ВЕЩЕСТВО ОТВЕЧАТЕЛЬНОСТИ
Когда меня просят «посмотреть за котом, а то, может, с годами крыша поехала», я сначала не взираю на животное. Я смотрю на людей вокруг. Потому что странное поведение у зверя почти всегда отражает чьюто тревогу.
В тот вечер меня позвала соседка Марина Петровна. Живёт она на втором этаже старой пятиэтажки в Новом Доме, где зимой стены стонут и сквозняки режут до костей. Сказала так:
Там бабушка с котом. Раньше к ней ктото приходил, а теперь лишь почтальон. Она уверена, что всё в порядке, но вы бы взглянули Кот каждый день ровно в пять вечера садится у двери и просто сидит. Часами. А она будто ничего.
Мы пошли.
Дверь открыла бабушка небольшая женщина в ветровкежакете, с аккуратной короткой стрижкой и шерстяным жилетом. За её спиной старый буфет с фарфоровым сервизом, книжный шкаф, крошечный триптих с флаконами духов и радиоприёмник «Маяк», на котором уже десятки лет звучит одна и та же передача. В комнате пахло гречкой, мятой и какимто незримым, но знакомым ароматом.
Добрый вечер Вы, наверное, тот самый ветеринар? Заходите, но не разувайтесь, а то стужа
Я ветеринар, да. А кот где?
Он стеснялся, под кресло спрятался. Он у меня такой: гостей не любит, а своих да хоть на него спи. Выходит к людям только ночью, ровно в пять.
Эти «в пять» я запомнил, не уточнив, утра это или вечера.
Под креслом лежал рыжий кот, лет десять, пузатый, с сухим носом и усамиантеннами, в глазах которых читалось непонимание: «Кто ты и зачем врываешься в мою берлогу?»
Я опустился на отштукатуренный пуфик, а бабушка продолжила:
У него всё по расписанию. С утра кашу едим, потом я телевизор включаю, а он на подоконник. А в пять у двери. Всегда.
Почему именно в пять?
Дети звонили в пять. Раньше. Сейчас молчат, но он всё равно ждёт.
Вы говорите, что с ним всё в порядке А вы как живёте?
Мне хватает: телевизор работает, гречки хватает. Что ещё?
Кот вышел изпод кресла, подошёл к двери, проверил ручку, потом лёг у коврика и положил морду на тёплую складку шерстяного пальто, которое, кажется, никто не убирает.
Он ждёт, прошептала бабушка. Думает, они придут. А я не мешаю. Пусть надеется.
В тот день я не стал читать лекцию о том, что коты не «ждут», а просто любят рутину. Не стал советовать больше игр, новых игрушек, обогащённого окружения. Потому что это был не просто кот и не просто старость это было чтото иное, будто у них двоих был свой тайный заговор: «Мы сидим, пока время проходит незаметно».
На прощание бабушка сказала:
Если будете мимо заходите. Я могу испечь пирог. Или просто так. Коту будет приятно.
Я кивнул.
Но потом поймал себя на мысли, что, может, и мне тоже будет приятно.
Прошло две недели. Я мчался по новому району, везя кошку на капельницу после операции.
И вдруг понял, что думаю о Марине Петровне чаще, чем о половине своих знакомых.
У каждого врача есть пациенты, к которым хочется возвращаться. Не изза тревоги, а изза тишины. Тишины, как в библиотеке: она не пугает, а согревает.
Когда я нажал кнопку домофона, она не удивилась.
Пирог ещё не готов, но чай у меня готов, ответила она.
Я вошёл, и кот уже сидел у двери, на том же месте, на той же складке. Как будто всё лишь пауза между вдохами.
У меня теперь и звонок, и календарь, сказала Марина. Если утром не мурлычет значит, понедельник. В понедельник мне тяжело.
Она не шутит. Говорит, как есть.
И я понял: у неё с котом честные отношения. Он не обещает, что всё будет хорошо, он просто рядом. А она не врет, что всё прекрасно. Она просто ставит ему молоко каждое утро.
