23марта
Сегодня утром я поставил тарелку с яичницей перед Евдокией и украдкой посмотрел на часы. Было семь без пяти. Она неторопливо жевала, лишь иногда бросая на меня взгляд.
Не знаю, как ты, а я в полном восторге от приезда мамы, сказал я, отхлебнув кофе. Она же из деревни, а городское дыхание ей полезно.
Евдокия натянуто улыбнулась, но промолчала. «Неделя» приезда Раисы Петровны уже превратилась в двадцать дней, а конца этому визиту не виднелось.
Сергей, ты не говорил, когда мать планирует уехать? спросила она, как могла бы её голосом.
Я отложил вилку и вздохнул:
Не начинай, пожалуйста. Мама приехала отдохнуть. В деревне ей тяжело одной.
Понимаю, но
Разговор прервал грохот из кухни. Раиса Петровна проснулась и сразу взялась за свою утреннюю рутину мытьё посуды и варку каши. Евдокия закрыла глаза. Каждый день одно и то же.
Доброе утро, молодёжь! громко воскликнула свекровь, появляясь в дверях. Что вы тут, едите втихаря? А мне?
Мама, я сам всё взял, объяснил я. Евдокии надо собираться на работу.
О, конечно, работа у неё, закатила глаза Раиса Петровна. А кто же по дому убирает? В деревне женщины успевают всё и скот покормить, и поле вспахать, и мужа ухаживать.
Евдокия сжала кулаки под столом. Этот монолог я слышал уже двадцать раз. Каждый день свекровь находила повод напомнить, что городские женщины ленивые и избалованные.
Раиса Петровна, я действительно спешу, сказала Евдокия, глядя на часы. У меня совещание в девять.
О, совещание у неё. Сиди целый день в кресле и листы перекладывай. Это же не работа!
Я уткнулся в тарелку, стараясь не вмешиваться, как всегда.
Вернувшись с работы, я увидел на журнальном столике косметичку Евдокии, разбросанную аккуратными рядами, будто на витрине.
Раиса Петровна, вы брали мою косметичку? спросила она, пытаясь сохранять ровную интонацию.
А что тут такого? свекровь сидела перед телевизором, громко включив передачу. Смотрю, чем ты этим городским кремом себя мажешь. В моё время без этих баночек лицо было хоть на обложку!
Евдокия молча собрала вещи и пошла к умывальному. Не в первый раз свекровь копалась в её личных предметах. На прошлой неделе Раиса Петровна «перебирала» все шкафы «чтобы навести порядок», в результате Евдокия два дня искала нужные документы.
После ужина, когда посуда скапливалась в раковине (Раиса Петровна моет её лишь раз в неделю в воскресенье), свекровь включила маленький радиоприёмник и запела «Ой, цветёт калина». Голос её был громкий, деревенский, раздавался по всему дому.
Раиса Петровна, не могли бы вы сделать тише? попросила Евдокия. Соседи жалуются.
Какие соседи? пренебрежительно ответила она. В деревне такие песни утром поют, и никто не жалуется!
Мы живём в многоквартирном доме, напомнила Евдокия. Здесь свои правила.
Правила, правила пробурчала свекровь, но выключила радио. Вы все такие в городе.
Когда я вернулся, Евдокия попыталась тихо поговорить со мной в спальне.
Сергей, может, поговоришь с мамой? шепнула она. Объясни, что у нас маленькая квартира, тонкие стены
Что я ей скажу? растерялся я. Мама мама. Ей шестьдесят пять. Не собираюсь её «воспитывать».
Я не о воспитании, вздохнула Евдокия. О взаимном уважении.
Всё нормально, не перебарщивай, отмахнулся я. Потрещи чутьчуть. Она же не навсегда с нами.
Дни шли, а Раиса Петровна, кажется, не собиралась уезжать. Напротив, с каждым днём она всё больше обосновывалась в нашей городской квартире.
Однажды, вернувшись с работы, я обнаружил в квартире холод. Все окна были открыты, хотя на улице минус пятнадцать.
Раиса Петровна, зачем вы открыли окна? На улице же мороз! воскликнула Евдокия, пытаясь их закрыть.
