Иван Соколов жил в пятиэтажке на окраине Москвы, где стены тонки, как листок бумаги, а каждый соседский чих отскакивает от батарей, будто от резонанса.
Он уже давно перестал реагировать на хлопки дверей, на громкие споры о перестановке мебели, на крики телевизора у пенсионерки снизу. Но то, что творил сосед сверхуГригорий Кузнецоввыводило его из терпения и заставляло прятаться за подушкой.
Каждую субботу «неудобный человек» без стеснения врубал то дрель, то перфоратор. Иногда в девять утра, иногда в одиннадцать, но всегда в выходной, и всегда в тот момент, когда Иван хотел выспаться.
Сначала Иван, человек миролюбивый, пытался отнестись к этому философски: «Наверно, ремонт затянулся, пойму». Он ворочался в постели, закрывая голову подушкой, но звук перфоратора всё время возвращался, будто будильник без выключателя.
То коротко, то долго, то прерывисто. Сосед начинал работать, бросал дело, а потом снова возвращался к начатому. Иногда эти бешеные вибрации появлялись не только утром, но и вечером, когда Иван приходил с работы, мечтая о тишине. Каждый раз хотелось встать и сказать соседу всё, что думается, но усталость, лень и нежелание конфликтов удерживали.
Однажды, когда дрель опять зазвенела над головой, Иван не выдержал и бросился наверх. Стучал, звонил, а в ответ лишь грохот перфоратора, отдающийся прямо в череп.
Когданибудь я вырвалось у него, но фраза обрывается. Сам он не знал, что именно «когданибудь» сделает.
Воображение бросало в ход самые разные планы: от отключения электроэнергии в подъезде до более изощрённых методовжалоба в ЖЭК, вызов участкового, закупка пенопласта для вентиляции. Иногда Иван представлял, как сосед сам поймёт, что надоел, и принесёт извинения, или переедет, или хотя бы перестанет сверлить! Хотелось, чтобы ктонибудь в подъезде возмутился и положил конец этой какофонии.
Но все сидели в своих норах, никого не волновало.
И тогда случилось то, чего Иван не ждал
***
В субботу он проснулся не от шума, а от полной тишины. Долго лежал, вслушиваясь, когда же опять проснётся «проклятый аппарат», но тишина была густой, почти ощутимой.
Сломался! промелькнула в голове мысль, или же этот изверг уехал?!
День прошёл в странном ощущении свободы. Пылесос работал тише, чайник звучал нежно, а телевизор не дрожал вместе с потолком. Иван сидел на диване и сам удивлялся, как широко улыбается, словно ребёнок.
Воскресенье тоже было тихим, и понедельник, вторник, среда Шум будто вырезали из его жизни. Тишина сверху держалась почти неделю, и Иван перестал списывать её на ремонт или случайность. Было чтото тревожное в этом резком контрасте после месяцев постоянного гона.
Он долго стоял перед дверью соседа, собираясь с духом, пытаясь понять, зачем ему это нужно: убедиться, что всё в порядке, или проверить, не накручивает ли он себя? Нажал кнопку звонка.
Дверь открылась почти сразу, и Иван понял: чтото случилось. На пороге стояла беременная женщина, лицо бледное, веки отёчными. Он её видел лишь мимолетно, но сейчас она выглядела старше, будто постарела на несколько лет.
Вы жена Григория? спросил он осторожно.
Она кивнула.
Чтото случилось? Я давно ничего не слышу
Иван замер, слова застряли в горле: как объяснить, что пришёл изза тишины?
Женщина отступила, пропуская его внутрь, и тихо произнесла:
Леши больше нет.
Иван не сразу понял. Понадобилось несколько секунд, чтобы слова сложились в смысл.
Как когда?
В прошлую субботу, рано утром, протёрла слезинку она. Понимаете, этот бесконечный ремонт Он так уставал. По выходным только работал, а в будни было нет работы. В тот день встал раньше меня, хотел собрать кроватку, торопился, боялся не успеть
Она указала вглубь квартиры. У стены стояла половина детской кроватки, инструкция, упаковки с крепёжами, детали, разбросанные на полу.
Он просто упал, прошептала она, сердце. Я даже не успела проснуться.
Иван стоял, будто врос в пол. Слова медленно падали в сознание, тяжёлые, как снег.
***
Шум тот самый, который так бесил, будил субботние утра! Иван опустил глаза и увидел коробку с деталями кроватки: мелкие винты, шестигранник, наклейки с номерами. Всё аккуратно разложено, как у людей, которые действительно чтото ценят.
Может, вам чтото нужно? начал он тихо, но она покачала головой:
Спасибо. Ничего
Иван ушёл почти на цыпочках, как будто уходил от чужой боли, спускался по лестнице, чувствуя тупую вину, не имевшую формы, но жгучую.
***
Дома он посмотрел вверх, к потолку, где тишина стояла плотная, как будто упрёк в чёмто. Возможно, в том, что Иван ненавидел Григория лишь за то, что тот мешал спать? Для него это был не человек, а только шум, неудобство.
А теперь теперь его нет. Зато осталась женщина, которая оплакивает его, и скоро родится ребёнок без отца, и кроватка, которую он хотел собрать, но не успел.
Надо будет сходить к её, подумал Иван, помочь. Вряд ли она сама справится
Вечером мысли успокоились, Иван снова посмотрел на потолок, где всё ещё держалась мертвая тишина. Он понял, что просто так сегодня уснуть не сможет. Поднялся наверх, позвонил. Дверь открылась, женщина удивлённо подняла брови, её явно не ждал.
Иван, слегка смущённый, тихо сказал:
Слушайте Мы едва знакомы, но если можно, я бы помог собрать кроватку. Он хотел, чтобы она была готова. И если можно, я бы хотел помочь.
Она молчала, глядела на него, будто пыталась понять смысл. Потом медленно кивнула.
Проходите.
Иван вошёл, осторожно переступая через коробки с деталями, и молча работал, пока не прикрутил последний винт и не поправил спинку кроватки. Воздух в комнате изменился, будто сразу же разрядилось.
Женщина подошла, погладила живот и тихо всхлипнула, стараясь не мешать. Она провела ладонью по гладкой деревянной перекладине и прошептала:
Спасибо. Вы даже не представляете, как это важно.
Иван стоял, не зная, что ответить, и просто кивнул. Выходя, он понял, что впервые за долгое время сделал чтото понастоящему правильное, и почувствовал, что обязательно вернётся сюда.
