Звонок из прошлого
С самого утра Злата Петровна заметила, что настенные часы в прихожей застыли. Стрелки упрямо указывали без пяти шесть. Она встряхнула их, приложила к уху тишина. «Наверно, батарейка села», подумала она, но вдруг в голове всплыл какойто знак. Какой? Всё, что должно было случиться, уже случилось. Дети выросли, расправили крылья и улетели из гнезда. Муж, к счастью, жив и здоров, но уже пятый день проводит время у старого друга на даче. Одиночество, к которому, кажется, она привыкла, в эти утренние минуты звучало особенно громко и ощутимо.
Злата сварила кофе и, глядя на коробку со старыми открытками, которую только что достала с антресоли, решила навести порядок. Она вытянула одну из пожелтевших конвертов. Оказалось, что это не открытка, а письмо маленьким, почти детским почерком. «Дорогая Злата! Поздравляю тебя с днём рождения и желаю» дальше шёл обычный набор пожеланий, но сердце её дрогнуло, когда она увидела подпись: «Твой всегда, Серёжа».
Серёжа. Сергей Ильич. Университетская любовь, за которой она когдато готова была выйти замуж, но судьба распорядилась иначе. Он уехал в другой город, чтобы ухаживать за бабушкой. Письма становились всё реже, а потом вовсе исчезли. Злата встретила другого, вышла замуж, родила детей. О Сергее она не думала почти тридцать лет он превратился в призрак, отдалённый и незримый.
Но сейчас, держа в руках то письмо, она ощутила резкое сожаление. Не о несбывшейся любви свою жизнь она любила. А о том, что одна важная нить оборвалась тогда и висит в воздухе, неразрешённая. Что с ним? Жив ли он? Мысль показалась глупой, подгоняемой утренней тишиной и остановившимися часами. Она отложила письмо, допила кофе и взялась за уборку, но образ Сергея не исчезал. Вспомнилась прогулка по осеннему парку, его чтение стихов Вознесенского, которые она не понимала, но делала вид, будто ловит смысл, лишь бы слышать его голос.
Весь день прошёл в лёгком, почти медитативном настроении. Она приводила в порядок комнаты, перебирала старые фотографии, письма, безделушки, пока часы в прихожей молчаливо наблюдали за её действиями.
На следующий день Злата купила батарейку и вставила её в часы. Стрелки дернулись и начали тикать. Щёлк. Привычный звук заполнил прихожую, и в тот же миг зазвонил телефон.
Злата? произнёс до боли знакомый голос. Голос, который она слышала лишь в своих юных мечтах. Это Сергей. Извини за вторжение, я не знаю, как всё объяснить. Вчера весь день тебя вспоминал, как назойливый мотив. Нашёл твой номер через общих знакомых Ты, наверное, совсем меня забыла.
Она молчала, глядя на часы, которые теперь отсчитывали время ровно и уверенно. Она не забыла. Просто спрятала в глубине, как прячут самое ценное и самое ненужное. И вот оно вернулось, не чтобы всё перевернуть, а чтобы поставить точку или многоточие.
Я тебя помню, Серёжа, тихо сказала она. Вчера как раз твоё письмо перечитывала.
С той стороны провода повисло изумлённое молчание.
Не может быть прошептал он. Знаешь, вчера нашёл наш общий снимок у реки. Мы там
Они болтали больше часа. Оказалось, он живёт в трёх часах езды от неё, у него взрослая дочь и маленький внук, а жена умерла пять лет назад.
Договорились встретиться, просто выпить кофе и поговорить.
Злата положила трубку и подошла к окну. Дождь стучал по подоконнику, смывая пыль. Она не знала, что будет дальше. Ничего не решалось, ничего не ломалось. Просто остановившиеся часы снова пошли, и в её размеренной, предсказуемой жизни появилось лёгкое, едва слышное тиканье нового времени.
Она не планировала встречу, не строила фантазий боялась сглазить, боялась обмануть себя ожиданиями. Жила эти несколько дней в странном, зыбком состоянии, будто шла по тонкому весеннему льду, чувствуя, как он прогибается, готовый треснуть.
Муж вернулся с дачи загорелый, пахнущий солнцем и шашлыком, рассказывая о рыбалке и о том, как они с приятелем чинили баню. Злата кивала, улыбалась, ставила на стол щи, а сама ловила себя на том, что смотрит на него со стороны на его доброе, привычное лицо, на руки, уверенно державшие молоток или вилку. И думала: вот он, мой муж. Человек, с которым прожита жизнь. За порогом же живёт другая, не прожитая, призрачная жизнь в лице седого мужчины с голосом из прошлого.
