28апреля 2025г.
Сегодня решил записать в дневник то, что давно копилось в душе, и, может, найду в этом себе успокоение.
Моя жена, Аграфена, выросла в Москве, где её мать, Тамара Петровна, воспитывала её одна. С самых ранних лет девочка ощущала холодный отстранённый взгляд матери, будто бы кожа её была покрыта льдом. За счёт того, что у Аграфены всегда были полные тарелки и чистые костюмы, я долго не замечал, как глубоко в её сердце прорастала нелюбовь к себе. Игрушки, о которых она просила, приходили в подарочных коробках, но эмоций от мамы не сопутствовало ни одного слова ласки.
Аграфена была разговорчивой и нежной ребёнкой. Она пыталась притянуть к себе мать, целовать её, обнимать, но Тамара Петровна отстранялась, занимаясь своими делами. Слова «мама», «поцелуй», «объятие» для неё оставались лишь пустыми звуками. Соседи и учителя восхищались семьёй: мать регулярно ходила на собрания в детский сад, следила за здоровьем дочери, возила её на Каспийское море и даже в цирк на Тверской. Но Аграфена знала, что всё это делалось без души, без улыбки, без тепла. Она шла в школу, училась на отлично, вела себя безупречно, надеясь заслужить одобрение, которое, увы, от её родной мамы не приходило.
В детстве она считала, что всё так и должно быть, но, когда подросла, стала замечать, как другие дети получают ласку, порой даже заслуженную порцию наказаний. Тогда она начала искать причину своей боли и нашла её в отце, которого почти не знала. В её памяти живёт образ высокого мужчины с большими руками и доброй улыбкой Вячеслав Сергеевич. Он подкидывал маленькую Аграфену в небо, крутил её в воздухе, и они смеялись одинаково. Под матрасом в её комнате уже несколько лет лежало потрёпанное фото Вячеслава с годовалой дочерью. С каждым годом Аграфена всё больше походила на отца, но мать, кажется, держала обиду на него, и это отражалось в её холодных взглядах.
Отцовский уход произошёл, когда Аграфене было три года: Вячеслав ушёл, оставив лишь алименты в размере трёх тысяч рублей в месяц, напоминающие о его существовании. Дочь простила его давно, но обиду на мать так и не смогла отпустить. Эта обида превратилась в тяжёлый лёд, сдавливающий её сердце.
Последний звонок в школе прошёл в белом кружевном фартучке. Аграфена искала Тамару Петровну в толпе, но мать лишь кивнула директору, получившему благодарность за «отлично воспитанную дочь», и исчезла. Слёзы грели её глаза, когда она видела, как другие родители обнимают детей и делают памятные снимки.
Поступление в МГИМО стало её гордостью: конкурентный отбор почти невозможен, но она попала на бюджет. Тамара Петровна приняла новость без улыбки, лишь спросив, будет ли общежитие и где будет жить Аграфена. Разобившийся гнев заставил её собрать вещи в сумку и переехать сначала к подруге, а потом в общежитие.
Годы шли, и общение с матерью почти прекратилось, что удивляло моего отца и мою мать, Надежду Петровну, которую я принял за свою истинную родную. Настоящей поддержкой стала именно она: учила Аграфену вести хозяйство, пить чай по вечерам, делилась жизненными советами. Она могла просто подойти, обнять, пожалеть искренне, и уже через месяц после свадьбы я услышал, как Аграфена зовёт её «мама». А её кровная мать, будто растворившись, получила лишь сухую открытку с деньгами пять тысяч рублей и исчезла с празднования нашего брака.
В день рождения Тамары Петровны Аграфена с сыном и внуком приехали с подарком. Мать приняла его сухо, закрыла дверь перед внуком и не пустила их в дом. Надежда Петровна, сердце которой полно заботы, решила восстановить справедливость и отправилась к моей свекрови, намереваясь поговорить.
Там там раскрылась правда: Вячеслав, мой бывший коллега, сразу после свадьбы ушёл в «чёрный» бизнес, но спустя несколько месяцев вернулся с ребёнком от одной из своих любовниц, которую он привёз в наш дом. Это тяжело представить: растить чужого ребёнка, полюбить его искренне, а потом снова потерять мужа, ушедшего в неизвестность, оставив после себя лишь предательство и дочерьюкопию. Аграфена, видя лицо внука, столь похожее на лицо предателя, почувствовала, что всё ещё любит своего бывшего, а не свою дочь.
Когда Надежда Петровна вернулась домой, Аграфена и малыш уже спали, обнявшись в широкой семейной постели, а я был в командировке в СанктПетербурге. Свекровь тихо присела, накрыла внука тёплым одеялом, поправила растрёпанные волосы Аграфены и, наконец, шепнула:
Спи, дорогая, спи, доченька.
Я проснулся от этого шёпота, и, глядя на спящую жену, понял, что длительные обиды лишь лёд, который тает, когда в него вливают тепло искренних отношений.
Урок, который я вынес из всех этих лет: если не дать себе возможность простить и открыть сердце, холодные взгляды и горькие воспоминания останутся навсегда, разрушая всё, что мы строим. Нужно учиться принимать людей такими, какие они есть, и дарить им своё тепло, иначе жизнь превратится в бесконечный холодный коридор.
