21 марта, Москва
В двенадцать лет у Лады запланирован простой плановый поход в операционную. Час наркоза, лёгкие манипуляции, выписка в тот же день. Покакойнорме я должен был ехать с ней, но она настояла, что я слишком занят. Ведь открытие нового филиала «Северный» уже на носу.
Всё будет в порядке, сказала она, позвоню, как всё закончится.
Она бросила в мою щёку лёгкий поцелуй, подбросила в сумку несколько пакетиков сухого корма для котов, живущих в подвале, и выскочила в дверь.
Я поправил галстук, ещё раз проверил отражение в зеркале, схватил папку с отчётом «Стратегия2025» и поехал на работу. Должность генерального директора в компании «Технолит», которую за несколько лет я вывел в лидеры российского рынка, требовала полной отдачи. Я отдавал её каждую свободную минуту, будто бы ради неё, ради Лады и даже ради подвалных котиков, которых она так усердно кормит.
Кошки меня не «толкнули», но их увлечение казалось мне бессмысленным, пустым. Я воспринимал её привязанность к бездомным блохастым котам как лишний шум, который надо заглушать, как будто я мирился с недостатками любимого человека. Поэтому каждый её попытка принести домой очередного бездомного кота заканчивалась категоричным отказом. «Нет смысла», думал я. «Нет пользы». Предлагал ей лишь орловскую породу, где есть статус, а не подвалные «призраки».
***
«Операция простая плановая ничего особенного я должен был поехать с ней!!!» повторял я в голове тысячу раз за прошедшую неделю. Когда я бросился в больницу, вцепившись в рукава белого халата, когда дрожал от взгляда врача, когда рвал в клочья отчёт, который мешал мне быть рядом. На коленях у её кровати я упрямо просил её не бросать меня, открыть глаза, сказать хотя бы слово. Но она молчала.
Никто из нас не знал, что плановая операция и час наркоза могут обернуться кОмой.
Мы делаем всё, что в наших силах, пытался успокоить врача.
Вы ничего не делаете! я взрывался от бессилия, оплачивая её перевод в отдельную палату.
Есть шанс, надо ждать, успокаивала меня медсестра.
Где же шанс? кричал я по коридору, пока неделя прошла, а она всё ещё не приходила в себя.
Я испробовал всё: консультации лучших специалистов, музыку, разговоры, цветы в палату. Практически перестал появляться на работе, лишь бы быть рядом каждую свободную минуту. Уговаривал, обещал, даже шантажировал. Поддаваясь мимолетной слабости, целовал её, вспоминая сказку о спящей красавице, а с каждым днём всё глубже погружался в отчаяние, в звериную ярость, разбрасывая мебель, разбивая вазы, бросая сумку, из которой высыпались разноцветные пакетики корма. Она так и не успела накормить своих котов тех самых «бесполезных», которые вызывали у меня лишь скрытую неприязнь, замаскированную под равнодушие.
«Дурак! Господи, какой же я дурак!» думал я. Хотел бы всё вернуть, отмотать назад, стереть всё одним махом. Я был бы готов ползти на коленях рядом с ней, чтобы принести домой её котов, полюбить их, только бы увидеть её улыбку.
Внезапно адреналин спал, и я, дрожащими руками, поднял с пола пакетики корма, готовый через десять минут стоять у двери подвала, где, как я думал, ждут их новые хозяева.
***
Это называется фелинотерапией, серьезно произнёс лечащий врач, наблюдая, как я втыкаю в палату шестую по счёту переноску.
Значит, мы первые, с надрывом ответил я, выпуска́я котов из клеток.
Это её коты. Понимаете? Её! Я отдам всё, лишь бы сказать ей об этом. Чтобы просто
Я предупрежу персонал.
Спасибо, я должен был сделать это раньше Понимаете? Я
Никогда не теряйте надежду. Мы все учимся на ошибках, не забывайте об этом.
Я не забуду Больше не забуду.
***
В двенадцать лет у Лады снова операция: простая, плановая, час наркоза, выписка в тот же день. Она снова не настаивает, чтобы я был рядом, но в её глазах появляется счастливая улыбка, когда я, разрезая галстук, надеваю шестую шлейку на упрямых котов.
Эти её коты те самые подвалные, блохастые, которые год назад заставили её проснуться от тяжёлого вдоха, не понимая, что происходит. Семь пар, сверлящих её глаза, шесть облегчённых вздохов, один победный крик радости я их никогда не забуду.
Поэтому, когда ей предстоит пройти через всё это ещё раз, она не боится. Взглянув на меня, уставшего, с шерстяными волосками, прикреплёнными к рубашке, она улыбается шире. Затем смеётся над прохожими, которые удивляются, видя меня в дорогом костюме, окружённого шести ухоженными котами, каждый со своим поводком, громко мяукающего на улице: «Мяу?!».
Операция. Простая, плановая, час наркоза, выписка в тот же день. И если вы не перестанете грызть всё подряд, то в следующий раз останетесь дома! тихо сказал я, сидя в больничном дворике, с лёгким букетом роз в руках.
Я посмотрел на часы, поправил шесть разноцветных поводков, проверил, не ослабли ли шлейки, и взглянул в окна палаты, где сейчас просыпается после операции моя жена. Скоро нам разрешат зайти к ней. Я, наконец, смогу пожаловаться на шестерых «хвостатых бездельников», которые без неё не слушают меня. И сказать ей, как я её люблю. И будет любить всегда, даже когда она провидит дни в приюте для кошек, который моя компания недавно профинансировала.
Придурок, конечно Но вспоминая тот день, когда она открыла глаза, я каждый раз убеждаюсь: пока она рядом, нет ничего важнее в моей жизни, чем её улыбка, её «придурки». И я буду продолжать воплощать её, порой глупые, но несомненно счастливые желания.
**Урок:** пока есть шанс, нельзя терять надёжность и терпение; даже самые мелкие живые существа могут стать тем мостом, который соединит сердца.
