Мама, зачем ты опять так?! голос Снежаны дрожал, будто готов был сорваться. Всё одно и то же!
Снеженька, я лишь хочу помочь, крикнула мать в телефон. Пётр такой хороший человек, а ты его только обижаешь?
Я его не обижаю! Я лишь попросила не бросать грязные носки на пол! Это же элементарно!
Ох, дочка моя, ты слишком придираешься! Мужчины таковы, к этому надо привыкнуть. Мой отец тоже…
Мам, не говори про деда! Я не хочу слышать, что женщина должна всё терпеть! Должна, должна! А что должен мужчина?!
Снежана прижала трубку к уху, ходила по квартире кругами. Пётр утром уехал в командировку, и она надеялась спокойно провести день, но мать, как обычно, нашла повод позвонить и отчитаться.
Мужчина должен зарабатывать, а женщина вести домашний очаг, наставляла мать. Всё время я убирала за твоим отцом, а мы живём, здоровы.
Мам, я тоже работаю! Целый день! И зарабатываю не меньше Петра! Почему я должна, словно ребёнок, всё за ним убирать?!
Потому что ты жена. Такова наша роль. Снеженька, не злись на старуху. Я же добра тебе желаю.
Снежана выдохнула, сжала переносицу пальцами.
Знаю, мам. Просто устала. Очень устала.
Отдохни тогда. Убери работу, приляг.
Не могу. Здесь такой бардак, что глаза болят.
Они попрощались, и Снежана бросила телефон на диван. Оглядев комнату, она увидела, что квартира действительно в нужде. Пётр перед отъездом устроил настоящий хаос вещи разбросаны повсюду, на кухне гора немытой посуды, в ванной его бритвенные принадлежности лежат в раковине.
Снежана закатала рукава, взяла тряпку и начала с кухни: методично мыла тарелки, чашки, сковороды, затем вытерла столы, пропылесосила ковер. К вечеру дошла до спальни.
Кровать не заправлена, постель смята, подушки на полу. Снежана сняла простыни, чтобы пошлить в стирку. Пётр всегда спал неспокойно, ворочался, скидывал одеяло, к чему она уже привыкла.
Тянув простыню, она зацепилась за чтото. Снежана присела на корточки, заглянула под кровать. В запылённом уголке стояла коробка обычный картонный ящик, когдато изпод обуви, заклеенный скотчем.
Она отряхнула её от пыли, вынула тяжёлую коробку, внутри которой шуршало. На крышке не было надписей.
Что это? пробормотала она себе.
Коробка была ей незнакома, Пётр о ней ни разу не говорил. Любопытство взяло верх.
Снежана срезала скотч и открыла крышку. Внутри лежали женские вещи: блузка бледнорозовая с кружевным воротником, шелковый голубой шарфик с узором, кожаные перчатки тёмнокоричневые, кожаный блокнот, флакон старинных духов с потёртой этикеткой.
Блузка была явно большего размера у неё 44, а эта 4850, к тому же в стиле, далеким от её строгих рубашек и деловых платьев, с оборками и рюшами. Флакон духов издавал тяжёлый восточный аромат, сладкий и густой, совсем не тот, что Снежана обычно выбирала.
Сердце забилось сильнее: чужие женские предметы, спрятанные под кроватью её мужа.
Блокнот открылась первой страницей, подписью женским почерком: «Дневник Марины».
Снежана листала страницы, находя короткие записи, датированные. Последняя пятнадцатого марта, то есть восемь месяцев назад.
Сегодня он снова не позвонил. Обещал, но не позвонил. Я жду, а он молчит. Больно.
Встретились в кафе. Он говорил о будущем, о том, что всё изменится. Я верю ему.
Он подарил мне этот шарфик. Сказал, что он мне идёт. Я счастлива.
Снежана бросила блокнот в коробку, руки дрожали. В голове крутилась мысль о Пётре и Марине. Она набрала номер мужа, но он не отвечал. После нескольких попыток он всё же поднял трубку.
Алло? Снежана, что случилось? голос был сонный, раздражённый.
Кто такая Марина?! крикнула она.
Тишина повисла в воздухе.
Что? переспросил Пётр.
Марина! Я нашла коробку под кроватью! С её вещами! С дневником!
Пётр вздохнул тяжело.
Снежана, сейчас не время говорить, сказал он. Вернусь завтра, разберёмся.
Нет! Сейчас! Объясни сейчас!
Не по телефону. Завтра, он повесил трубку.
Снежана смотрела на экран, не веря. Пётр отключил телефон. Она упала на кровать, зажав лицо руками, и слёзы хлынули, как пожар.
Она поняла, что Пётр всё это время поддерживал Марину, свою первую жену, больную раком, а сам жил с ней, как с обычной женой.
