Мой муж ушёл к другой женщине, оставив меня одну с четырьмя детьми и горами долгов. Вскоре судьба преподнесла мне подарок, о котором я и не мечтала.
Я больше не могу так жить, сказала Анья, бросив связку ключей на стол; от неё подуло, и мука взмыла, как снег.
Я замерла, держась за тесто, а дети в соседней комнате мгновенно замолчали, будто предчувствуя надвигающуюся бурю. Пыталась дышать ровно, хоть сердце стучало в горле. Показать страх было нельзя. Пока что я справлялась.
Что происходит? проговорила я, голос дрожал, несмотря на попытки сохранять спокойствие.
Сергей посмотрел на меня сквозь невидимую стену, холодным взглядом, ставшим его привычной маской. Я уже не была его женой, не была человеком превратилась в помеху.
Хватит! громко сказал он. Эта работа, этот дом, долги до потолка! И ты всё время играешь с тестом!
Я медленно отложила скалку, высушила руки о пятнистый от варенья фартук. В такие моменты мелочи становятся кристальными: каждый кристалл сахара, каждый кусочек обоев, каждая морщина на его лице. Всё стало предельно ясно.
Сергей налил себе глоток из кувшина и проглотил. Его пальцы, покрытые ароматом смолы из лесопилки, оставили отпечаток на стекле. В голове мелькнула нелепая мысль: завтра я смою это пятно.
Он молчал несколько минут, а затем тихо произнёс:
У меня есть ещё одна. В соседнем поселке. Её зовут Марина.
В доме стало душно, почти невыносимо. Я будто задыхалась в собственном гнезде, сердце сжалось.
Мы уже шесть месяцев встречаемся, продолжил он, глядя в окно. Она молода, без детей, без долгов. Каждое её слово било меня в грудь. По мере разговора в моей голове вырисовывалась картина: я лишь кучка долгов и детей, а он уже не задаётся вопросом, любит ли меня. Я не знала, как ответить: эти годы были скорее привычкой, чем чувством.
Я её оставляю. Завтра. Чемоданы уже упакованы.
Он указал на вход, где я, наконец, заметила большую спортивную сумку. Как я могла её не видеть? Так же, как я не замечала всех намёков: задержки, скрытые сообщения, его безразличие к детям.
А дети? А дом? Ипотека оформлена на меня, но мы платим её вместе
Всё будет в порядке. И ты тоже, сказал он, как бы повторяя фразы, слышанные от него тысячу раз. Ты всегда была в порядке.
Из приоткрытой двери вышла Даша худенькая, бледная, в слишком большой футболке, за ней проскользнул Саша. Их глаза были широко раскрыты, полны детской несправедливой сознательности.
Разговор был коротким и резким. Сергей не стал смягчать правду. Всё прозвучало сухо и неудобно, как весенний снег, тающий под ногами.
Он ушёл без объятий, без прощания. Хлопнув дверью, он оставил за собой скрип гравия. И всё. Оставшиеся лишь мы четверо, в доме, где ипотека, одиночество и бесконечные вопросы теперь давили на нас.
Тимка спросил, злится ли папа. Самый младший не понял. Но старшая Мила уже предупредила: нас бросили.
Этой ночью я не смогла уснуть. Лежала, глядела в потолок без боли и слёз, задаваясь единственным вопросом: как?
Как прокормить четырёх детей? Как платить за дом, ипотеку, которая была оформлена на моё имя ещё до брака? «Так удобнее», говорил Сергей. Теперь эти «удобства» превратились в тяжёлый камень вокруг шеи. Через два месяца Сергей так и не вернулся. Через неделю я получила анонимный звонок: он не вернёт вещи и будет платить лишь минимальную алиментную выплату. Крошки.
Соседи советовали продать квартиру и переехать к родителям. Как можно жить в студии с четырьмя детьми? Моя мать живёт на крошечную пенсию.
Ищут другую работу? Зачем? Я бросила бухгалтерию пятнадцать лет назад. Сейчас я могу посчитать больше подгузников, чем финансовые отчёты.
