Мам, ты что, с ума сошла! воскликнула моя дочь, глядя на меня так, будто я сошла с ума. Ты влюбилась? В этом возрасте?!
Я стояла на кухне с чашкой чая в руках и не могла поверить своим ушам. Не потому, что удивилась, а потому что не ожидала такой резкости.
Не понимаю начала я спокойно. Ты же взрослая, у тебя муж, дети. Я думала, ты порадуешься, что я уже не одна.
Порадуюсь?! отозвалась она. Ты же хочешь ходить на свидания, держаться за руки на улице, может, и спать с парнем?! Мам, ты уже бабушка! А не какаянибудь тинейджка с ТикТока!
Эта резкая реакция задела меня сильнее, чем я предполагала.
Я представляла, как приглашу её на чай, сядем, как две зрелые женщины, и я расскажу, что уже несколько месяцев встречаюсь с кемто. Что я познакомилась с Андреем вдовцом, добрым, теплым человеком, с которым ходим в кино, гуляем, а иногда просто сидим в кафе и болтаем о всём на свете.
Но вместо поддержки я услышала лишь стыд и приговор.
Дети уже спрашивают, где бабушка так наряжается. Знакомые интересуются, что с тобой происходит.
А может, я просто начала жить? спросила я, не узнавая собственного голоса.
В этом возрасте?! фыркнула она. Возьми себя в руки.
И я лишь одна мысль крутилась в голове: заслуживаю ли я стыда только потому, что осмелилась ещё раз влюбиться?
Несколько дней я скользила по дому, как тень. Всё вроде бы как обычно: поливала цветы, варила борщ, читала книги. Но вкус ничего уже не был прежним. Слова дочери звучали эхом: «Бабушка не должна влюбляться. Это позорно».
А я ведь ничего плохого не делала. Не отняла никому места, не забыла внуков, не бросила обязанности. Просто впервые за долгие годы почувствовала, что меня ктото видит. Что я не только мама, не только бабушка, не только «миссис Иванова с пятого этажа». А женщина. Из плоти и крови.
Я встретила Андрея случайно в библиотеке, когда он подобрал книгу, которую я уронила. Он улыбнулся и сказал: «Иногда судьба стреляет точнее, чем Amazon». Я рассмеялась. Так разговор о книгах перешёл в чашку кофе в соседнем кафе.
Любовь не возникла мгновенно. Сначала было любопытство, потом тепло, а потом странное дрожание, которого я не ощущала годами. Как будто опять есть причина выйти из дома.
Дочь утверждала, что я сошла с ума. Что мне надо заняться внуками, вязанием или огорочком. Но разве бабушка обязана отказываться от себя? От чувств, близости, прикосновений?
Андрей никогда не давил. Когда я рассказала ему о той вспышке с дочерью, он взял меня за руку и сказал:
Я не хочу влезать между тобой и семьёй. Но если ты захочешь уйти, я пойму.
Я посмотрела на его морщины, на спокойные глаза и подумала: почему мир не дает нам любить, когда мы уже знаем, что такое любовь?
Ответа я не дала сразу. Попросила пару дней, чтобы всё обдумать. Но каждый день в меня росло новое чувство не печаль, не гнев, а гордость. Горжусь тем, что, несмотря на смерть мужа, одиночные годы и чужие ожидания, я всё ещё умею любить. И не собираюсь от этого отказываться.
Я люблю внуков. Дочь тоже. Но я не прожила шестьдесят семь лет, чтобы теперь сидеть в четырёх стенах и ждать, пока ктото разрешит мне чувствовать.
В воскресенье я позвала дочь на обед. Она пришла с детьми, как всегда пунктуальна, с напряжённым лицом и холодным голосом. С того момента, как мы поспорили на кухне, разговоров не было. Внуки бегали по квартире, а мы сидели за столом в молчании, каждая со своей тарелкой.
Только к десерту я спокойно сказала:
Я всё ещё встречаюсь с Андреем. И не собираюсь это скрывать.
Дочь посмотрела на меня недоумевая.
Так ты всё равно будешь этим заниматься?
Да, ответила я. Впервые за долгое время я ощущаю счастье.
А что подумают люди? Знакомые, соседи, дети?
Может, то же, что я говорю себе, глядя на свою мать, которая наконец перестала бояться жизни.
Она молчала. Не ожидала, что я отвечу без колебаний.
Я просто стыжусь тебя, мам, прошептала она. Не так я представляла тебя в старости.
А я не представляла старость, в которой нельзя любить, ответила я.
Она ушла раньше обычного, без скандала, без слёз, только с тем же холодом, с которым пришла.
Вечером я пошла на прогулку с Андреем. Он держал меня за руку. Мы прошли мимо соседей, ктото посмотрел, ктото улыбнулся, а ктото отвернулся. Но в этот раз меня это уже не тревожило.
Если любовь приходит после шестидесяти, то её не стыдно её просто надо понастоящему ценить.