Она вновь открыла дневник, читаем записи, начиная три года назад: первая строка о встрече в парке, о книгах, о том, как он её привлек. Оказалось, Пётр изменял ей почти всё время их брака, но лишь эмоционально.
Последние записи были печальны, а затем оборвались. Снежана закрыла дневник, села на пол, обхватила колени и задумалась: развод? Прощение? Она не знала, лишь сидела в пустой квартире, глядя в одну точку.
Ночь прошла без сна, утро принесло Петра, который вошёл, бросил сумку в прихожую и тихо сказал:
Привет.
Снежана молча глядела на него. Он сел напротив, посмотрел на коробку.
Ты читала? кивнул он на дневник.
Прочитала.
Всё?
Всё.
Он провёл рукой по лицу, вздохнул.
Снежана, это не то, что ты думаешь.
Что ты имеешь в виду? она сжала чашку. Ты три года меня обманывал, встречался с Мариной, обещал ей будущее, а жил со мной?
Нет, опроверг он. Это не была измена.
Тогда что?! она повысила голос. Дружба? Случайные встречи?!
Марина моя первая жена, выдохнул Пётр.
Снежана замерла, чашка упала, кофе пролилось.
Что? прошептала она.
Мы были женаты, когда мне было двадцать один. Она была девятнадцать. Год вместе, потом развод изза её болезни. Я не хотел её оставлять, но она настояла, чтобы я жил дальше. Я решил не говорить тебе, бо́льшая боль, чем правда.
Он рассказал, что Марина заболела онкологией, прошла лечение, а затем умерла восемь месяцев назад. Пётр поддерживал её, дарил подарки, но не имел с ней физической связи.
Снежана спросила, почему он молчал.
Боялся, что ты уйдёшь, что потеряю тебя, признался он. Я знал, что поступаю неправильно, но не смог бросить её в последние дни.
Снежана ощутила, как снова поднимаются слёзы.
Значит, ты обманывал меня, выбирая между мной и её воспоминаниями, прошипела она.
Я не играл, воскликнул Пётр. Я хотел спасти её последние часы, а ты была для меня тоже важна.
Он предложил оставить коробку, но Снежана решила, что её хватит.
Я хочу времени, сказала она. Подумать, могу ли я снова тебе доверять.
Сколько? спросил он.
Не знаю: неделя, месяц, может больше.
Он кивнул и ушёл, собрав вещи. Снежана осталась одна, с дневником Марины в руках. Последняя страница после обычных записей содержала несколько строк дрожащим почерком:
«Если ты читаешь это, значит, меня уже нет. Прости меня, что не смогла отпустить тебя. Я была эгоисткой, но была одна. Ты был светом в темноте. Будь счастлив, и береги жену. Марина».
Снежана закрыла блокнот, сжала колени и заплакала и за Марину, и за Петра, и за себя. Постепенно слёзы утихли, и она нашла успокоение: Пётр не изменял физически, он лишь пытался помочь умирающей женщине, хотя и предал её доверие.
Снежана позвонила Пётру.
Приезжай, нам надо поговорить откровенно, сказала она.
Он пришёл через полчаса, они сели на диван, она взяла его за руку.
Я прочитала последнюю запись Марины, начала она. Она просила, чтобы ты был счастлив и берёг меня.
Пётр молчал, сжимая её ладонь.
Я не могу сказать, что полностью прощаю, продолжила она. Больно, но я понимаю, почему ты так поступил. Это не оправдывает, но объясняет.
Снежана начал он.
Дай мне закончить. Мне нужно время, чтобы снова доверять. Ты сможешь ждать?
Сколько угодно, кивнул он. Я буду ждать.
Они долго сидели, держась за руки. Затем Снежана встала, взяла коробку.
Что нам делать с этим? спросила она.
Не знаю. Хранить? Или отпустить?
Давай отнесём её на кладбище, положим к её могиле. Пусть будет с ней, а не с нами.
Пётр согласился. В субботу они поехали к старинному кладбищу, нашли скромную могилу Марины с простым крестом. Пётр поставил коробку у надгробия, стоял, молча глядя на имя.
Прости меня, шепнул он. За всё.
Снежана стояла рядом, держала его за руку, и в её груди не было боли, а лишь лёгкое облегчение. Марина осталась в прошлом, а будущее принадлежало им.
Вернувшись домой, их жизнь постепенно наладилась. Пётр стал откровеннее, открывал всё, не скрывал. Снежана училась доверять снова, шаг за шагом. Однажды вечером, сидя за столом с чаем, Пётр сказал:
Спасибо, что не ушла. Что дала шанс.
Спасибо, что наконец был честен, ответила она.
Они улыбнулись друг другу и поняли, что смогут преодолеть всё, потому что любовь не в идеальности, а в умении прощать, понимать и идти навстречу. А коробка под кроватью, чуть не разрушившая их брак, стала уроком: прошлое нельзя прятать, его нужно принять и отпустить, чтобы идти вперёд.