Проветриваю! гордо ответила свекровь. У вас здесь духота, а в деревне воздух чище.
Но батареи не выдерживают такого холода. Мы же платим за отопление
Ой, опять про деньги! отмахнулась она. Городские только о деньгах и думают.
К концу третьей недели Евдокия чувствовала себя гостьей в собственном доме. Она переставляла постель «поправильному», перекладывала посуду в шкафы «поразумному», даже каналы на телевизоре перенастраивала, чтобы «нормальные программы показывались».
Во время обеда мать неизменно критиковала блюда Евдокии.
Это не борщ, а крашеная вода, морщилась она, пробуя суп. У нас в деревне борщ ложка стоит! А ты картошку недоварила, мяса мало.
Если хотите, приготовьте сами, не выдержала Евдокия.
Как же я приготовлю! гордо заявила свекровь. Покажу, как надо!
На следующий день Раиса Петровна действительно приготовила ужин. Кухня выглядела как поле боя: все поверхности покрыты жиром и соусом, гора грязной посуды в раковине, а пол скользил от пролитой масляной капли.
Вот настоящая еда! провозгласила она, ставя на стол огромный котелок чегото, напоминающего рагу.
Блюдо было вкусным, но Евдокии было не до него. Она думала о часах уборки, которые её ждали.
Мама, ты помоешь посуду? осторожно спросил я.
Посуду? удивилась свекровь. В нашей деревне мужчины посуду не моют. Это женская работа.
Но ты же готовила, напомнил я.
Я же сделала главное накормила семью! Посуду подожду до воскресенья. У меня свои правила.
Я бросил виноватый взгляд на Евдокию и пошёл смотреть футбол.
К концу месяца терпение Евдокии подходило к краю. Она почти не спала: свекровь храпела так, что стены дрожали, а утром ещё жаловалась, что «молодёжь всю ночь скрипит кроватью».
Тут же в ванной свекровь путала полотенца с тряпками, мытьём кухни убиралась в ванной, а крем для лица использовалась как средство от трещин на пятках «чтобы добро не пропадало».
Когда я попытался обсудить с мужем, что такая ситуация доводит её до нервного срыва, он лишь рассердился.
Ты вечно всем недовольна! крикнул он. Мама делает, как ей удобно, а ты всё ворчишь. Она же готовит, убирает
Серьёзно? не могла поверить Евдокия. Она не убирает. Я убираю после неё каждый день. И после тебя, кстати, тоже.
Вот опять началось, вздохнул я. Не можешь без претензий.
После этой сцены Евдокия решила смириться. В конце концов, рано или поздно мать вернётся в деревню, где её ждут огород, скот, соседки.
Но недели шли, а Раиса Петровна, кажется, планировала остаться в городе надолго.
Последней каплей стал случай со шторами. Евдокия долго выбирала ткань, заказывала пошив, потратила почти половину своей премии. Светлые, лёгкие шторы сделали комнату светлее и просторнее.
В тот вечер мать лепила вареники. Евдокия сидела в комнате, работая над срочным проектом, когда услышала, как открылись двери.
Евдокия, ты не смотришь, готов ли вареник? Мне руки помыть надо, крикнула свекровь.
Я вошёл на кухню и увидел, как Раиса Петровна стирает руки о тканевые занавески новых штор, оставляя жирные следы на светлой поверхности.
Чтото внутри меня оборвалось. Я не крикнул, не размахивал руками. Просто, спокойно, но твёрдо сказал:
Раиса Петровна, это новые шторы. Для рук нужен полотенце.
Ой, всего лишь слегка запачкала, отмахнулась она. Вытеру!
Проблема не в пятнах, продолжила я, чувствуя растущую решимость. Проблема в уважении. Вы живёте в нашем доме полтора месяца и ни разу не спросили, можно ли трогать мои вещи, переставлять мебель, менять порядок в квартире.
Лицо Раисы Петровны побледнело.
Что значит «в вашем доме»? спрашивала она. Это дом моего сына! Я здесь не в гостях!
Это наш общий дом, терпеливо объяснила я. И мне бы хотелось, чтобы вы уважали наш пространство.
Тогда она резко ударила кастрюлей по столу:
Слово поперёк и мой сын выбросит тебя за дверь! Мне всё равно, чья это квартира!