В день встречи она выбрала простое бежевое платье, то самое, в котором муж всегда говорил, что она прекрасно выглядит. Не стала краситься ярко, лишь слегка подчёркнула глаза тушью. «Зачем? спрашивала себя. Чтобы доказать ему, что время меня пощадило? Или себе?»
Кафе он выбрал тихое, не в центре, уютное, с маленькими столиками и ароматом свежей выпечки. Злата вошла и сразу увидела его: он сидел у окна, нервно теребя салфетку, и уставился в свою чашку. В тот миг она узнала его не юного гитариста, а именно сегодняшнего мужчину. В уголках глаз лучики морщинок, руки уже не мальчишеские, а прожитые. Он поднял на неё глаза, встал, и на его лице отразилось не восторг, а тихое, почти испуганное: «И это ты?»
Злата, сказал он, голос дрогнул.
Сергей, ответила она, села напротив, потому что ноги уже подкосились.
Первые минуты прошли в пустой болтовне о погоде, дороге, изменениях в городе. Он признался, что доехал, как на экзамен, переодевал рубашку три раза. Злата рассмеялась, и лёд начал таять.
Потом потекли воспоминания: сначала осторожные, будто пробуя воду, потом смелее. Смеялись над курьёзами студенческой жизни, которые тогда казались трагедиями, а теперь выглядели забавными. Вспомнили страшного преподавателя по сопромату, вспоминали ночные прогулки всем курсом по Москве.
Когда кофе допили, а на столе стояли чистые чашки, наступила пауза та самая, в которой должно прозвучать главное.
Я потом очень долго жалел, сказал он, не глядя на неё, вращая блюдце. Что не забрал тебя с собой. Что не настоял. Мне казалось, я делаю правильно, даю нам время. А время оказалось не на нашей стороне.
Злата молчала. Что ей сказать? Что тоже жалела? Это было бы неправдой, ведь из того развилки выросла её жизнь с мужем, детьми, радостями и печалями. Жалеть о ней означало предать всё это.
Не надо, Серёжа, тихо сказала она. Не надо жалеть. Всё было правильно. Мы были молоды и глупы. Если бы ты тогда настоял, а я поехала Мы бы уже через месяц разругались в пух и прах. Ты стал бы для меня человеком, украшавшим мою жизнь в Москве, а я для тебя обузой рядом с бабушкой.
Он посмотрел на неё, в глазах удивление и печальная ясность.
Ты так считаешь?
Я в этом уверена. Мы идеализировали прошлое, Сергей. Влюбились не друг в друга, а в свои воспоминания, в тех двух людей, которых уже нет.
Он откинулся на спинку стула, вздохнул странный, одновременно облегчённый и разочарованный вздох.
Ты, как всегда, оказалась мудрее. Я шёл сюда не зная, с чем. С надеждой на чудо, наверное. Что мы увидим друг друга и время отступит.
Время никуда не отступает, она улыбнулась. Оно просто есть. И у нас с тобой оно было. И это прекрасно. Сейчас оно другое.
Выйдя из кафе, он проводил её до машины.
Спасибо, сказал он. За то, что пришла. И за правду.
Спасибо тебе, ответила она. За то, что нашёл. Мне было очень важно это знать.
Он кивнул, потом нерешительно протянул руку. Она пожала её тёплую, твёрдую, реальную. И отпустила.
По дороге домой она смотрела на улицы, где когдато бегала юной и беззаботой. Ничего не изменилось и всё изменилось. Не было ни грусти, ни опустошения. Внутри воцарилась светлая, чистая тишина, как в комнате после долгого разговора, когда всё сказано и душа лёгка.
Дома муж смотрел футбол. Увидев её, выключил звук.
Ну как? спросил он просто. Не «где была?», не «с кем?». Он уже знал: она сказала ему, что встретилась со старым однокурсником.
Ничего, ответила она. Поговорили.
Хороший он? спросил муж, в глазах нет ни ревности, ни подозрений, лишь лёгкое участие.
Хороший, кивнула она. Но совсем чужой.
Она прошла к кухне, чтобы поставить чайник. Взгляд упал на вазу с сиренью, которую муж нарвал утром во дворе. Фиолетовые, ароматные гроздья. Она коснулась прохладных, влажных лепестков.
Муж вошёл, обнял её сзади, положил подбородок ей на голову.
Я тебя люблю, сказал он просто, будто сообщал, что завтра будет дождь.
Я знаю, ответила она, закрыв глаза. И я тебя.
Она поняла, что часы в прихожей остановились не чтобы вернуть прошлое, а чтобы окончательно утвердить её в настоящем. Чтобы показать: всё, что было, было необходимо. А всё, что есть, единственно верное место во всей вселенной.
Больше она не слышит их тиканье, но знает: теперь они идут ровно.
