Зазвонил телефон. Голос на том конце провода произнёс: «Ваша husband had an accident. Но это ещё не всё». Тон был холодным, официальным, будто он читал заранее заученный текст. Я ощутила, как кровь в жилах застывает. Не успела я спросить, что это значит, как услышала: «Нужно срочно ехать в больницу. Он в сознании, но с ним был ещё ктото».
Я бросилась из квартиры без пальто, в шлёпанцах, с ключами в одной руке и телефоном в другой. На улице поймала первую попавшуюся такси. Водитель посмотрел на меня, будто я сошла с ума. В голове крутилось лишь одно: кто это был? Какой «ктото»? Иван ведь только что вернулся из командировки. По крайней мере, так он говорил.
В больнице меня повели в приёмное отделение. Медсестра взглянула на меня с тем выражением, которое я видела в кино сочувствие, смущение и желание скорее закончить разговор. «Ваш муж попал в автокатастрофу. Переломов нет, но получили сильный сотрясение мозга. Сейчас в комнате наблюдения. А женщина была с ним в машине. Умерла на месте».
Я была в шоке. Какая женщина? Коллега? Попутчиха? Но Иван никогда не останавливался для посторонних. Не разговаривал с незнакомцами. Ничего без причины не делал.
Я вошла в наблюдательную палату. На голове у него был бинт, лицо измотано, под краником. Когда он увидел меня, отвернул взгляд. «Привет», прошептал он. И тогда во мне всё разбилось. «Кто она была?» спросила я. «Коллега?» молчал он. Через мгновение сказал: «Сейчас не время». Но я уже знала.
На следующий день, когда выписывали его домой, он наконец открыл правду. «Это была Аглая. Мы встречались год. Она должна была вернуться к мужу, но захотела попрощаться со мной. Я вёз её домой, ехал слишком быстро, сошли с дороги». Сказал он так спокойно, будто обсуждает погоду. Затем добавил: «Не хотел, чтобы ты узнала так».
Я вернулась в пустую квартиру. Всё выглядело так же: чашка кофе на столе, его тапочки у батареи. Но всё изменилось. Иван хотел притворяться, что жизнь снова наладится, что всё «встретится». Я же не могла спать в той же постели, дышать тем же воздухом.
Аглая было тридцать девять лет, у неё было двое детей. Я прочитала об этом в сети. Её муж выступил в местных новостях, говорив, что не понимает, как всё случилось, что она была счастлива, что они планировали отпуск. Я смотрела экран и ощущала, что должна быть на её месте я, тоже ничего не знала.
Я замкнулась в себе. Не ела, не отвечала на звонки. Дочь приехала и сказала: «Мама, нужно чтото делать». Но что? Он предал меня. Влюбился. И случайно убил женщину, которую любил. Что теперь?
Через две недели Иван снова заговорил о «спасении брака». Но это уже не был диалог, а монолог мужчины без выхода. Он не плакал по Аглае, не говорил о ней, будто хотел стереть её из памяти. Я же чувствовала, как часть меня умерла часть, которая ему доверяла.
Наконец я собрала чемодан и уехала к сестре. Сказала лишь: «Не знаю, как долго продержусь, но больше не хочу быть фоном для его лжи». Иван остался один. Звонил, писал, даже приходил с букетом, но я уже не была той же женщиной.
Только приняв боль и отпустив обман, я нашла силы жить дальше. Жизнь учит: правду можно скрыть лишь до тех пор, пока её не раскроет собственное сердце.<|end|>