Знаете, вдруг произнесла она, у меня были часы с кукушкой. Муж их отремонтировал в нашу первую зиму. Потом я сняла стрелки, потому что больно смотреть, как идёт время, когда никому его не отдать.
Сейчас часы висят без стрелок. Но каждый день в пять кот садится у двери.
Я смотрел на этого рыжего, ленивого, толстого «буддиста» у коврика и думал: мы, люди, придумываем сложные системы, чтобы напомнить себе о важном. Ставим напоминания, пишем в календарях, ставим таймеры.
А животные просто сидят. И ждут. И этого достаточно.
Я спросил, звонят ли дети.
Редко. Они хорошие, просто заняты своей жизнью. У меня же гречка, кот и вы, доктор.
Я не доктор, я просто люблю слушать.
Тогда вы лучше любого доктора.
Перед уходом я сел рядом с котом. Он не шевельнулся, лишь хвост слегка подёргнулся, как антенна.
Я коснулся пальто оно было холодным, но от него всё равно пахло жизнью, не грустью, а ожиданием.
А вдруг приедут? спросила Марина внезапно.
А вдруг, ответил я.
Только кот заметит первым. Он у меня как радар. Вчера утром уже сидел у двери, я даже чай разлила, думая, что сюрприз, а это была соседка.
Мы рассмеялись, но смех наш был тихий, как у людей, которые давно не смеялись.
Когда я вышел, за окном пошёл пушистый снег, который не скрипит, а нежно хрустит.
В этом хрусте звучал голос:
«Скоро».
Я вернулся снова с пустыми руками, без коробки для анализа. Просто так. Иногда пациенты вызывают не изза болезни, а изза одиночества, и ты, как врач, ничего не лечишь, только проверяешь, живы ли глаза.
В тот день бабушка открыла дверь быстрее обычного.
Я знала. Сегодня он опять сидит у двери с рассвета, сказала она.
Кот прошёл мимо, как будто мимо мебели, сел у шкафа и даже не мяукнул.
Раньше он спал у ног мужа, прямо в изгибе колена. Когда муж умер она замолчала, он всё равно ложился туда. Сначала я отталкивала его, а потом поняла: он держит место для него.
Мы сели пить чай.
Я нашла старый альбом. Там мы с детьми на даче. Хотите посмотреть?
Я согласился, не изза фотоальбомов, а потому что, когда человек достаёт воспоминания, он будто сам становится чище, прозрачнее.
На одной фотографии муж в шезлонге, у ног кот. Тот же кот, только рыжее, с худым хвостом, на пять лет моложе.
Подпись гласит: «Лето, папа, Барсик и малина».
Рядом девочка с косичками.
Это Олеся, младшая. Она кота любила больше всех. Теперь у неё свои дети, свои коты добавила Марина, думаю, она бы его узнала, если бы увидела.
Через пару дней позвонил телефон. Голос был напряжённый, чужой.
Это простите, это Пётр? Ветеринар? Я нашла ваш номер на холодильнике у мамы. Это Олеся, её дочь.
Да, слушаю.
Я хочу спросить этот кот он тот самый, Барсик? Он у неё до сих пор?
До сих пор, ответил я.
Наступила долгaя тишина.
Просто я нашла фото и поняла, что он единственный, кто не уехал. Ни разу. Даже на дачу.
Да. Он и сейчас так же садится у двери.
В пять?
В пять.
В выходные бабушка не открыла дверь сразу. Я уже начинал волноваться, когда услышал щёлчок замка.
Извините, у меня руки дрожали. Я вчера плакала.
Кот сидел в углу, на шее красный ошейник с бантиком.
Это Олеся привезла. Приехала с сыном.
Пауза.
А сын такой же, как кот. Тихий, только слушает. Потом говорит: «Я тебя запомню навсегда».
Бабушка снова заплакала, но уже без боли.
Я ушёл позже, чем обычно.
Когда я обернулся, в окне сидел кот, смотрел вслед, будто знал: комуто из нас суждено возвращаться снова и снова, пока не наступит полная тишина или полное тепло.
