30 октября, четверг.
Сегодня случилось то, о чём я давно уже думал, но всё равно не мог предвидеть, как быстро всё может превратиться в настоящую битву.
Я, Дмитрий Соколов, сидел за кухонным столом, уставившись в остывший стакан с чаем, и пытался собрать мысли в кучу. Вдруг в дверь бросилась громкая, почти крикливая «Анастасия, открой! Я с пирожками!» Голос принадлежал моей тёще, Тамаре Петровне, которая, как и всегда, вела себя так, будто её присутствие спасает весь мир.
Я медленно поднялся, отряхнул руки о полотенце и бросил короткий, тяжёлый взгляд на жену. Она, Анастасия, поднялась к столу, будто готовилась к выступлению. Пирожки с капустой, которые Тамара Петровна несла, пахли горячим тестом, а её походка была такой уверенной, будто она уже победила в любой битве.
Добрый день, Анастасия. Ты почему такая бледная? Не в духе? спросила тёща, оглядывая квартиру. Где Павел? На кухне? Я знала, что он здесь.
Тамара Петровна без приветствия прошлась в кухню, нарушив тот порядок, который Анастасия так тщательно поддерживала. Стеклянные столешницы заискрились от её присутствия, а в воздухе заиграл аромат свежих пирожков. Павел, наш сосед, чуть заметно кивнул, будто бы улыбался.
Мама, привет. Что ты так рано пришла? спросила я, пытаясь звучать спокойно.
У мамы нет плохого времени, сынок, громко объявила тёща, ставя пакет с пирожками на стол, словно флаг. Ты выглядишь худым, осунулся. Подкрепись, пока горячие.
Анастасия молча включила чайник. Каждый её жест был отточен, но внутри неё бурлило напряжение, как в старом спектакле, где все реплики уже известны. Я понял, что сейчас будет обычная беседа о погоде, о здоровье родственников, о ценах на рынке, а потом к делу.
Тамара Петровна, проведя пальцем по блестящей столешнице, заметила:
Всё у тебя чисто, Анастасия. Стерильно даже. Но уюта не хватает. Мужчине ведь тепло нужно, особенно в такой период.
Я налил ей чай.
Чёрный, как обычно? спросила она, пододвигая к себе тарелку с пирожком.
Павел, наш сосед, взял кусок, но не стал сразу есть. Он вертел его в руках, будто это был какойто философский артефакт.
Не к пирожкам сейчас, мама, тихо сказал он. Думы.
Эти слова звучали как сигнал. Тёща мгновенно сместила внимание на меня, её лицо приняло смесь сочувствия и решимости.
Видишь, Анастасия, человек в себе, в поиске. Творческая натура не может просто скитаться от звонка к звонку. Ей нужна поддержка, женская мудрость плечо, когда тяжело.
Я слушал её, будто страдая, но молчал. Пара чашек издавали лёгкий пар, единственное живое движение в комнате.
Тамара Петровна сделала паузу, пытаясь вдохнуть. Когда её голос стал холоднее, я понял, что уговоры не работают.
Анастасия, твой муж сейчас в сложном положении, ты должна его поддержать, войти в его положение произнесла она, и в её словах прозвучал приказ.
Я поставил чайник на подставку со звоном, который прозвучал, как выстрел в тишине. Затем я взглянул прямо в глаза тёщи.
Тамара Петровна, хватит обращаться ко мне как к «малышке», сказал я ровным, безэмоциональным тоном. Ваш сын уже сорок лет, он не щенок, которого нужно приютить. Он или найдёт работу, пусть даже грузчиком, или соберёт вещи и отправится к вам.
Тёща, потеряв маску сострадания, выпрямилась.
Как ты смеешь
Именно так, перебила её я, не повышая голоса. Вы его воспитали, а теперь требуете, чтобы я сидела на месте. Я вышла замуж за партнёра, а не за проект, требующий бесконечного инвестирования. У меня нет места для вашего «балласта».
Эти слова висели в воздухе, как тяжёлый дым. Павел зашипел:
Анастасия, что ты говоришь при маме
Но ни одна из нас не обратила на него внимание.
Тамара Петровна, с горящими глазами, заявила:
Деньги, деньги, деньги а душа? Ты понимаешь, что такое творческое выгорание?
Я ухмыльнулся беззвучно, и смех прозвучал громче крика.
Гений? Не смешите. Ваш сын не тонкая душа, а инфантильный кочерга, который вы годами подпитывали пирожками. Он теперь уверенно знает, что он особенный, но не может доказать это, кроме как вдохнуть аромат кофе.
Я говорил спокойно, без обвинений, просто констатируя факты.
Мой сын талантливый человек! воскликнула тёща, ударив ладонь по столу. А ты, Анастасия, черствый меркантильный человек, который хочет только деньги.
Верно, ответила я холодно. Мне всё равно, что творится в душе того, кто два недели лежит на диване, пока его жена работает, чтобы платить за квартиру, в которой он спит. Я не нуждаюсь в вашей «женской мудрости». Вы уже её применили, и результат ваш сын сидит за столом, не в состоянии защищаться. Хватит.
Я встала, взяла огромный тёмносиний чемодан на колёсиках, тот самый, чему мы пользовались в свадебном путешествии, и поставила его посередине кухни. Открыла замок, и пустой отсек будто крикнул о завершённости.
Что ты делаешь? пробормотал Павел, но я его не слышала. Положила в чемодан его кашемировое пальто, несколько рубашек, ноутбук, даже его туфли. Пояснила, что всё это «для поиска себя в холодных реалиях», «для собеседований», «для духовной пищи».
Тёща пыталась остановить меня, но я лишь отмахнулась. С каждым предметом я отбирала у него символику прежней жизни, превращая её в обычный багаж.
Забирайте свой дар, сказала я, глядя прямо в глаза Тамаре Петровне. Я им наелась. Оформляйте возврат.
После того я вышла из кухни, оставив за спиной тихий шёпот пустой комнаты.
Этим вечером я понял, что в семье нельзя позволять чужим ожиданиям вытеснять собственные границы. Нужно сохранять уважение к себе и к тем, кто рядом, а не превращать дом в арену чужих требований.
Урок, который я вынес из этой суетной схватки: взаимная поддержка важнее контроля, а честность с собой лучший фундамент любой семьи.
