Василиса, ты же понимаешь, начала Татьяна Петровна, мама уже не та. Возраст, склероз, память подводит. Врачи говорят, что ей нужен присмотр. Я бы сама, но работа, дела Да и ты дома сидишь, удалёнка у тебя. Тебе же это не тяжко?
Василиса сжала губы. Она действительно работала из дома, переводила документы, иногда вела онлайнконсультации. График гибкий, но это не означало, что времени у неё навалом.
Татьяна Петровна, я даже не знаю, осторожно начала она. Я никогда с такими вещами не сталкивалась. Может, лучше сиделку нанять? Или в пансионат отдать, там специалисты
Свекровь аж расплющилась от возмущения.
В пансионат?! Как ты можешь такое говорить! Это же моя мама! Я не сдам её в какоето учреждение, где за ней никто не будет следить. Там же чужие люди, а мы семья.
Василиса взглянула на Алексея, ища поддержки, но муж даже головы не поднял.
Василиса, мама не так много просит, наконец произнёс он, не отрываясь от телефона. Утром зайти, вечером зайти. Покормить, немного помочь. Вообще ничего сложного, ты справишься.
Василиса вздохнула. Спорить было бесполезно. К тому же они жили в квартире Татьяны Петровны та великодушно пустила молодых к себе после свадьбы, пока те копили на своё жильё. Отказать в такой ситуации казалось неблагодарным.
Ладно, тихо сказала она. Попробую.
Татьяна Петровна засияла. Она встала, обошла стол и крепко обняла невестку.
Спасибо, доченька. Ты не представляешь, как меня выручишь. Я тебе ключи дам, адрес напишу. Мама живёт недалеко, минут пятнадцать пешком. Только, Василиса, она иногда бывает ну, сама понимаешь. Нервная. Не обращай внимания, если чтото не так скажет. Ладно?
Василиса кивнула. Ей казалось, что справится. Что сложного может быть в присмотре за пожилой женщиной?
На следующее утро ответ на этот вопрос нашёл её.
Квартира Глафиры Петровны находилась в старом доме на окраине Москвы, с обшарпанными стенами и скрипучими ступеньками. Василиса поднялась на третий этаж, постучала в дверь и замерла, ожидая ответа. Внутри сначала чтото загрохотало, затем послышались шаркающие шаги и щёлкнул замок.
Дверь распахнулась, и на пороге возникла сгорбленная старушка в застиранном халате. Глафира Петровна смотрела на Василису мутными глазами.
Чего надо? хрипло спросила она.
Здравствуйте, Глафира Петровна. Я Василиса, жена Алексея. Татьяна Петровна попросила меня помочь вам. Можно войти?
Старушка фыркнула, но отступила в сторону. Василиса прошла в прихожую и едва не задохнулась от запаха: смесь затхлости, лекарств и чегото кислого. В квартире царил хаос. На полу валялись вещи, журналы, драные тапки. На столике у зеркала громоздились пузырьки с таблетками, а из кухни доносился запах горелого.
Что вы хотите на завтрак? Я приготовлю, обратилась она к старушке.
Глафира Петровна громко огрызнулась:
Да мне ничего не надо! Кто тебя звал? Валя, что ли? Опять подослала наговорщик!
Василиса растерялась. Наговорщик?
Я просто хочу помочь
Помочь! передразнила старушка. Все вы одинаковые. Прикидываетесь заботливыми, а сами только и ждёте, когда меня не станет, чтобы квартиру забрать!
Василиса замерла. Слова Глафиры прозвучали так ядовито, что даже возразить было нечего. Она молча прошла на кухню, включила чайник и начала искать продукты. В холодильнике нашлись яйца, немного колбасы и подсохший хлеб. Ничего страшного, можно сделать яичницу.
Пока она готовила, Глафира Петровна уселась на табуретку у двери и принялась ворчать без остановки.
