Помню, как в один морозный вечер, когда снег тихо кружился над деревней Кузнечье, я, Злата Петровна, вышла из избы рано утром. Снег был лёгкий, крупные хлопья падали беззвучно, а звёзд на небе не видно было небо затянуло тяжёлые облака, и лишь гдето вдали пыталась проблеснуть луна, но ей не удавалось, и уже крался рассвет. К обеду сквозь облака пробилось солнце, будто золотой лопатой.
День прошёл, как и большинство прежних, и к вечеру я шла к дому, когда над полем собрались серые тучи, а ветер набросился с такой силой, что казалось, будто сам Северный ветер решил поиграть.
Что же это случилось, думала я, всё было так спокойно. Я едва подошла к избе, как враз разразилась метель, и всё вокруг стало белым, будто в тумане. К счастью, я уже почти у калитки. Открыв её, я прошептала:
Хорошо, что сугробы ещё не успели поглотить дорогу. Но, судя по войку ветра, непогода решила отомстить Сосна, качаясь у калитки, будто молилась, что я успею добраться до тепла. Я толкнула дверь и вошла в избу.
После ужина я забралась на печку, прислушиваясь к завыванию ветра в трубе, и невольно задремала. Вскоре, пока я дрёма окутывала меня, раздался настойчивый стук в дверь.
Ктото пришёл в такую погоду? пробормотала я, спрыгивая с печки в валенки, и подошла к двери.
Откройте, пожалуйста, прозвучал мужской голос изнутри. Я шофёр, застрял у вашего дома, снег закрыл дорогу, темно и вьюга. Я пытался отталкивать снег лопатой, но всё дальше и дальше её становилось. Позвольте зайти, не обижу. Я из соседней деревни.
Я, всё ещё дрожа от холода, открыла щёлку, и в сени ввалился высокий мужчина, весь в снегу.
Проходи, сказал он, снимая тулуп и стряхивая снег с шляпы. Спасибо, миледи.
Чайка нальём? спросила я.
Было бы кстати, я простужен, ветер сейчас в лицо бросает. ответил он, улыбнувшись.
Я поставила на стол испечённые вчера пироги, подготовила чашку с блюдцем и достала из печи горячий чайник.
Спасибо, сказал он, а как меня зовут?
Я Злата Петровна, но можно просто Злата, улыбнулась я.
Ты одна здесь живёшь? спросил он.
Уже пять лет, ответила я. Мужа нет, он уехал в город с чужой женщиной, а детей у меня не было.
Я тоже одинок, признался он, был женат, но всё развалилось.
Мы оба поняли, что одиночество стало тяжёлой ношей. Я предложила ему отдохнуть, и он сразу же свернулся к печке, где вскоре заскрипел храп. Я лежала, думая о своём бездетном доме, о том, как хотелось бы иметь свой собственный муж, заботливый и трудолюбивый.
Наутро я проснулась, разожгла печь и испекла блины на горячих углях. Григорий, проснувшись, улыбнулся:
Как же приятно проснуться от запаха блинов! воскликнул он.
После завтрака я отправилась на работу, попрощавшись с ним.
Двери не запираю, если захочешь уйти, повесь замок, сказала я. Если захочешь согреться, чайник в печи, варёная картошка готова. Счастливого пути.
В обеденный перерыв я вернулась домой и увидела, как Григорий копается в своей машине, пытаясь вытащить её из сугроба. Двигатель отказал, а дорога была непроходима.
Ты ещё здесь? спросила я.
Да, аккумулятор сдулся, а снег никуда не уходит, ответил он. Заходи, поедим, я тоже пришёл в обед, едва пробралась сквозь снег.
Я предложила ему отдохнуть в доме, пока мастера в Станке не откроют свои двери. Мы провели вместе обед, а потом я проводила его к мастерской, чувствуя странное сродство с этим незнакомцем. Он шутил, как лопата вьюжит снег, а я замечала, как в его висках проблескивает седина, а глаза собирают морщинки, особенно когда он улыбается.
Сколько ему лет? думала я. Тридцать семь, наверное. Как же приятно, когда в доме есть добрый, обходительный мужчина вот оно, женское счастье.
Провожая его к мастерам, я крикнула:
Счастливого пути, Григорий!
И тебе всего доброго, Злата! ответил он.
Вечером, возвращаясь в сумерки, я увидела свет в окнах своего дома, и сердце моё радостно затрепетало, как будто меня ждут.
Заходи, миледи, чайник уже вскипел, сказал он, улыбаясь.
Он рассказал, что завтра придёт трактор, но сегодня в Станке нет свободной техники. После ужина я убралась по дому, а он сидел на печи, задумчиво смотрел в огонь. Внезапно он встал, подошёл к кровати, сел рядом, обнял меня, и я, охваченная неожиданностью, не знала, что сказать. Он подстроил себя под одеяло, и мы лежали в тишине, пока я не нарушила её:
Знаешь, Григорий, я бы всю жизнь провела рядом с тобой.
Он удивлённо поднялся.
Что это? Ты хочешь, чтобы я женился на тебе?
Что? спросила я робко.
Он, слегка обиженно, произнёс:
Жениться не пить воду. Я уже не верю женщинам. Был женат, жена ушла к другому. Были у меня женщины, но всё так Ты тоже не лучше. Не жена мне, а лишь под одеялом. Я завтра уйду, а ты найдёшь когото другого
Я молча слушала, слёзы навернулись к глазам.
Мне нужна семья, дети, забота прошептала я, всхлипывая.
Он отмахнулся, но я, стыдясь себя, всё же держала его за руку до утра. На рассвете он собрался уходить: трактор должен был приехать к шести часам. Я вышла к порогу, чтобы попрощаться.
Прости меня, Злата, сказал он.
Прощай, Григорий. Если снова застрянешь, дверь будет закрыта, ответила я, но внутри крикнула, чтоб он не ушёл.
Григорий уехал. На обед я ждала его, но машины уже не было. Прошло время, и я начала чувствовать, что со мной происходит чтото странное. Подругу Настю, жившую рядом, я рассказала о своей беде.
Варя, ты, наверное, беременна, рассмеялась она. Съезжай в город к врачу.
Я благодарила Бога за то, что скоро стану матерью. После визита к врачу получив подтверждение, я вернулась, полная радости, и поблагодарила судьбу за тот случай, который свёл меня с Григорием. Он стал тем, кто открыл для меня путь к материнству.
Я родила сына в срок. Медсестра, помогавшая мне с кормлением, спросила:
Как назвать мальчика?
Степкой назову, потом будет Степан, ответила я, улыбаясь.
Ой, пока рано думать о старости, вырастить сначала надо, поддразнила её медсестра.
Когда настал день выписки, Настя сообщила, что не сможет забрать меня с сыном, но обещала привезти скорую. Я собрала скромные вещи, взяла ребёнка на руки, подошла к выходу, но там стоял Григорий с огромным букетом цветов, а рядом улыбалась Настя.
Этот Григорий сказал, что он твой муж и не позволит, чтобы тебя забрала подруга, объявила Настя.
Я передала сына Григорию, улыбнулась, а слёзы радости начали течь по щекам. Так завершилась моя история, полная ветров, пурги и неожиданного счастья.
