Я помню, как я, Илья Петрович, подошёл к своему семидесятилетию, воспитав троих детей. Жена, Марфа Ивановна, ушла от меня тридцать лет назад, и я так и не женился вновь. Не удалось, не нашлось, не повезло Причин было бы перечислить бесконечно, но вряд ли это имело смысл.
Мои два сына, Алексей и Дмитрий, были непоседами и частыми участниками конфликтов. Я перебрасывал их из одной школы в другую, пока не встретил выдающегося учителя физики, который увидел в них настоящий талант. С того момента драки и скандалы прекратились.
Дочь моя, Аксинья, тоже испытывала трудности в общении со сверстниками. Школьный психолог уже предлагал отвести её к психиатру, но в наш класс пришёл новый учитель литературы, открывший кружок начинающих писателей. С того дня она писала с утра до ночи, а её рассказы сначала появлялись в школьной газете, а потом в городском литературном клубе.
И вот, спустя годы, Алексей и Дмитрий получили стипендии в один из престижных вузов на факультет физикоматематических наук, а Аксинья поступила на литературный факультет.
Остался я один, и вдруг ощутил эту одиночку. Вокруг была тишина, как будто волк воет в пустыне. Я занялся рыбалкой, садоводством и разведением свиней. К счастью, у нас был просторный дом с большим участком у Оки. Зарабатывал я неплохо, хотя инженер на заводе получал гораздо меньше, чем я.
Я смог снова поддержать детей: купить им недорогие, но надёжные машинки, подкинуть на расходы, обеспечить приличную одежду. Впрочем, времени стало ещё меньше всё уходило на хозяйство и торговлю, но мне это нравилось.
Прошло ещё десять лет, и приближался мой семидесятилетний юбилей. Я планировал отметить его в одиночестве. Сыновья уже давно создали семьи, но были заняты сверхсекретным проектом для Министерства обороны и не могли вырваться на выходные. Аксинья постоянно разъезжала по писательским симпозиумам. Поэтому я не стал их беспокоить приглашением.
Как-нибудь сам, думал я. Нечего здесь праздновать. Один я, один Пройду по хозяйству, а вечером посижу с бутылкой коньяка, вспомню Марфу и расскажу ей, какими выросли наши дети
И наступил тот день. Я встал с самого утра, чтобы присмотреть за свиньями особый откорм, как привыкал в тяжёлые годы. Выйдя из дома на освещённую ещё звёздами поляну перед домом, я наткнулся на странный продолговатый предмет, закутанный в брезент.
Что это такое?! удивился я, и вдруг вспыхнули несколько прожекторов.
Осветив поляну, они показали людей, вышедших из тени дома: мои сыновья с женами и внуками, их родственники, а рядом стояла Аксинья в сопровождении высокого мужчины в очках с толстыми линзами. У всех в руках были воздушные шарики, они дудели в трубочки, нажимали на кнопки громко визжащих баллончиков, кричали, махали руками и бросались меня обнимать:
С днём рождения, папа!
Я почти забыл о странном предмете, но ребята не дали мне уйти в дом, где жёны бросились накрывать стол.
Стой, папа, стой, сказала Аксинья. Позволь, я завяжу тебе глаза?
Ну, давай, согласился я.
Она обмотала меня плотной тканью, крутнула меня несколько раз и повела кудато.
Что вы ещё придумали? спрашивал я.
Подарок тебе, ответил Алексей.
Надеюсь, недорогой? встревожился я. Мне ничего не нужно.
Не волнуйся, папа, сказал Дмитрий. Это простая, но искренняя вещь, знак благодарности.
Подняли меня к чемуто, и Аксинья сорвала повязку. Раздался громкий звук музыки из динамиков, удары барабана Я стоял перед тем самым предметом, всё ещё покрытым тканью. Дети подошли с трёх сторон и сорвали брезент.
В ярком свете прожекторов засиял ГАЗ21 «Волга»!
Я почти потерял сознание от неожиданности, чуть не упал, но меня поддержали и посадили на стул. Я повторял одно:
О господи, господи
Папа, успокойся, обливала меня водой Аксинья. Ты всю жизнь хотел эту машину.
Но ведь она стоит немало, простонал я.
Не дороже, чем рубли, сказал Алексей.
Пойдём, продолжила Аксинья. Садись в салон, мы хотим сделать снимки.
Я открыл дверь и попытался сесть, но внутри стояла картонная коробка.
А это что? спросил я.
Открой, сказала дочь.
Я вытащил коробку, открыл её. На дне меня встречали два маленьких глазика. Я достал крошечного пушистого котёнка и прижал к себе:
Настоящий «Тайский»! Как тот, что был у нас с Марфой. Помните? Бомка. Вы, когда были совсем крошками, так его любили
Конечно, помним, папа, ответили дети.
Я так и не сел в машину. Пошёл наверх, в свою комнату на втором этаже, где показал котёнка фотографию Марфы. По щекам текли слёзы:
Ты видишь, Марфа, видишь? шептал я к портрету. Я сумел. Они ничего не забыли Видишь?
Но дети не дали мне побыть в одиночестве. Стол внизу был накрыт, начались тосты. Аксинья шепнула мне на ухо, что уже на четвёртом месяце, и они приехали к нам с её женихом, чтобы остаться.
Она останется жить здесь, ведь работа над её новой книгой может проходить где угодно, а её жених скоро съездит к своим родителям в Нижний Новгород, а через пару недель они планируют свадьбу в городской церкви.
Ты не против, папа? спросила дочь.
Это как будто волшебный сон, ответил я и поцеловал её в лоб.
День прошёл в разговорах, угощениях и воспоминаниях. Вечером я пошёл к могиле Марфы, долго сидел у её надгробия и разговаривал.
Жизнь начала принимать новый смысл, особенно теперь, когда у меня была та «Волга». Надо было купить одежду того времени, сесть в неё и прокатиться в соседний большой город.
На кровати спал крошечный тайский котёнок.
Томка, сказал я, повторяя имя. Томка.
Котёнок мурлыкнул, вытянулся во весь свой пока ещё маленький рост. Я лёг, гладя тёплый пушистый животик, и уснул.
Утром пришлось рано вставать: кормить свиней, ухаживать за огородом, не забывать о рыбалке. Внизу в комнате спали Аксинья с её женихом
Мальчики с семьями уехали, и наступила тишина. Томка следовал за мной, упал в кормушку для свиней, запутался в сетях на лодке, потом попытался схватить прикормку для рыбы. Я смеялся и разговаривал с озорником:
Как будто молодость вернулась, сказал я, погладив его спинку.
Томка мяукнул, схватившись лапками за мою руку, впился крошечными зубками.
Ах ты, проказник! воскликнул я и рассмеялся.
Этот рассказ лишь напоминание тем, кто ещё может навестить своих близких: не откладывайте на завтра, отправляйтесь сейчас.
