Маргарита вернулась домой поздним вечером. За окном уже мерцали огни Парижа. Стоя в дверном проёме с сумкой в руке, она резко заявила:
Я хочу развода. Ты можешь оставить квартиру, но вернёшь мне мою долю. Мне это уже не нужно. Я ухожу.
Виктор, её супруг, опустился в кресло, ошеломлённый.
Куда ты направляешься? спросил он, моргая в недоумении.
Тебе это больше не дело, ответила она спокойно, вытаскивая чемодан из шкафа. Я проведу какоето время у подруги в деревне. Потом посмотрим.
Он не понимал, что происходит, а она уже приняла окончательное решение.
Три дня назад врач, проверяя результаты, тихо сказал ей:
В вашем случае прогноз неблагоприятный. Восемь месяцев, максимум При лечении может дотянуть до года.
Она вышла из кабинета, будто бы в тумане. Город гудел, солнце светило. В голове крутилось одно слово: «Восемь месяцев я даже свой день рождения не успею отметить»
На скамейке в Люксембургском саду к ней подсел старик. Он молча наслаждался осенним светом, а потом, без предисловий, произнёс:
Я хочу, чтобы мой последний день был солнечным. Мне уже ничего не нужно, лишь луч света вот подарок. Разве вы не согласны?
Я бы его нашла, если бы знала, что это мой последний год, прошептала она.
Тогда не откладывайте всё на потом. У меня было столько «позже», что можно было бы собрать целую жизнь, но это не сработало.
Маргарита слушала и понимала: всю жизнь она жила ради других. Работа, которую ненавидела, но держала ради стабильности. Муж, ставший чужим за десять лет неверность, холод, безразличие. Дочь, звонящая лишь за деньгами или помощью. А для самой себя ни обуви, ни отдыха, ни даже кофе на террасе в одиночестве.
Она откладывала всё на «позже». И теперь это «позже» могло никогда не наступить. Чтото внутри сломалось. Вернувшись домой, она впервые в жизни сказала «нет» всему и сразу.
На следующий день Маргарита взяла отпуск, сняла накопления и уехала. Муж пытался разобраться, дочь звонила с требованиями она отвечала им спокойно и решительно: «Нет».
В деревенском доме подруги царила тишина. Завернувшись в плед, она размышляла: действительно ли всё должно так закончиться? Она не жила, а выживала. Ради других. А теперь будет ради неё.
Через неделю она полетела на Лазурный берег. В прибрежном кафе она встретила Жерара писателя, умного и нежного. Они обсуждали книги, людей, смысл бытия. Впервые за годы её искренняя улыбка не скрывалась от чужих глаз.
Давай будем жить здесь, предложил он однажды. Я могу писать где угодно, а ты станешь моей музой. Я тебя люблю, Маргарита.
Она кивнула. Почему бы и нет? Времени оставалось мало, но счастье, хоть и мимолётное, всё же было.
Два месяца прошли. Она чувствовала себя прекрасно: смеялась, гуляла, готовила утренний кофе, придумывала истории для соседних террас. Сначала дочь возражала, но потом смирилась. Муж отдал ей её долю. Всё утихло.
Однажды утром зазвонил телефон.
Маргарита Лефевр? спросил тревожный голос. Простите, произошла ошибка эти анализы не ваши. Всё в порядке, это просто переутомление.
Она молча послушала, а затем разразилась громким, настоящим смехом.
Спасибо, доктор. Вы только что вернули мне жизнь.
Она посмотрела на спящего Жерара, пошла на кухню приготовить кофе. Ведь теперь ей не оставалось восемь месяцев, а целая жизнь.
