Он появился в дверях, как будто бы прошёл сквозь полутонный свет, с тем самым чемоданом, с которым исчез год назад. Чемодан пахнул старой берёзовой корой и в нём, будто, ещё звенели пустые билеты в Сочи. Он стоял в пороге, будто только за хлебом сходил, будто год молчания никогда не был.
Привет, сказал он, голос его дрожал, как отголосок старой песни. Можно войти?
Я не ответила. Глаза мои встретились с его, а в голове крутилось крошево воспоминаний: пустая кровать, неотвеченные сообщения, десятки безуспешных попыток дозвониться, праздники, прошедшие в глухой тишине, ночные крики в кухне, когда малыши уже спали.
Я всё обдумал, добавил он, будто бы это может чтото объяснить. Хочу вернуться. Попробовать ещё раз. С нами.
В груди поднялась лёгкая слабость. Не от его возвращения, а от того, что ещё несколько месяцев назад я отдала бы всё, лишь бы услышать эти слова. А сейчас? Сейчас я уже не та женщина, которую он оставил.
В первые недели после его ухода я думала, что умру. Не от боли, а от пустоты, от непонимания. Он ушёл без слова, без объяснений. Просто упаковал вещи в один осенний рассвет и сказал: «Не знаю, что дальше. Мне нужно уезжать». Затем исчез. Заблокировал мой номер, не отвечал на звонки детей.
И теперь он возвращается, шепнула я себе, будто бы время застыло в этом странном сне. Я посмотрела ему в глаза. Он выглядел тем же, но я уже не была той же женщиной. И, кажется, он этого ещё не заметил. Я впустила его в дом. Не знаю, зачем: из любопытства, из чувства, что после года молчания я имею право услышать ответы, а может, просто захотела удостовериться, что больше ничего не горит в моём сердце.
Он сел на диван в том же месте, где двадцать лет занимала его спина. Взял чашку, когдато его любимую, и, оглядывая комнату, произнёс:
Мало что изменилось.
Всё изменилось, прошептала я, голос мой был тих, будто бы шёл изпод снега. Только ты ещё этого не знаешь.
Мы молчали несколько мгновений, потом он заговорил. Рассказывал о «перетягивании», о «пустоте», о том, как он «потерялся». О том, что ему пришлось уехать, будто бы душа давила его в нашем доме. О том, что он не был готов к старости, к однообразию, к будничной тишине. О том, что хотел убежать, чтобы понять, насколько он важен для меня.
Я смотрела на него и чувствовала странное безразличие. Ещё несколько месяцев назад такие признания разрывали бы мне сердце. Сейчас во мне царила ровнота и твёрдая новая осознанность: я выжила без него.
А где ты был? спросила я наконец.
Он пожимает плечами.
Сначала у знакомого, потом снял комнату на окраине. Подрабатывал. Много думал.
Сам был?
Он замешкался.
Да. Но не хочу врать. Встречался с кемто. Коротко. Ничего серьёзного. Хотел забыть. Больно. Не изза самого факта, а потому что говорил об этом сейчас так легко, будто бы это лишь отступление. А я всё годом собирала себя кусок за куском.
Я сделала для себя то, чего не смогла за всё время брака. Пошла работать. Восстановила связи со старыми подругами. Пустилась в короткие поездки в одиночку то, что он всегда отвергал носом. Научилась включать вечернюю музыку, которая радовала меня, и не смотреть на его скучающие взгляды. Просто начала жить в своём ритме. И теперь, когда он вернулся, всё должно было отмотаться назад?
Ты хочешь вернуться ко мне или к себе прошлогодней? спросила я откровенно. Потому что я уже не та, кого ты оставил. И не знаю, хочу ли я снова стать ею.
Он посмотрел на меня с недоумением, будто только сейчас понял, что я не жду. Что меня не заморозило время, готовое принять его без условий. И в тот миг я осознала ещё одно: мне не нужны ответы. Мне нужна правда. А правда была такова: я больше не живу ради него, а ради себя.
После его ухода я долго сидела за столом, глядя на полупустой стакан чая. Дом был тих, но уже не та удушающая тишина, что смяла меня в первые недели после его ухода. Сейчас это была тишина, в которой я могла дышать.
Он оставил чемодан в прихожей. Не спросив даже, можно ли. Просто поставил будто бы был уверен, что останется. Я ничего не сказала. Не из жалости. Из дистанции. Сначала хотела понять, чего он действительно хочет и чего хочу я.
Следующие дни он присылал по однойдве сообщения в день. Без давления. Иногда вопрос, иногда воспоминание. Однажды прислал фото с нашего старого отпуска в Крым, с подписью: «Не знал тогда, что у меня всё». Я не отвечала. Не была готова.
В выходные предложил встречу: ужин, разговор, что угодно. Я ответила лишь: «Пока нет». Он оставил меня без слова. А теперь я нуждалась в словах. В правде. В объяснении. Может, даже в извинениях, но не пустых. А таких, что исходят из зрелости, из понимания того, что действительно случилось.
Вечером я села на диван, взяла книгу, которую не могла закончить недели, но сосредоточиться не могла. На телефон сообщение.
«Если хочешь, могу прийти завтра. Просто поговорить. Ничего не ожидаю».
Я посмотрела на экран, а в голове вихрем крутилось. Я уже не любила его, как прежде. Но ведь не всё в жизни измеряется весом эмоций. Может, люди иногда теряются, чтобы действительно найти себя.
Может, стоит попробовать. Может, стоит. Может, ещё не слишком поздно, чтобы он вернулся не к той женщине, которой он её оставил, а к той, которую за год смогла заново оценить. Может