Вечно вы все опаздываете. Вчера Валя обещала приехать, не приехала. Врунья. И ты такая же. Небось, объедать меня будешь, а потом скажешь, что ничего не осталось.
Василиса молчала, переворачивая яйца на сковороде, пытаясь не обращать внимания на слова старушки.
Когда завтрак был готов, она поставила тарелку перед Глафирой. Та покосилась на яичницу, попробовала, потом поморщилась и отодвинула тарелку.
Невкусно. Пересолено. Ты что, готовить не умеешь?
Василиса прикусила губу. Она попробовала яичницу сама соли было в самый раз.
Глафира Петровна, вам нужно поесть. Иначе таблетки пить нельзя.
Не указывай мне! Я сама знаю, когда мне есть!
Старушка встала, шаркая тапками, поплела в комнату и захлопнула дверь. Василиса осталась на кухне, глядя на нетронутую тарелку. Внутри закипело раздражение, но она подавила его. День только начался.
Вечером, когда Василиса снова пришла, ситуация повторилась. Глафира Петровна отказывалась ужинать, отказывалась принимать лекарства и обвиняла Василису в желании её обокрасть. Уговаривала, объясняла, но всё было бесполезно. К концу дня у неё раскалывалась голова. Дома Алексей встретил её на кухне.
Ну как? бросил он небрежно.
Тяжело, призналась она, опускаясь на стул. Твоя мама она очень сложная. Орет, хамит, ничего не ест.
Алексей пожал плечами.
Возраст. Мама же предупреждала. Поторопись, Василиса. Это ненадолго.
Василиса хотела спросить, что он имеет в виду под «ненадолго», но промолчала. Алексей уже ушёл в комнату, хлопнув дверью.
Так прошла неделя. Потом ещё одна. Василиса ходила к Глафире Петровне дважды в день, готовила, убирала, пыталась поддерживать хоть какойто порядок. Работа откладывалась на вечер, когда силы были на исходе. Она сидела над переводами до полуночи, а утром снова шла к старушке.
Глафира Петровна не становилась ласковее. Напротив, с каждым днём она всё больше придиралась: то еда остыла, то слишком горячая; то Василиса слишком громко говорит, то слишком тихо. Старушка швыряла вещи, кричала, называла невестку бездельницей и нахлебницей. Василиса сжимала кулаки и молчала. Но терпение было не бесконечным.
Месяц спустя Глафире стало совсем плохо. Она перестала вставать с постели, почти не ела, только лежала и жаловалась на боль. Василиса вызвала врача. Тот осмотрел её, прописал новые лекарства и сказал, что состояние серьёзное.
Вечером Василиса пришла домой и рухнула на диван. Она была настолько измотана, что даже плакать не могла, просто уставилась в одну точку.
Татьяна Петровна на следующий день поинтересовалась:
Василиса, как там мама?
Плохо, устало ответила она. Врач говорит, нужен постоянный уход. Я больше не могу, Татьяна Петровна. Я вымоталась. Мне нужно работать, мне нужно отдыхать. Я не справляюсь.
Голос свекрови стал холодным.
То есть ты отказываешься?
Я не отказываюсь, я прошу помощи. Давайте наймём сиделку или
Наймём сиделку! перебила она. На какие рубли? Ты думаешь, у меня их столько? Между прочим, это и твоя обязанность, Василиса. Мы тебя приютили, дали крышу над головой. Так хоть немного благодарности прояви!
Василиса сжала руки в кулаки.
Татьяна Петровна, я месяц за вашей мамой ухаживала. Я готовила, убирала, терпела хамство. Я работала по ночам, чтобы успеть всё. Я не могу больше.
Не можешь? Тогда катись отсюда. На все четыре стороны. Не может она! Алексей, ты слышал?
Алексей стоял в дверях, скрестив руки. Лицо его было непроницаемым.
Василиса, мама права, сказал он ровным тоном. Ты должна помогать семье. Ты же женщина. Мы должны быть благодарны маме за то, что живём у неё под крышей.
