Тогда я подожду, ответила я холодным голосом, будто будто отстранялась от себя.
Год назад моя мать ушла из дома. Мне было всего восемнадцать, когда она покинула меня. В последние дни она попросила меня выполнить то, о чём я и не думала: не выгнать бывшего мужа Рика, а дать ему время на выздоровление. Хотя они уже не были вместе, мать говорила, что он помогал нам, и его присутствие стало единственной опорой. Поэтому, уважая её последнюю волю, я согласилась. Я предоставила ему комнату, и, хотя это давалось тяжко, старалась проявлять терпение.
Сегодня я вернулась домой после месяца подготовительных курсов к университету. Было утомительно, но я радовалась возвращению. Открыв дверь, меня чтото остановило. У входа стояли чемоданы. Сначала я подумала, что это ошибочный визит, возможно, друг или родственник. Затем я увидела, что всё моё имущество упаковано.
Сердце билось быстро. Я прошла в гостиную и увидела сцену, от которой кровь стыла в жилах. На диване лежала женщина, одетая в мамин халат. Она посмотрела на меня с надменной улыбкой, будто осуждая.
О, ты, должно быть, та девочка, которую оставил Рик, произнесла она, голос её был полон иронии. ХВАТИТ! ПРИШЁЛО ВРЕМЯ ВЗРОСТИ И УЙТИ! Через час к вам приедет адвокат и всё объяснит.
Мысли в голове путались, но я сохраняла спокойствие. Поняла, что гнев только сыграет против меня. Сжала кулаки, но не ответила.
Тогда я подожду, произнесла я холодным тоном, будто бы оторвавшись от своих чувств.
Минуты тянулись, а женщина не переставала бросать колкие замечания. Она насмехалась над моим отсутствием денег, над учёбой, над «бедственной» жизнью. Я стояла молча, ожидая прибытия адвоката.
В конце концов дверь открылась. Вошёл адвокат в строгом костюме с портфелем. Женщина, уверенная в себе, встретила его самодовольной улыбкой, полагая, что уже победила, что я лишь помеха, не способная противостоять её богатству.
Но адвокат сказал не то, что она ожидала.
Добрый день, произнёс он, протягивая ей лист бумаги. Эти документы подписаны и заверены. По завещанию моей клиентки дом остаётся её собственностью. У вас нет права её выселять.
У неё отняло дыхание. Лицо сменило надменность на панический страх, улыбка исчезла. Адвокат спокойно объяснил, что у неё нет оснований заставить меня покинуть жильё. Всё, во что она верила, развалилось.
Тогда я увидела её истинное лицо: уже не уверенную, надменную женщину, а растерянную, ищущую любой выход. Я почувствовала странное удовлетворение. Я защитила свой дом и исполнила последнюю просьбу матери стоять твердо и не позволять никому наступать на меня.
Знаешь, сказала я, глядя ей в глаза и глубоко вдохнув, может, пора и тебе повзрослеть.
Она собрала вещи и ушла без слов. Рик, наблюдавший всё молча, не вмешивался. Когда она покинула помещение, я ощутила, будто наконец взяла свою жизнь в руки. Я отстояла своё право, не только ради себя, но и в честь мамы.
