В той же Москве, где в окна вечерних фонарей падают тени старых берёз, моя дочьмать родилась слишком рано ей едва семнадцать. В её глазах ещё мерцала детская искра, будто в ней только начиналась жизнь. Она подарила мне сына, а я, словно безмолвный страж ночи, держала малыша в качелях, готовила, успокаивала, поддерживала её, как могла. Но часто слышала её шёпот:
Это не моё бытие. Хочу другого пути.
В девятнадцать лет она исчезла в далёкой Германии, обещая работать, отсылая рубли, желая сыну лучшего будущего. Клялась, что скоро вернётся. Прошёл месяц, а её номер стал глухим эхом.
С тех пор её голос исчез в тишине. Иногда в сети всплывали фотографии: улыбается на пляже, в компании друзей, кажется счастливой. Но ни звонка, ни копейки, ни «как он там?» не было.
Я взяла всё на свои плечи. Воспитывала мальчика одна детсад, школа, домашки, болезни, ночные кошмары, детские мечты. Он рос, зовя меня бабушкой.
Когда ему исполнилось десять, она неожиданно вернулась, заявив, что хочет увидеть сына. Оставилась на месяц, гуляла с ним по паркам, покупала одежду, дарила подарки, оставила немного денег. Я поверила, что на этот раз всё иначе. Но снова она исчезла, как дым над Окой.
Два года тишины. Я перестала ждать, не желая судебных баталий, обид и криков. Жила лишь ради него. И когда ему двенадцать, она появилось вновь, шепча, что «вернулась за сыном», будто ребёнок лишь чемодан, который можно взять, когда захотится.
Я пыталась её отговорить, но юридических прав у меня не было. Получила повестку в суд о примирении. Там, хотя мальчик плакал и умолял не отдавать его, я сказала:
Забирай. Я уже сделала всё, что могла.
Она увезла его в другое место, в Берлин, и боль пронзила меня, но я смирилась. Сначала привозила его каждые две недели, потом реже, потом лишь в каникулы. Каждый раз он шептал мне:
Бабушка, здесь не мой дом.
Я никогда не произносила злые слова о ней, лишь тихо повторяла:
Однажды ты поймёшь сам.
И тот день настал. Когда ему исполнилось восемнадцать, он вернулся. Стоял на пороге с чемоданом, со слезами в глазах, обнял меня и сказал:
Бабушка, я хочу жить с тобой.
Я не заплакала, лишь прижала его к себе и прошептала:
Этот дом всегда будет твоим.
Сейчас он взрослый, учится, мечтает, строит свою жизнь. Его мать живёт далеко, и он её не ищет. Говорит, что не обижается просто больше нечего обсуждать. А я ощущаю странный, спокойный сон, в котором всё, что я отдала, вернулось ко мне, как свет луны в тихой ночи.
