Свекровь решила вести себя, как командир на кухне, и я указала ей на дверь.
Люда, а кто же так рубит лук? Это же не в суп, а «свинье на корм»! Крупными кусками на зубах хрустеть будет, а Серёжа это терпеть не может.
Голос Галины Петровны, свекрови, громко зазвучал над ухом, заставив Люду невольно притянуть голову к плечу. Это был не просто голос, а будто шум бормашины монотонный, сверлящий, вгоняющийся прямо в мозг. Люда глубоко вдохнула, досчитала про себя до пяти, попыталась улыбнуться как можно мягче и отложила нож.
Галина Петровна, это лук для мяса пофранцузски. Он запечётся в духовке полтора часа под слоем майонеза и сыра. Хруста́ть не будет, он станет нежным, почти растает. Я готовлю это блюдо уже десять лет, и Серёжа всегда просит добавки.
Ой, что ты мне рассказываешь! всплеснула свекровь, её массивные янтарные бусы глухо зазвенели. «Десять лет»! А я его тридцать пять лет кормила. У него желудок слабый, такое грубое ему не подойдёт. Дайка сюда нож.
Она решительно потянулась к разделочной доске, будто хотела объявить, что отныне на этой кухне будет только её кулинарное царство. Люда мягко, но настойчиво перекрыла ей доступ к столу.
Галина Петровна, не надо. Я справлюсь сама. Вы же гостья. Идите в гостиную, там Серёжа уже включил телевизор, посмотрите свой сериал. Мы же договорились: сегодня мой юбилей, и я хочу сама накрыть стол.
Свекровь сжала губы в тонкую полоску. В её глазах вспыхнула смесь обиды и воинственной решимости.
Гостья Значит, так. Родную мать уже не поправить. Я, кстати, только добра желаю, чтобы не позориться перед людьми. Придут сваты, тётка Нина, а у тебя лук ломтями. Скажут: «Вот какую невестку Галина воспитала, даже нарезать не умеет».
Меня воспитывала моя мама, тихо, но твёрдо напомнила Люда, вновь взяв нож. И она научила меня, что у хозяйки на кухне должно быть своё пространство.
Галина Петровна фыркнула и подошла к окну, демонстративно проводя пальцем по подоконнику, будто проверяя, нет ли пыли. Люда знала этот жест наизусть: если пыли нет, свекровь найдёт пятно на шторе или развод на стекле.
Атмосфера, ещё час назад наполненная ароматами и предвкушением праздника Люде исполнялось тридцать пять теперь сгущалась, словно грозовая туча.
Сергей, муж Люды, сидел в гостиной. Он слышал весь разговор, но, как страус, предпочитал не вмешиваться, надеясь, что всё само уляжется. Он не любил конфликты, особенно когда им приходилось выбирать между двумя главными женщинами в своей жизни.
Люда продолжала резать лук, пытаясь игнорировать тяжёлый взгляд свекрови. Кухня была её царством, её местом силы. Среди баночек со специями, блестящих кастрюль и жужжащего миксера она находила успокоение после напряжённой работы в банке. Она знала каждый продукт, интуитивно определяла количество соли, даже не пробуя. И больше всего ненавидела, когда ктото вмешивается в этот сакральный процесс.
Галина Петровна не могла долго молчать. Её натура требовала действия.
Ира, мясо замариновала? прозвучал голос из окна. Я вчера звонила, говорила, чтобы ты уксус добавила. Сейчас мясо жёсткое, без уксуса будет сухим.
Я замариновала в кефире с травами и лимоном. Уксус сушит волокна, Галина Петровна. Мясо будет нежнейшее.
В кефире! воскликнула свекровь. Кто же телятину в кефире портит? Это же кислятина! Ты же взрослая женщина, а элементарных вещей не знаешь. Должна была меня послушать. Я же рецепт нашла в журнале, вырезала, привезла тебе. Где он?
Наверное, в ящике, соврала Люда. Тот рецепт, где мясо заливали майонезом с уксусом и приправой из пакетика, она сразу же выбросила.
Ладно, Галина Петровна подошла к плите, где медленно томился соус для рыбы. А что тут булькает? Какойто бледный цвет.
Она схватила ложку и, прежде чем Люда успела отреагировать, зачерпнула соус и налила себе в рот.
Тьфу! Преснятина! Ира, ты вообще соль добавляла? Или мы все на диете сидим?
