Если ты меня будешь спрашивать только о еде, лучше не звони! У меня есть дела поважнее, чем каждодневные разговоры о каше, понял, сынок? Поймём?
Алёна держала телефон у уха. Слёзы застряли в её глазах, будто крошки в горсти хлеба. Они не решались выйти наружу. Боль, которую ощутила мать, когда сын бросил в неё острую фразу, была огромна, как морозный ветер над Невой.
Хорошо, сынок, поговорим завтра, пробормотала она, словно шепча ветру над крышами. В те же мгновения вся её детская жизнь проскользнула перед глазами: крошечный мальчишка у её груди, крошечная ладошка, играющая прядями её волос; первый коленок, запачканный от падения на холодный асфальт; теплый объятие и слёзы, пролившиеся на её блузку после первой неудачи в школе; момент, когда они стояли на перроне, с багажом, отправляясь в институт. Гордость наполняла её, как кипяток в кастрюле.
Алёна оставила телефон у уха ещё долго после того, как звонок оборвался. В квартире пахло щейкой с укропом, запах, который раньше дарил ей покой, теперь крутил в груди пустоту. Она положила телефон на стол, взяла деревянную ложку и бездумно начала перемешивать. Глаза её застыли на запотевшем окне, где мерцал соседний дом. На втором этаже тётка Сима поливала цветы каждое утро. «И у неё тоже сын в Москве», прошептала Алёна себе.
Сегодня слёзы превратились в кристаллы, застывшие в её глазах. Михаил, её мальчик, уже не был крошкой, для которой она была целой вселенной. Он стал мужчиной, занятым и стоящим на своих ногах. А она она уже была пенсионеркой. Работала в крупном заводе, инженером, уважаемой. Когда входила, звенели стаканы, а теперь её шаги эхом отдавались в пустой квартире. Её самая большая радость теперь была в голосе сына. Когда экран зажигался, и появлялось его имя, сердце ускорялось. И сколько бы она ни хотела сказать, всегда возвращалась к одному вопросу: «Михаил, что ты сегодня ел?»
Три дня прошли без звонка. Алёна включила радио, не вынося тишины. Налив чай, начала шептать в пустоту, будто бы он слышит её через провода:
Михаил, сегодня солнце, но дует ветер. Надень синюю шапочку. И помни если забудешь, всё равно я тебя люблю.
Телефон звонил лишь вечером, имя его осветило экран.
Мама прости меня. Я был раздражён, глуп. Начальник меня оторвал, деньги задержали, я выплеснул злобу на того, кто её не заслуживал. На тебя. Знаешь, что самое печальное, мама? тихо продолжил он. Потом позвонил курьер: «Куда оставить посылку?» Я ответил машинально: «У двери». Через два часа вернулся домой, а коробка была мокрая от дождя. Внутри кастрюля, которую я заказывал две недели назад. Я смеялся один, потому что два дня не успел даже поесть.
Алёна не знала, что ответить. Села в кресло.
Мама можем говорить о погоде, о щах, но пообещай, если снова стану глупым, скажи мне. Не дай мне потеряться.
Скажу, прошептала она. Но знай, Михаил, вопрос «что ты ел?» мой способ держать тебя рядом, когда ты далеко. Чтобы не забыть кормить тебя. Так я остаюсь твоей мамой, даже если уже не могу стирать твою рубашку.
Он молчал долго, и тишина уже не была холодна.
Завтра приду к тебе, сказал он позже. Не в праздник, не «когда календарь освободится». Завтра.
Когда старики стареют, они живут на крошки слов, которые дети бросают им каждый день: «Ты поел?», «Как погода?». Это не пустяки это крошки дороги, что держат нас рядом. Поэтому не рвите эти мосты тяжёлыми словами. Говорите «я тебя люблю» через рецепты, через прогнозы.
И помните, если вас поглощает нетерпение или гордость:
Если ты будешь спрашивать меня только о еде, лучше не звони!
Это ранит. Потому что иногда именно о еде мы умеем сказать «я тебя люблю». А произнесённое каждый день «я тебя люблю», даже в двух вопросах, держит целое сердце.
Если вам понравилось, поставьте лайк и поделитесь историей с друзьями.
