ПьерЛюк Дюмон никогда не мог представить, что его последние дни пройдут за чужой решеткой, под присмотром медсестёр, в окружении тех, кого их собственные дети оставили. Он считал, что заслуживает большего: уважения, тепла, немного покоя. Ведь всю жизнь он трудился, обеспечивал семью, строил быт вокруг единственного счастья жены Элодии и дочери Марго.
С Элодией они прожили более трёх десятков лет, были неразделимы. После её смерти, случившейся четыре года назад, дом стал холодным и гулкотихим. Единственной утехой стали Марго и внучка Амели. ПьерЛюк помогал, где мог: присматривал ребёнка, отдавал свою пенсию на покупки, присматривал, когда дочь и зять были в разъездах или на работе. Затем всё изменилось.
Марго начала смотреть на него скептически, когда он появлялся на кухне. Его кашель её раздражал. «Папа, ты уже отстоял свою жизнь, дай другим жить!» стало её постоянным возгласом. Всё чаще звучали разговоры о «уютном доме с врачами и телевизором». ПьерЛюк сопротивлялся.
Марго, это моя квартира. Если тебе тесно, переезжай к свекрови. Она живёт одна в трёхкомнатной квартире, сказал он.
Ты же знаешь, что мы не ладим. И не начинать! ответила она.
Ты лишь хочешь вернуть эту комнату. Вместо того, чтобы гонять отца, найдись сам! бросил он.
Она назвала его «эгоистом», пообещала «найти решение». Через неделю он собрал вещи. Не из желания, а от невозможности дальше оставаться чужим в собственном доме. Ушёл без прощаний, а Марго сияла, почти подгоняя его к двери.
В доме престарелых ему выделили маленькую комнату с окном и старым телевизором. ПьерЛюк проводил дни в саду, под открытым небом, среди других забытых людей.
Ваши дети привели вас сюда? спросила одна из соседок по скамейке.
Да, дочка решила, что я им лишь помеха, ответил он, сдерживая слёзы.
У меня так же. Сын выбрал жену, и меня выгнали. Меня зовут Колетт, сказала она.
ПьерЛюк. Приятно познакомиться, представился он.
Скоро они стали друзьями, и грусть стала легче вдвойём. Прошёл год, но Марго так и не позвонила, не пришла.
Однажды, читая, он услышал знакомый голос.
ПьерЛюк? Не ожидала встретить вас здесь, удивилась его бывшая соседка Клэр, врач, пришедшая осмотреть жильцов.
Именно. Прошёл год, и меня уже никто не хочет, ответил он, молча.
Странно Марго говорила, что вы купили дачу в деревне, чтобы отдохнуть, продолжала она.
Я бы предпочёл Вместо того, чтобы гнить здесь, за решёткой, сказал он.
Клэр покачала головой, явно смущённая. После обхода она вернулась. Их разговор не давал ей покоя, и через две недели она сделала предложение:
ПьерЛюк, дом моей матери воФранции пустует. Она уехала в прошлом году, вещи продали. Здание крепкое, рядом лес и река. Если хотите, можете взять его. Я не вернусь, а продавать его меня разрывает.
ПьерЛюк расплакался. Незнакомка предлагала то, что дочери отняла.
Можно попросить ещё одну вещь? Здесь живёт женщина Колетт. У неё тоже никого нет. Хотел бы, чтобы мы отправились туда вместе.
Конечно, улыбнулась Клэр. Если она согласится, проблем нет.
ПьерЛюк бросился к Колетт:
Собирай вещи! Едем! Дом воФранции, чистый воздух, свобода. Почему оставаться здесь?
Поехали! За новой жизнью!
Они упаковали сумки, закупились провизией. Клэр отвезла их сама, отказавшись от автобуса. ПьерЛюк обнял её, не в силах выразить благодарность, шепнул: «Не говори ни слова Марго. Не хочу её слышать.»
Клэр кивнула с улыбкой. Она ничего сверхъестественного не сделала, просто поступила почеловечески а сегодня это почти героизм.