Люда замерла. Внутри поднялось то чувство, когда хочется всё бросить фартук, нож, полотенце и уйти в туман. Но сегодня был её день рождения. Придут подруги, родители. Она не могла испортить праздник.
Это соус бешамель, чётко произнесла она. В него добавляют мускатный орех и пармезан. Пармезан уже сам по себе солёный. Я ещё сыр не добавляла. Пожалуйста, положите ложку.
Мускатный орех пармезан передразнила свекровь. Выдумка. Людям нужна простая еда: картошка, селёдка. А ты всё мудришь. Дайка я посоли, а то стыдно будет ставить такой соус на стол.
Рука Галины Петровны тянулась к солонке.
Не надо! Люда шагнула вперёд, отхватив руку.
Контакт стал триггером. Свекровь вырвала руку, глаза её расширились от возмущения.
Ты что, руки распускаешь? Я хотела посолить! Для тебя же стараюсь, неблагодарная!
Я не просила помощи! голос Люды дрогнул, потом поднялся. Галина Петровна, я в десятый раз прошу: выйдите из кухни. Дайте мне закончить приготовление спокойно.
Серёжа! крикнула свекровь, бросаясь к коридору. Серёжа, иди сюда! Смотри, как жена с матерью спорит! С кухни меня гонит!
В дверях появился Сергей, виноватый и испуганный одновременно. Он переводил взгляд с красной от гнева матери на бледную, сжатую в кулаки жену.
Мам, Люда, а что опять? Праздник же. Слышно на весь подъезд.
А ты ей скажи! Галина Петровна ткнула пальцем в сторону невестки. Я даю совет, как мясо спасти, как соус довести, а она мне руки выручает! Говорит «пойди вон»!
Я не говорила «пойди вон», холодно поправила Люда. Я попросила выйти из кухни и не мешать мне готовить. Это разные вещи.
Серёжа, слышишь? свекровь обратилась к сыну, ища поддержки. Она считает, что я мешаю! Я та, кто тебя вырастила, кто учил тебя варить борщ, когда вы поженились! Если бы не я, вы бы испортили свои желудки своими экспериментами!
Сергей почесал затылок.
Люда, ну правда Мама ведь хочет лучшего. Она опытная хозяйка. Может, послушаешь? Ну, посолит она немного, не страшно же.
Люда посмотрела на мужа так, будто видела его впервые. В её взгляде было столько разочарования, что Сергей отступил на шаг назад.
То есть ты считаешь, что это нормально? спросила она почти шёпотом. Нормально, что в моём доме, на моей кухне, в мой день рождения мне не дают даже шага? Что меня критикуют за каждый кусок лука? Что в мой соус лезут грязной ложкой?
Почему грязной? Я её облизала! воскликнула Галина Петровна.
Эти слова потрясли Люду.
Серёжа, я готовлю стол уже пять часов. Я устала. Хочу праздник. Если твоя мама не уйдёт из кухни и не перестанет трогать продукты, я всё выключу, выброшу в мусор и закажем пиццу. Или уйду к подруге. Выбирай.
Ну зачем такие ультиматумы забормотал Сергей. Мам, давай в комнату, пожалуйста. Дай ей сама.
Нет! Галина Петровна уперла руки в бока, поза «самовар» означала, что бой переходит в решающую стадию. Я не позволю гостям травить! Я сама всё доделаю. А ты, кивнула она Люде, иди, красься. Всё равно толку от тебя мало, только продукты переносишь. Дай фартук.
Она схватила фартук Люды, пытаясь развязать его завязки на талии. Это было вторжение, грубое нарушение личных границ. Внутри у Люды чтото оборвалось. Звук натянутой струны сменился ледяным спокойствием.
Люда отступила, сняла фартук сама, аккуратно свернула его и положила на стол.
Хорошо, сказала она.
Вот и умница, торжественно произнесла свекровь, хватая фартук. Давно бы так. Иди, отдыхай.
Нет, вы не поняли, Люда подняла глаза. В них больше не было мольбы, только сталь. Галина Петровна, положите фартук и покиньте мою квартиру.
Тишина, повисшая над кухней, была оглушительной. Слышно, как пузырится соус и гудит холодильник.
Что? переспросила свекровь, не веря ушам. Что ты сказала?
Я сказала: уходите. Сейчас же.
