя слов.
Думаешь, она успокоится? спросила я наконец.
Нет, ответил он, глаза полны боли. Это только начало.
Три дня прошли в гнетущей тишине. Светлана не появлялась, не звонила. Никита выглядел, как натянутая струна рассеянный на работе, молчаливый дома. Я ловила его виноватые взгляды, пыталась успокоить, но тревога росла.
В четверг прозвонил телефон. На экране номер тётки.
Нам нужно поговорить, сухо сказала Светлана. Все трое. Сегодня вечером.
Я не думаю, что это хорошая идея, начала я, но тётка перебила:
Дочка, речь идёт о будущем моего сына. Либо вы приходите в семь, либо я сама приеду. Выбирай.
Никита вернулся с работы раньше обычного, лицо осунулось, под глазами тени.
Звала, звонила твоя мать, тихо сказала я. Хочет встретиться.
Он кивнул:
Я знаю. Она и мне звонила, говорит, что передумала, что примет нашу семью.
Ты веришь? спросила я.
Нет, покачал он головой. Но я должен попытаться всё исправить.
Я боюсь за Данила, прошептала я. Он не должен слышать такое.
Никита обнял меня:
Всё будет хорошо, он не узнает.
В семь вечера мы стояли перед дверью Светланы. Она открыла её сразу элегантная, в дорогом костюме, ничто не выдаёт недавний скандал.
Проходите, её голос звучал мягко. Я заказала ужин.
Стол был сервирован как на приём: хрусталь, серебро, вино в графине. Светлана села напротив.
Я перегорела, сказала, глядя на сына. Материнская тревога иногда заставляет говорить ужасные вещи. Обернулась к мне: Прости меня, дорогая. Я была неправа.
Я кивнула, не веря ни одному слову. Глаза тётки оставались холодными, расчётливыми.
Поэтому, продолжила она, я хочу исправить свою ошибку. Никита, помнишь, я говорила о наследстве? О квартире в центре, о даче, о моих сбережениях?
Никита нахмурился:
Мама, давай не сейчас.
Нетнет, именно сейчас, подняла руку. Я хочу переписать завещание на тебя и твоих будущих детей. На настоящих детей. Сказала, не отводя взгляда от меня.
А взамен прошу лишь одного: образумись. Мальчик может жить с вами, если хотите, но не назовите его отцом. Не тратьте на него свои ресурсы и внимание. Он вам никто.
Никита медленно положил вилку. В комнате стало холодно.
То есть, ты не изменила своего мнения, тихо произнёс он.
Я лишь предлагаю компромисс, пожала плечами Светлана. Мальчик живёт с вами, но вы не тратите на него силы и средства. Всё логично.
Во мне вспыхнула жгучая ярость. Пальцы сжали до боли. Но прежде чем я успела успокоиться, Никита встал.
Знаешь что, сказал он, будто открыл себе глаза, я всю жизнь пытался соответствовать твоим ожиданиям: престижное образование, карьера, деньги
Он отвернулся к окну.
Но теперь я вижу, что был лишь твоим проектом. Если приму твои условия, я никогда не стану настоящим отцом.
О чём ты? спросила тётка, недоумевая. Я забочусь о твоём будущем!
Нет, покачал головой Никита. Ты заботишься о своих фантазиях. Моя семья это Злата и Данил. И это мой выбор.
Тётка побледнела:
Ты пожалеешь! Нет наследства! Всё, что я приготовила
Оставь себе, сказал он, взяв меня за руку. Мы справимся.
Мы вышли, не оглядываясь, под крики и проклятия Светланы. На улице я заплакала не от горя, а от облегчения.
Ты уверен? спросила я, глядя на мужа. Это большие деньги, твоё будущее
Моё будущее это вы, он сжал мою ладонь. Всё остальное я заработаю сам.
Через неделю Никита забрал Данила после кружка. Мальчик вышел из школы, настороженно глядя на отчима.
Мама занята? спросил он, садясь на переднее сиденье.
Нет, завёл мотор Никита. Я хотел поговорить с тобой. Только мы, мужчины.
Мы поехали в парк. Вафельные рожки холодили ладони, пока мы усаживались на скамейку у озера. Белые паруса скользили по глади, оставляя рябь.
Я в курсе твоего ультиматума, сказал Данил, не поднимая взгляда. Стены в нашем доме как из папиросной бумаги.
Что ты думаешь? спросил Никита.
Думаю, ты выбрал нас вместо денег, пожал плечами мальчик. Это странно.
Почему? спросил я.
Обычно взрослые выбирают деньги, ответил он, глядя на воду, избегая моего взгляда.
Знаешь, облокотился я, я всю жизнь был сыном своей мамы. Теперь хочу быть отцом. Если ты не против
Данил молчал, солнце золотило воду, ветер шуршал листьями.
Она может передумать, наконец произнёс он, вернуть тебе наследство, если ты откажешься от нас.
Я знаю, кивнул я. Но отец не тот, ктоИ, обняв сына, он понял, что истинное богатство это их совместный путь, а не обещанные миллионы.
