Приблуда
Старшая дочь, Анастасия, вынесла семейный приговор. С характером, будто её создал кулинарный рецепт из горечи, и с претензией к женихам, она к тридцати годам превратилась в полную отвращения к мужикам женщинуклопот.
Приблуда, произнесла она, словно ставя печать. Младшая дочь, Ярослава, пухлая и улыбчивая, кивнула одобрительно. Мать промолчала, но её мрачный вид говорил, что и внуканевестка ей не по вкусу. Сын, Алексей, единственная опора семьи, служил в армии, привёз оттуда жену. У новоприбывшей не было ни отца, ни матери, ни денег. Никакой наследии, ни даже мелкой суммы. Неизвестно, выросла ли она в детском доме или по родным «выжималась». Алексей молчал, шутя, что «не журись, мама, скоро к нам в карман придёт счастье». Почему же он привёл в семью такую «вредную»? Может, она воровка, аферистка, ктото уже мог её знать.
Варвара Никитична, с тех пор как Приблуда просочилась в дом, ни одной ночи не спала. В полусонных состояниях она ждала, когда новозаветная будет «покопаться» в шкафах. Дочери подгоняли: «мама, прячь ценные вещи, шубы, золотишко». А то в один прекрасный день проснёмся всё исчезнет!
Алексей всё чаще жаловался, что «за месяц твоих гостей в доме ни кожи, ни рожи не осталось». Но жить придётся, и Приблуда начала заполнять своё место.
Дом в Подмосковье был просторный: огород в тридцать соток, три поросёнка в загоне, птицы их просто не счесть. Работать без передышки тяжело, но Приблуда не возмущалась. Она ухаживала за кабанчиками, готовила, убиралась, старалась угодить свекрови. Но если сердце матери не согреет, даже золотой пол будет холодным.
В первый же день Приблуда, поджав губы, сказала:
Зови меня по имениотчеству, так будет легче. Дочерей у меня уже есть, а ты, как бы ни старалась, роднее их не станешь.
С тех пор её все называли Варварой Никитичной. Мать же перестала её так называть, лишь иногда бросала: «Надо чтото делать».
Золовки не давали ей расслабиться, каждый раз вставляя новые требования. Иногда мать вынуждена была удерживать дочерей от растрат, не из жалости к Приблуде, а чтобы в доме был порядок, а не скандалы. Ведь девочка оказалась трудолюбивой, хваталась за всё, не была лентяйкой.
Жизнь могла бы наладиться, если бы не Алексей. Какой мужик выдержит, если ему с утра до ночи в два голоса докучают: «на ком женился? на ком женился». Тогда Анастасия познакомила его с какойто подружкой, и всё закрутилось. Золовки радовались, думая, что Приблуда теперь уберётся. Мать молчала, а Приблуда делала вид, будто ничего не случилось, лишь глаза её стали печальны.
Вдруг две новости: Приблуда ждёт ребёнка, а Алексей собирается разводиться.
Не может быть, сказала мать Алексею. Я тебе её в жёны не сватала.
Но если уже женился, живи! крикнула она. Скоро будешь отцом, а если всё испортишь, выгнусь тебя из дома. А Шурка будет жить здесь.
Впервые мать назвала Приблуду по имени, сестры оглушились. Алексей возмутился, мол, я мужик, решаю сам. Мать же, ставя руки в бок, смеялась: «Какой ты мужик? Пока ты только штаны носишь. Родишь ребёнка, вырастишь его, научишь, тогда и назовёшь себя мужиком».
Алексей ушёл, а Шурка осталась. Через некоторое время она родила девочку и назвала её Варью. Мать, узнав, лишь кивнула, будто это её радость.
Внешне в доме всё осталось как прежде, лишь Алексей забыл дорогу домой и обиделся. Мать переживала, но лица не показывала. Внучка стала её любимой: баловала её, покупала сладости. Шурка, впрочем, не простила, что через неё сын ушёл, но ни словом её не упрекала.
Прошло десять лет. Сестры вышли замуж, в большом доме остались мать, Шурка и Варью. Алексей завербовался и уехал с новой женой на Север. К Шурке подошёл отставной офицер, серьёзный мужчина в возрасте, оставивший ей квартиру после развода. Он получал пенсию, был надёжным женихом. Шурка понравилась ему, но куда её вести? К свекрови?
Он, не будучи дураком, пришёл к матери и сказал:
Варвара Никитична, я люблю Шуру, без неё не могу жить.
Мать лишь кивнула:
Любишь? Хорошо, живите вместе.
Потом добавила:
Но я не отпущу Варью в чужие квартиры. Живите здесь, со мной.
Так они все вместе жили. Соседи обсуждали, как чокнутая Никитична выгнала своего сына из дома, а Приблуда с «хахалом» приняла его. Никто не замечал, что Варвара Никитична иногда забывала перемыть косточки. Она же держалась гордо, не вела разговоров с соседками, ничего не раскрывала о молодых, оставалась неприступной.
Шурка родила Катюшу, и мать, как будто счастливая, не могла радоваться своим внучкам, ведь ведьма Катя ей не внучка.
Но беда настигла неожиданно: Шурка тяжело заболела. Муж её бросил, даже стал пить. Мать без лишних слов сняла все деньги со счёта и везла Шурку в Москву, выписывала лекарства, показывала врачам. Не помогло.
Утром Шурка просила куриного бульона, мать, радуясь, быстро забила курицу, отварила её. При подаче Шурка не смогла есть и впервые заплакала. И мать, которую никогда не видели плачущей, заплакала вместе с ней:
Что ты, дитя, уходишь, когда я тебя полюбила?
Затем успокоилась, вытерла слёзы и сказала:
Не бойся за детей, они не пропадут.
Больше она не плакала, сидела рядом, держала Шурку за руку, тихо гладила её, будто просила прощения за всё.
Через ещё десять лет Варью выдали замуж. Пришли Анастасия и Ярослава, постаревшие, смягчённые, но без детей. Собралась вся родня, и Алексей приехал. К тому времени с женой он уже расстался, пил крепко. Увидев Варью, он обрадовался, но, узнав, что её дочь называет отца чужим, он обиделся и стал упрекать мать:
Ты пустила чужого мужчину в дом, пусть убирается! Я отец!
Мать ответила:
Нет, сын, ты не отец. Как ты в штанах сидел, так и не стал мужчиной.
Алексей, обиженный, собрал свои вещи и снова отправился в путь. Варью вышла замуж, родила сына, назвала его Александром в честь приёмного отца. Бабу Варю в прошлом году хоронили рядом с Шуркой.
Так они и живут: невестка и свекровь, а между ними этой весной проросла берёзка. Откуда она взялась, непонятно ни один из них её специально не посадил. Может, прощальный привет от Шурки, а может, последнее «прости» от матери.
