Юрий, слышишь себя? Я должна в сорок лет родить, чтобы исправить твои юношеские ошибки? И почему я теперь плачу за то, что в твоём гараже было уютнее, чем с собственным сыном? с глухим недоумением спросила Анна Петрова.
Аня, не заводи! перебивал её Юрий Соколов. Был глуп, не ценил, не видел, как теряю. А теперь всё упущено, Степан меня уже не признаёт отцом.
И в чём его ошибка? отозвалась она, горько улыбаясь. Семнадцать лет он жил не со мной, а с соседским стариком. Ты, наверное, думала, что ребёнка можно выключитьвключить, как старый телевизор, когда захотел «поиграть в папу».
Юрий помрачнел, глаза вспыхнули знакомым раздражением тем самым, что Анна замечала каждый раз, когда речь касалась его отцовства.
Ань, хватит! Всё прошлое уже отстало. Дай ещё шанс, упорно требовал он.
Чтобы ты снова пустил в меня всё, а ребёнок рос без отца? скрестила она руки. Спасибо, мне хватило одного. Юрий, это даже не обсуждается.
Гримаса обиды и гнева исказила лицо мужчины; он не нашёл ответа и лишь сердито фыркнул, уткнувшись в телефон.
Конфликт истощён, но не решён. Их разговор оставил у Анны тяжёлый осадок, и дело было не в безумных требованиях мужа, а в обиде за собственного сына, Степана.
Мне было двадцатьтри, когда Степан появился на свет, вспоминала Анна, будто в сонном полёте над московским парком. Я стояла у родильного отделения, уставшая и счастливая, держала в руках крошечный комочек, завернутый в белое. Юрий парил над нами, как коршун, не отрываясь. Он светился от счастья, поправлял одеяло, целовал меня в лоб, иногда, с благоговением, поднимал сына на руки.
Тоже как я! С той же ямкой на подбородке, воскликнул он, глаза блестели. Я теперь отец! Сразу всё понял. Буду гулять, пеленать, учить футболу Я лучший папа, увидишь!
Анна смотрела на него тем же блеском, веря каждому слову, как будто их семья будет идеальной: любовь, забота, радости.
Но реальность, как часто в мечтах, оказалась более приземлённой и жесткой.
Ночь. Тёмные круги под глазами, Анна качает ребёнка, а крик колик звучит в третий раз. Юрий ворочается в кровати, укутываясь в одеяло, как будто пытается спрятаться от света.
Умри его, пожалуйста! шепчет он. Завтра на работу, рано вставать!
Анна уходит в другую комнату, слёзы бессилия блестят, ребёнок кричит громче, желая остаться в спальне, но выбора нет. Она закрывает дверь и часами укачивает Степана, лишь бы муж смог поспать.
Выходные. Уставшая, она робко просит:
Юра, можешь погулять с ним хотя бы два часа? Я уже падаю с ног, спать хочу
Аня, позже? Сейчас планы, ребят обещали привезти машину, будем чинить.
Но я не могу
Анечка, ты же сильная, справишься. Я потом вернусь и помогу.
Дверь хлопает, оставляя её одну с «силой» и изматывающим материнским бременем. «Позже» так и не приходит.
Время идёт. Степан растёт. Анна пытается наладить хоть какуюнибудь связь между отцом и сыном. Она подходит к Юрию, который в кресле, поглощённый футболом, и протягивает ему раскрасневшегося малыша, тянущего ручки.
Возьми его, проведи с ним время, просит она, уже не ради отдыха, а ради скрепления семьи.
Юрий берёт сына нехотя, будто подсунули подозрительный пакет. Держит ребёнка на вытянутых руках, не прижимая к себе, глядя сквозь него на экран. Через полторы минуты он небрежно ставит сына на пол и возвращается к матчу.
Степану уже пять, он строит башню из кубиков на ковре. Юрий проходит мимо, не глядя, сын тоже не поднимает взгляд. Отец давно исчез из его мира.
Юрия нельзя назвать полностью неудачником: он приносит деньги, помогает с готовкой и уборкой. Но детство сына он прогулял. Неудивительно, что теперь Степан, выросший, не воспринимает его как отца.