Кухня замерла в глухой тишине. Слова свекрови повисли тяжёлой облачкой. Я посмотрел на неё, и внутри словно щёлкнул выключатель.
Я не крикнул в ответ. Не заплакал. Не захлопнул двери. Просто замолчал.
Повернувшись, я пошёл в спальню. Движения были спокойными, размеренными, будто молодая женщина выполняет давно запланированное дело. Открыв шкаф, я достал большую сумку Раисы Петровны ту же, с которой она приехала «на неделю» полтора месяца назад. Аккуратно распаковал молнию и положил её на кровать.
Свекровь появилась в дверях. Сначала удивление, потом недоверие, затем гнев.
Что ты делаешь?! воскликнула она, наблюдая, как я методично открываю ящики комода и вытаскиваю её вещи.
Я не ответил. Просто продолжал складывать вещи в сумку тщательно, почти бережно. Свитеры, кофты, юбки, бельё. Всё аккуратно, чтобы не помять.
Я позвоню Сергею! пригрозила она, доставая телефон. Он тебе покажет!
Я кивнул безмолвно, будто соглашаясь. Затем пошёл в ванную и собрал её личные гигиенические предметы шампунь, мыло, зубную щётку. Всё тоже занесло в сумку.
Алло, Сергей! закричала Раиса Петровна в трубку. Твоя жена сошла с ума! Всё собирает мои вещи!
Я не слышал, что ответил Сергей, но по выражению лица свекрови было ясно сын не спешит приходить на помощь.
Закончив с сумкой, я застегнул её и поставил в прихожей. Затем открыл приложение такси и заказал машину. До деревни, где живёт Раиса Петровна, около сорока километров недалеко.
Такси будет через пятнадцать минут, сообщила я, впервые за всё время обратившись к свекрови. Я оплатила поездку к вашему дому.
Свекровь замерла с открытым ртом. Такого поворота она, конечно, не ожидала. В её деревне никто не осмеливался бы ей так громко сказать, не то чтобы выгнать за дверь.
Ты ты не имеешь права так поступать! наконец вырвалась она. У меня там давно не топила полтора месяца! Холодно!
У вас же есть соседка Зинаида Петровна, спокойно ответила я. Вы говорили, что она присматривает за домом. Наверное, топит регулярно.
Свекровь открыла рот, чтобы возразить, но аргументы не нашла. Действительно, соседка ухаживала за хозяйством курами и козой.
Телефон в её руках зазвонил. Она с жадностью схватила слушалку.
Сынок! её голос сразу стал жалобным. Ты ты её выгнал! Приедешь быстрее, сделай чтонибудь!
Я знала, что муж не придёт. Сергей всегда избегал конфликтов, прятался за газетой или телефоном. Видимо, и сейчас он выбрал стратегию «я ничего не вижу».
Через пятнадцать минут, как и обещало приложение, такси подъехало к дому. Я подняла тяжёлую, но подъёмную сумку и направилась к выходу.
Вы уходите? спросила я свекровь, стоявшую в коридоре, сложив руки на груди.
Раиса Петровна посмотрела на меня недоверчиво.
Думаете, я просто так уйду? спросила она с вызовом.
Вы можете остаться, спокойно ответила я. Тогда я вызову дежурного полицейского. Объясню ситуацию. Это моя квартира, документы у меня есть. Решайте.
Чтото в моём голосе заставило её поверить в серьёзность моих намерений. Она схватила пальто, сумку и, обиженно, вышла на лестничную площадку.
Спустившись к подъезду, я поставила сумку у машины. Водитель открыл багажник и помог загрузить вещи.
Выгоняете меня! Делайте чтонибудь! снова крикнула в трубку Раиса Петровна, с ненавистью глядя на меня.
Сергей молчал. Он всегда молчал, когда требовалось принять чёткое решение. И сейчас его не было.
Свекровь, бросив последний презрительный взгляд, села в такси. Машина поехала и исчезла за углом.
Я вернулась в квартиру, закрыла за собой дверь и прислонилась спиной к ней. Тишина окуталаЯ понял, что границы это фундамент мира в любом доме, и теперь смело охраняю свой покой.
