Анна посмотрела на Оксану спокойно. В её глазах не было ни гнева, ни страха, лишь холодное спокойствие, как острие чистого стекла.
Да, я спала как ребёнок, произнесла она тихим тоном. И сегодня ухожу.
Слова повисли в воздухе, тяжёлые и окончательные. Оксана сжала пояс халата, пытаясь вернуть контроль.
Не говори ерунду, вырвала она нервный смех. Куда ты собираешься?
Туда, где не придётся просить разрешения быть собой, ответила Анна, наливая себе чашку чая.
В дверном проёме появился Даниил, растрёпанный и смущённый. Что здесь происходит?
Ничего нового, сказала она, не глядя на него. Просто сегодня всё заканчивается.
Она вошла в спальню и начала складывать одежду в чемодан. Движения были медленными, но решительными. Даниил молча наблюдал, не зная, остановить её или отпустить.
Анна, пожалуйста, не делай этого. Мы можем поговорить, всё уладить.
Мы разговаривали годами, бросила она, не поднимая глаз. Я говорила, а ты молчал. Твоё молчание тяжелеет, чем любые слова.
Оксана застыла в дверях, как распадающаяся статуя.
Ты не можешь просто уйти! Семью нельзя бросать!
Анна повернулась, встретив её взгляд. Семью не разрушают, когда ктото уходит. Её разрушают, когда перестают уважать друг друга.
Она закрыла чемодан, взяла документы на машину и квартиру, сумку, пальто.
Даниил шагнул к ней. Ты действительно уезжаешь?
Я уже ушла, ответила она. Остаётся лишь тело, которое я ещё не вынесла.
Она прошла мимо них, не оглядываясь. В коридоре пахло пылью и свободой. Каждый её шаг был как чистый разрез сквозь годы молчания.
Прошло две недели. Анна сняла небольшую студию в тихом районе Нижнего Новгорода. Квартира была скромной, стены белыми, одно большое окно, но здесь она могла дышать. По утрам она варила кофе и сидела у окна, наблюдая медленно ползущий поток машин. Одиночество было тяжёлым, но принадлежало ей.
Ночами тишина давила. Иногда ей снились детские смехи, звон посуды на старой кухне. Она просыпалась в слезах, но уже не от страха, а от пустоты.
Однажды телефон завибрировал. Было сообщение от Даниила:
Надеюсь, ты в порядке. Дети спрашивают о тебе.
Анна прочитала его несколько раз, прежде чем ответить:
Передай им, что я их люблю. Скоро встретимся.
Она выключила телефон. Слезы скользнули по щекам, мягкие, искренние. Это были не горе, а облегчение.
Вскоре она нашла работу в небольшом дизайнерском бюро. Сначала убирала, помогала, наблюдала. Но её вкус к цвету и порядку привлек владельца, и уже через месяц ей доверили самостоятельные проекты. Одна из клиенток, улыбаясь, сказала:
У тебя талант создавать спокойствие.
Анна улыбнулась в ответ. Впервые за годы ктото заметил её внутренний свет.
Тем временем Оксана становилась всё молчаливее. По вечерам она садилась перед телевизором, не в силах сосредоточиться. Всё в доме напоминало ей Анну: занавески, посуда, тишина. Даниил продолжал рутину с детьми, но дом был пуст, без женского голоса.
Однажды Даниил привёл детей в студию Анны. Увидев их, она бросилась к ним, обняв крепко. Элиса заплакала, Марк уселся ей на плечо. Даниил стоял в дверях, чувствуя одновременно вину и нежность.
Неплохо обставлено, сказал он.
Маленько, но моё, ответила она с усталой улыбкой.
Последовало молчание, но уже без боли.
Приходи к ним, когда захочешь, добавила Анна. Не хочу, чтобы они росли в обиде.
Даниил кивнул. Спасибо. Я просто хотел убедиться, что ты в порядке.
Мне не нужно быть в порядке, парировала она. Мне нужна свобода.
Через несколько месяцев Анна получила письмо. Почерк был знаком: Оксана.
Анна,
возможно, я ошиблась в наших отношениях. Я хотела показать, что такое семья, но лишь испугала тебя. Мне тебя не хватает. Если хочешь, приходи в воскресенье на ужин. Без упрёков, просто как люди.
Оксана.
Анна держала письмо в руках, пока не высохло её лицо. Она не знала, придёт ли. Иногда нельзя залатать то, что разбилось, но можно перестать давить рану.
Она вышла на балкон. Ниже спал город, воздух пахнул дождём. Далекие огни моргали, она глубоко вдохнула.
Она уже не «жена когото» и не «невесткапослушница». Она просто Анна женщина, нашедшая голос после потери всего.
Вдалеке прошёл трамвай, его огни отразились в её глазах. Анна улыбнулась. Не знала, что принесёт завтрашний день, но впервые не боялась.
Потому что, наконец, она принадлежала только себе.