Люда, ты чего? Сергей побледнел. Мама же Гости скоро придут
Именно поэтому, Люда повернулась к мужу. Я не хочу скандала при гостях. А он будет, если она останется. Потому что она не остановится. Будет комментировать каждое блюдо, рассказывать родителям, какая я неумелая, и пересаливать еду гостей. Я молчала пять лет, Серёжа. Пять лет ради твоего спокойствия. Сегодня мой день рождения, я делаю себе подарок вечер без токсичных замечаний и без борьбы за кастрюлю.
Ты меня выгоняешь? голос Галины Петровны дрогнул, в нём появились слёзы. Родную мать мужа? Из дома сына?
Это наш общий дом, Галина Петровна. Я здесь хозяйка. Я уважаю вас как мать Сергея, но вы не уважаете меня как личность и как хозяйку. Вы пытаетесь навязать свои порядки, игнорируя мои просьбы. Моё терпение лопнуло. Пожалуйста, оденьтесь и уходите. Мы вызовем вам такси.
Серёжа! Ты позволишь ей так со мной обращаться?! закричала свекровь, обернувшись к сыну. Она меня позорит! Выгоняет, как собаку!
Сергей стоял между двумя огнями. Он видел решимость жены, знал, что если сейчас не поддержит её, может потерять всё. Он вспомнил тот соус, в который мать пыталась лезть, и пересоленный суп, который она сварила неделю назад.
Мам, выдохнул Сергей, опустив плечи. Люда права. Ты перегнула палку.
Что?! Галина Петровна пошатнулась, ухватившись за край стола. И ты Ты предал мать ради этой этой кухарки?
Она не кухарка, мам. Она моя жена. И это её кухня. Мы просили тебя не вмешиваться. Ты не слышишь. Пожалуйста, поедешь домой. Мы приедем в выходные, привезём торт. Но сегодня пусть будет так, как хочет Люда.
Свекровь смотрела на сына с немым ужасом. Впервые за тридцать пять лет её послушный Серёжа пошёл против неё. Её мир рушился.
Ну и ладно! крикнула она, бросая фартук на пол. Оставайтесь! Травитесь своей кислятиной! Я больше не буду здесь! Я вкладываю душу, а вы эгоисты!
Она выбежала в коридор, грохоча обувью, срывая пальто с вешалки.
Такси не надо! Сама доберусь! На автобусе! Пусть вам стыдно, что старая мать с сумками тащится!
Дверь хлопнула так, что стаканы зазвенели.
Люда стояла, глядя на фартук, лежащий на полу. Руки её дрожали. Адреналин, который дал ей силы, отступал, оставляя пустоту и лёгкую тошноту.
Сергей подошёл сзади, осторожно положил руки ей на плечи.
Как ты?
Не знаю, честно ответила Люда. Мне жаль, что всё так обернулось. Не хотела её обидеть.
Ты не обидела. Ты просто поставила границы. Давно надо было это сделать, сказал он, уткнувшись носом в её макушку. Прости, я идиот. Должен был остановить её уже при луковой сцене.
Люда обернулась в его объятиях, прижалась щекой к его груди.
Ты правда так думаешь? Или говоришь, чтобы меня успокоить?
Правда. Я видел, как она тебя доводила. Просто привык, наверное. Она всегда была командиром. Папа всю жизнь терпел, и я тоже привык терпеть. А ты не обязана.
Он поднял с пола фартук, отряхнул и протянул её.
Надевай. У нас ещё рыба не готова. Чем помочь? Могу картошку очистить. Только покажи, как резать, а то нарежу «свинье на корм».
Люда нервно хихикнула. Напряжение начало ослабевать.
Картошку я сама. А ты достань вино и открой форточку, надо проветрить.
Оставшиеся два часа до прихода гостей они работали вчетверо. Сергей, чувствуя свою вину, нарезал хлеб, ставил тарелки, полировал бокалы. Атмосфера на кухне изменилась: тяжесть исчезла, исчез страх ошибиться.
Когда гости родители Люды, её сестра с мужем, пара близких друзей пришли, стол был накрыт безупречно. В центре лежало мясо пофранцузски, лук спасённый, рядом ароматная рыба под соусом бешамель, салИ когда они, наконец, сели за стол, в их взглядах отразилось осознание, что истинная семья это не только кровь, но и взаимное уважение, умеющее держать границы, но не терять любовь.
