Дочь бросила отца, словно ненужный предмет: горькая правда
Пьер-Люк Дюмон никогда бы не предположил, что закончит свои дни за чужим забором, под надзором медсестр, в окружении тех, кого отвергли собственные дети. Он считал, что заслуживает лучшего: уважения, тепла, немного покоя. Ведь всю жизнь он трудился, обеспечивал семью, строил быт вокруг единственного счастья жены Элоди и дочери Марго.
С Элодой они прошли более трёх десятков лет, сплетаясь, как пальцы руки. После её ухода четыре года назад дом стал холодным и беззвучным. Единственной опорой оставались Марго и внука Амели. Пьер-Люк помогал, насколько мог: присматривал за ребёнком, отдавал пенсию на покупку, присматривал, когда дочь и зять были в разъездах или на работе. И вдруг всё изменилось.
Марго начала смотреть на него косо, когда он задерживался на кухне. Её раздражала его кашель. «Папа, тебе уже хватило жизни, дай жить другим!» стало её постоянным возгласом. Всё чаще звучали разговоры о «комфортном жилье с врачами и телевизором». Пьер-Люк сопротивлялся.
Марго, это моя квартира. Если тебе тесно, переезжай к тёще. У неё однокомнатная квартира.
Ты же знаешь, что мы не ладим. И не начинай! резко ответила она.
Ты лишь хочешь забрать эту квартиру. Вместо того, чтобы выгнать отца, найди себе работу!
Она назвала его «эгоистом» и пообещала «найти решение». Через неделю он собрал вещи. Не из желания, а потому что больше не выдерживал роль чужого гостя в собственном доме. Ушел без прощаний. Марго сияла от радости, почти возложила его у двери.
В доме престарелых ему выдали узкую комнату с окном и старым телевизором. Дни он проводил в саду, под открытым небом, среди прочих забытых людей.
Дети вас сюда привели? спросила одна из соседок по скамейке.
Да, моя дочь сочла, что я мешаю, ответил он, сдерживая слёзы.
Меня так же. Сын выбрал жену, и меня выгнали. Меня зовут Коэтт.
Пьер-Люк. Приятно познакомиться.
С тех пор они стали друзьями, и тяжесть боли уменьшилась вдвойне. Пролетел год, а Марго так и не позвонила и не пришла.
Однажды, когда он читал, его прервал знакомый голос.
Пьер-Люк? Не думала, что встречу вас здесь, удивилась бывшая соседка Клэр, врач, пришедшая осмотреть жильцов.
Да, прошёл год. Меня больше никто не хочет. Никаких слов.
Странно… Марго говорила, что вы купили загородный дом, чтобы отдохнуть.
Я бы предпочтёл Вместо того, чтобы гнить здесь, за решёткой.
Клэр качнула головой, явно встревоженная. После обхода она вернулась. Их разговор не отпускал её. Через две недели она сделала предложение:
Пьер-Люк, дом моей матери в Провансе пустует. Она уехала в прошлом году, вещи продали. Дом крепок, рядом лес и река. Если хотите, он ваш. Я не вернусь туда, а продавать его меня терзает.
Пьер-Люк заплакал. Незнакомка предлагала то, от чего его собственная дочь отказывалась.
Можно я попрошу ещё? Здесь живёт Коэтт. У неё тоже никого нет. Хотел бы я, чтобы мы отправились туда вместе.
Конечно, улыбнулась Клэр. Если она согласна, никаких проблем.
Пьер-Люк бросился к Коэтт:
Готовь вещи! Едим! Дом в Провансе, чистый воздух, свобода. Будет прекрасно. Зачем оставаться здесь?
Поехали! К новой жизни!
Собрали чемоданы, закупили провизию. Клэр возила их сама, не позволяя сесть в автобус. Пьер-Люк обнял её, не в силах выразить благодарность, шепнув: «Не говори ни слова Марго. Я не хочу слышать её имя».
Клэр кивнула, улыбаясь. Она не сделала ничего грандиозного, а лишь проявила человечность а в наши дни это почти героический поступок.
