Я возьму вашу девочку к себе в класс, если вы не против, сказала учительница, случайно услышавшая разговор моей мамы, завуча и ещё одной преподавательницы.
Та учительница, в чей класс мама пыталась меня устроить, брать меня категорически не хотела.
Она же у вас будет двоечницей, читать не умеет, даже буквы в слоги складывать не может, вот такой был её аргумент. Где это видано, чтобы в «А» классе были двоечники?
Она была права. Ни читать, ни писать я не умела. Мама не могла со мной заниматься, потому что я наотрез отказывалась сидеть за букварём летними днями. Мне нужно было гулять. Мама так и говорила: «С утра до ночи во дворе пропадаешь». А я всего лишь хотела изучить каждый уголок нашего двора, а потом и соседних, залезть на каждое дерево. Но с такими желаниями даже целого дня не хватит.
Однако Зоя Михайловна, видимо, что-то во мне разглядела. Так я оказалась в «Б» класе. Поведение у меня было ужасным, но училась я на отлично. Мне было легко и интересно она умела найти подход к каждому ребёнку.
Как же мы её любили! В нашем классе до пятого не было не только двоечников, но даже троечников только отличники. По-другому у Зои Михайловны учиться было нельзя.
Она уже была на пенсии, когда мы выпускались из начальной школы. Своих детей у неё не было, замужем она тоже не была. Всю жизнь отдала ученикам.
Мы часто собирались у неё дома по выходным это был настоящий праздник. В её квартире всегда стояли свежие цветы, лежали горы разных сладостей, хотя в то время они были дефицитом.
Часто мы заставали у неё кого-нибудь из бывших учеников. Кто-то оставался с нами и рассказывал истории из своих школьных лет о поездках всем классом, о проказах. И мы мечтали, что через много лет будем приходить к ней с конфетами и рассказывать новым детям о том, какими сами были.
Зоя Михайловна жила одна в трёхкомнатной квартире, доставшейся ей от родителей. Обстановка была простой, но со вкусом. Можно было ходить и разглядывать вещи на полках подарки от учеников или сделанные их руками. А в одной комнате стояли сплошные книжные стеллажи, море книг, а рядом уютное кресло.
Вот в нём она и садилась, а мы, как цыплята, располагались на мягком ковре у её ног кто сидел, кто лежал. Она доставала какую-нибудь интересную книгу и читала нам вслух, а потом мы бурно обсуждали прочитанное. Были у нас и беседы на другие темы она рассказывала о художниках, поэтах, композиторах, ставила пластинки, и мы погружались в мир искусства.
Каждое начало сезона наш класс отправлялся с мольбертами в парк неподалёку от её дома. Там, в тишине, мы переносили на бумагу новый сезон кто как его видел и чувствовал. Только зимой мы рисовали у неё дома, глядя из окна на заснеженный парк. А какие картины получались у Зои Михайловны! Чудесные. Потом она дарила их кому-нибудь из нас. Мы играли в шашки, и победителю доставался приз.
Окончив школу, мы часто навещали Зою Михайловну. После нас она выпустила ещё один класс, а потом ушла из школы. Но не на покой, как можно было подумать, а стала заниматься с детьми у себя дома.
Она ушла на восьмидесятом году жизни. Сидя в своём любимом кресле, с книгой в руках, она закрыла глаза будто уснула. Рядом была одна из её учениц, Наташа. Ей уже было за сорок, она работала терапевтом и после смены всегда забегала проведать Зою Михайловну.
Такого количества плачущих людей на похоронах я никогда не видела. Столько цветов, столько тёплых слов
Вот такой была Зоя Михайловна. Её семья состояла не из нескольких человек, а из десятков любящих её людей. Она помнила каждого ученика, для каждого находила нужные слова, никогда не пытаясь давить авторитетом в этом не было нужды. Всё было ясно и без слов, и её пример с самого детства задавал верный ориентир.
Как сказал один из её учеников: «Зоя Михайловна была не просто учителем. Она была первым в нашей жизни проводником на пути любви и жажды познания этого мира. Она показала, каким прекрасным, добрым и удивительным он может быть».
