На следующий день Даниил вернулся в контору взволнованным. В голове ещё стоял гул от событий на рынке возмущённые крики толпы, взгляд женщины, будто пронзивший его до самой души. Он пытался отогнать мысли: «Они ничего не понимают. Жизнь это борьба. Слабые падают, сильные поднимаются».
Но совесть всё равно скребла где-то внутри. Эти глаза такие знакомые. Откуда?
Наутро его компаньон, Карпов, вошёл в кабинет с ледяным выражением лица.
Даниил, беда. Ту сцену на рынке выложили в сеть. Видео. Разошлось повсюду. Тысячи людей пишут, что тебе должно быть стыдно. Если ничего не предпримем, репутация фирмы пойдёт под откос.
Что?! рявкнул Даниил, но, увидев на экране телефона собственное лицо, пинающее хрупкую женщину, побледнел. Подпись была беспощадна: «Олигарх унизил голодающую мать».
Если хочешь совета, продолжил Карпов, найди её. Дай денег, предоставь жильё. Перед камерами. Будет выглядеть как благотворительность. Это твой единственный шанс.
Даниил стиснул зубы и кивнул. Ненавидел оправдываться, но репутация дороже всего.
После обеда он вернулся на рынок. И снова увидел её ту самую женщину. В том же потрёпанном пальто, с той же печалью в глазах. Она не отступила, лишь смотрела на него.
Сударыня, начал он с холодной вежливостью. Я хотел бы загладить вчерашнее. Дать вам деньги. Крышу над головой. Еду.
Женщина долго смотрела на него, будто вглядываясь в воспоминания. Потом тихо прошептала:
Дениска?
Сердце Даниила пропустило удар. Это имя так мягко, так его звала только одна. Мать.
Что вы сказали? спросил он дрожащим голосом.
Женщина сложила дрожащие пальцы.
Дениска сынок это ты
Даниил отшатнулся.
Это невозможно. Моя мать умерла. Двадцать лет назад.
Глаза женщины наполнились слезами.
Нет, сынок. Я жива. Твой отец увез тебя от меня, когда тебе было шесть. Годами искала тебя. Работала, писала письма ответа не было. Силы кончились осталась только надежда.
В груди у Даниила сжалось. Воспоминания хлынули: запах дешёвого мыла, мягкие руки в волосах, обрывки колыбельной. Он не хотел верить.
Это спектакль. Вам нужны деньги, прошипел он, но в голосе уже не было уверенности.
Женщина медленно достала из-под пальто потрёпанную фотографию. На ней мальчик лет шести, с игрушечной машинкой, точно такой, какая была у Даниила в детстве. Рядом она, молодая, улыбающаяся.
Всё сопротивление в нём рухнуло. Колени задрожали.
Боже прошептал он. Мама а я я пнул тебя
Слёзы хлынули рекой. Олигарх, годами строивший империю с каменным лицом, теперь стоял на коленях перед женщиной в рваном пальто.
Прости рыдал он. Я не знал не видел
Мария потянулась, коснулась лица сына. Пальцы были слабы, но прикосновение полным любви.
Не надо прощения, Дениска. Я всегда знала, что ты вернёшься. Любовь моя не угасла.
Вокруг них собралась толпа. Никто не говорил ни слова. Все видели, как олигарх срывается в рыданиях, обнимая родную мать, которую считал мёртвой.
Через несколько дней газеты вышли с заголовками: «Олигарх нашёл бездомную мать». Но Даниилу это было уже не важно. Он забрал её домой, вызвал врачей, устроил ей уют. Но главное они снова говорили. Часами. Мария рассказывала о годах одиночества, о борьбе, о боли, о надежде снова увидеть сына.
Даниил слушал и чувствовал, как что-то в нём встаёт на место. Та пустота, которую не мог заполнить ни успех, ни богатство, наконец утихала.
Однажды вечером, сидя на террасе, он сжал её руку.
Знаешь, мама, я думал, что смысл жизни в деньгах. А теперь теперь я понимаю, что искал не их. А тебя.
Мария улыбнулась, слёзы блестели на глазах.
Семья, сынок, вот что даёт всему смысл. Не забывай.
И тогда Даниил наконец осознал: всё золото и все дворцы мира не стоят одного-единственного слова мама.