Стёпка, как в школе? спросил Юрий.
Да всё нормально, растерянно ответил сын.
Оценки? Надеюсь, хорошо? Если что, помогу. Учёба важна, я не хочу, чтоб мой сын стал дворником.
Нет, пап, спасибо, бросил Степан, спеша в свою комнату.
Может, на выходных рыбалка? крикнул Юрий, уже уходя.
Но Степан уже не отвечает. Анна знает, что сегодня у него дискотека, он пригласил девушку, которая ему нравится, а она отказала. И рыбалка его не интересует.
Поезд уже ушёл. Степан не тот крошечный мальчишка, жаждущий отцовского внимания. Детство, которое Юрий хотел наверстать, безвозвратно утратилось. Понимая это, он захотел «чистовик» второго ребёнка. Анна, вспоминая каждую бессонную ночь, решительно отказалась.
Семейные споры дошли до родственников.
Доченька, я всё слышал, Юрочка всё рассказал. Слушай маму, рожай второго. Юра изменился, повзрослел! Дай ему шанс, счастье вернётся!
Свекровь тоже вмешалась.
Аня, если не родишь, потеряешь его. Муж хочет стать отцом. Если ты не, ктото другой сделает. Плюс будет выгодно тебе. Первый сын скоро вылетит из гнезда, а второй скрепит брак, поддержка в старости.
Анна почувствовала двойную обиду, будто её тело стало товаром на безумном базаре. Всё видели в ней лишь мать и жену, но не уставшую женщину, прошедшую уже путь.
В отчаянии возник план, абсурдный, но наглядный. В кладовке она нашла коробку со старой детской одеждой Степана и пыльный, но ещё работающий тамагочи. Маленький электронный питомец, которого нужно кормить, развлекать, лечить и убирать за ним.
Когда Юрий вернулся с работы, Анна вручил ему пластиковое яйцо с крошечным серым экраном.
Что это? спросил он, осматривая «подарок».
Это твой испытательный срок. Попробуй хотя бы десятую часть того, что ждёт тебя в роли отца. Кормить, ухаживать, нажимать кнопки. Ошибёшь он будет пищать. Если через год тамагочи жив, я поверю, что ты готов.
Юрий сначала посмотрел на неё, потом громко рассмеялся, приняв шутку. Но её невозмутимое лицо превратило смех в раздражение.
Серьёзно? Сравниваешь ребёнка с этой штукой?
Начни хотя бы с неё. Если не справишься, о ребёнке и говорить нельзя.
Он засунул игрушку в карман, но первые три ночи просыпался, чтобы покормить виртуального питомца. На пятый день уже психовал, но не бросал «миссию». Через неделю жаловался, что недосып мешает работе.
Восьмой день, вернувшись, бросил тамагочи на стол. На экране крест не справился.
Забыл покормить, на работе аврал, коротко сказал Юрий, уклоняясь от взгляда жены.
Скандалы не исчезли, но утихли. Непонимание и обида остались, однако Юрий уже не настаивал так упорно.
Три года спустя всё расставило на свои места. Степан, уже студент, привёл в дом девушку, и они объявили, что ждут ребёнка.
Юрий вновь преобразился, полон энтузиазма, говорил о втором шансе, теперь уже как дед. Он купил коляску, кучу комбинезонов, конструкторы, клялся быть лучшим дедом.
Анна наблюдала со здоровым скептицизмом.
Когда внук появился, история повторилась. Первые недели Юрий впрягался, качал, фотографировался, но эйфория быстро угасла. По его настоянию молодые съехали в съёмную квартиру, а помощь сведена к редким визитам по выходным, когда ребёнок уже выкупан и накормлен. Стоило малышу захныкать Юрий находил неотложное дело: звонок, встреча, дача.
Анна приходила на выручку, смотрела на картину, на сына и его уставшую девушку, и понимала: она приняла правильное решение. Степан вырос чутким и ответственным мужчиной, не оставляющим жену одну. А Юрий Он остался тем, кто любит лишь идею отцовства, а не её реальность.