Банк прислал первое уведомление о просрочке. Ночью я считаласчиталасчитала
Моя зарплата минус лекарства, минус школьные книги, минус счета. И передо мной неделя, месяц, год, всё меньше еды, меньше коммунальных услуг, меньше школьных обедов, меньше лекарств, меньше ипотеки, всё меньше Хотя я выкладывалась изо всех сил, этого всё равно не хватало.
Одним утром Даша шепнула, что Тимка простужен. Грипп пришёл в самый плохой момент. Лекарств не осталось, на счету осталось восемьсот рублей. До зарплаты семь дней целая вечность.
Тогда учительница Милы деликатно спросила: «Анна, уверена, что Мила завтракала перед школой? В классе она выглядит лёгкой». Моё сердце сжалось. Я узнала, что Мила тихо делится с братом своим бутербродом я этого не замечала. Мама года, хаха!
Вечером я села за стол с калькулятором. Пересчитывала цифры снова и снова. Они не складывались, разбегались, как испуганные тараканы. Ноль плюс ноль плюс ноль только минусы.
Саша принес свой рисунок: дом с зелёной крышей.
Это будет наш новый дом, когда соберём деньги, сказал он.
Я отвернулась, чтобы слезы не были замечены. Новый будущий? Какой будущий?
На следующий день, когда я уже не могла встать с кровати, прозвонил звонок. Было слишком рано для гостей. Я открыла дверь, волосы растрепаны, глаза отёкшие.
На пороге стояла пожилая элегантная женщина в сером шерстяном пальто и шелковом шнурке. Она посмотрела на меня секунду и улыбнулась, будто узнаёт старого друга спустя века.
Анна Сергеевна? мягко спросила она. Я Ирина Петровна Волкова. Возможно, вы меня не помните Я же помню вас.
Я нахмурилась. Фамилия звучала знакомо, но я не могла подобрать к ней образ.
Двадцать лет назад вы спасли мне жизнь, начала она. Я была главным бухгалтером на фабрике мебели на улице Фабричной. Вы тогда была юной сотрудницей отдела зарплат и обнаружили ошибку в моих расчётах ошибку, которую меня собирались обвинить. Вы до рассвета проверяли бумаги и доказали, что виноват новый программный модуль. Ни слова никому не сказали. Вы спасли мне должность, достоинство всё.
Я ничего не помнила. Действительно, тогда я делала сотни операций в день. Но она помнила всё.
Я следила за вами все эти годы, продолжила она. Я знаю, что случилось с вашим мужем, что с ипотекой, детьми Я всё знаю. Теперь пришло моё время вернуть вам долг.
Она вынула из сумки толстый конверт и протянула мне.
Внутри договор о работе. Моей компании нужен главный бухгалтер. Зарплата в три раза больше, чем была у вас. Полный медицинский полис для вас и четырёх детей, детский сад компании. И понизив голос ипотеку я оплачу. До последнего рубля. Считайте это беспроцентным займом, который вам никогда не придётся возвращать.
Я задохнулась. Буквально.
Нет я не могу принять пробормотала я.
Вы можете и должны, резко прервала меня она. Ведь когда-то вы ничего не просили в обмен. А теперь у меня нет никого, кому я могла бы передать всё, когда умру. Я хочу, чтобы вы наслаждались сейчас.
Через две недели я подписала договор. Через месяц ипотека была погашена. Дети начали есть три раза в день без моего постоянного подсчёта копеек. У Тимки исчезла хроническая температура. Мила больше не кивала в классе. Саша нарисовал ещё один дом с зелёной крышей и на этот раз в нём были мы.
Год спустя, в субботу, Ирина Петровна пришла к нам на чай. Дети полюбили её как бабушку. Пока они играли в саду, она взяла меня за руку.
Знаешь, Анья, сказала она, иногда жизнь отнимает всё, а потом возвращает больше, чем ты когдалибо имела. Ты потеряла мужа а обрела пятерых.
Я посмотрела в окно: Даша смеялась, отталкивая Тимку на качелях, Мила и Саша гонялись за мячом. Дом уже не давил на нас, а обнимал.
А на кухне, на столе, стояла поднос с моими свежими булочками. Они пахли ванилью, детством, будущим.
В конце концов судьба не дала мне просто подарок.
Она вернула мне всю жизнь.