Василиса встала. Дышать стало легче.
Хорошо, спокойно произнесла она. Я всё поняла. Абсолютно всё.
Татьяна Петровна ахнула, а Алексей моргнул, словно не понял, что услышал.
Василиса, ты чего? Ты куда? растерянно спросил он.
Но Василиса уже шла в спальню. Она достала небольшую сумку и начала складывать вещи: одежду, документы, ноутбук. Всё поместилось.
Алексей последовал за ней, глядя, как жена собирает чемодан, и на его лице появилось сначала смятение, а потом раздражение.
Василиса, ну прекрати. Ты не можешь уйти.
Могу, коротко ответила она, застёгивая сумку.
Куда? К родителям?
Да. А потом сниму жильё. Разведусь с тобой. Нам делить нечего, квартира не наша.
Алексей открыл рот, но ничего не сказал. Василиса прошла мимо него и направилась к выходу. Татьяна Петровна стояла в коридоре, побледневшая и растерянная.
Василиса, ты куда? спросила она.
Уезжаю. Спасибо за гостеприимство, ответила она и вышла из квартиры. Глубокий вдох, лёгкая улыбка, будто сняло тяжёлый камень.
Развод оформили быстро. Алексей не сопротивлялся, даже не пришёл на заседание. Василиса получила свидетельство о расторжении брака, положила его в ящик стола и больше не думала о бывшем муже.
Она сняла маленькую однокомнатную квартиру и начала жить для себя: спокойно, размеренно, без криков и постоянного напряжения. Год пролетел незаметно.
Однажды она встретилась с подругой Людмилой в кафе. Они болтали о работе, планах на лето, и вдруг Людмила сказала:
Кстати, слышала про мать твоей бывшей свекрови?
Василиса подняла взгляд от чашки.
Нет. А что?
Ушла она, отмучилась. Три месяца назад. Татьяна Петровна потом скандал закатила на всю округу. Оказалось, старушка квартиру отписала какойто дальней родственнице, племяннице, кажется. Татьяна Петровна пыталась судиться, доказывала, что мать была невменяемой, но всё было напрасно. Завещание писали ещё пять лет назад, когда Глафира была в здравом уме.
Василиса замерла.
Кому отписала? Дальней родственнице?
Да. Татьяна Петровна рассчитывала получить жильё, поэтому упиралась, чтобы мать оставалась дома, а не в пансионате. Хотела показать, что заботится, чтобы претензий не было. А всё обернулось иначе.
Василиса откинулась на спинку стула. Внутри чтото потеплело, разлилась приятная тяжесть. Оказалось, всё это время Татьяна Петровна использовала её, чтобы заполучить квартиру бабушки. Заботилась не о матери, а о наследстве. А Василиса должна была стать бесплатной сиделкой, чтобы свекровь могла выглядеть любящей дочерью.
Но не всё так вышло.
Василиса, ты чего улыбаешься? спросила Людмила.
Ничего. Просто справедливость восторжествовала, ответила она.
Людмила хмыкнула.
Да, теперь Татьяна Петровна злая как черт. Говорят, Алексей всё ещё живёт с ней, денег вечно не хватает. Жизнь, короче, не задалась.
Василиса допила чай и встала.
Людмила, пойдем в кафе? Хочу пирожное купить, шампанское, хороший кофе.
Празднуем чтото? спросила подруга.
Да, кивнула она. Праздную то, что жизнь бывает непредсказуемой.
Они вышли из кафе, и Василиса шла легко, почти летела. Может, она была плохим человеком, радуясь чужим неудачам, но жизнь наказала тех, кто использовал других. Квартира досталась не Татьяне Петровне, сын остался рядом, но счастья это не принесло.
И вот главный вывод: помогать стоит от сердца, а не из расчёта на выгоду; иначе добро обернётся горечью, а истинная ценность честность и взаимное уважение.
