С меня хватит,Василий. Я больше так не живу, и да, я подаю на развод.
Эти слова соскочили с её уст, словно утренний кроссворд.Лада сама удивилась, насколько легко ей удалось собрать годы обмёрзшей горечи, бессонные ночи, когда она ждала его до рассвета, и выдуманные оправдания, в два коротких предложения.
Василий повернул к ней голову; на лице мелькнуло недоумение.
Да ладно Ты серьёзно? Изза чего?
Изза чего? ухмыльнулась Лада. Изза запаха чужих духов на его рубашках. Изза переписок, что она случайно увидела. Изза того, как он смотрел сквозь неё, будто она старый шкаф, который давно пора выбросить, но руки не доходят. Изза коллеги с работы. Изза соседки сверху. Изза той официантки в кафе, где они отмечали годовщину.
Изза всего, пожала она плечами. Я устала.
Развод тянулся месяцами, выматывая Ладу до того, что она иногда забывала поесть. Суд, бумаги, бесконечные заседания всё превратилось в вязкий кошмар, из которого невозможно вырваться. Она приходила в зал в старом платье, ещё до первой беременности. Ткань тянулась на бедрах, молния не застегивалась до конца, а кардиган скрывал дефекты единственный приличный, без катышков и удлинённых рукавов.
Василий сидел напротив в новом костюме. Пиджак сидел как по нотам, галстук последний писк моды с экстравагантным узором. Лада бросала взгляд на тот галстук, пытаясь вспомнить, когда в последний раз покупала себе чтонибудь. Позавчера ей едва удалось собрать деньги на зимние ботинки для Савелия. Пятьсот рублей, почти новые, продавец жил в соседнем районе. По дороге в переполнённом автобусе она думала о том, что сыну нужны ещё штаны, он уже вытянулся к лету, а также куртка и шапка.
Адвокат положил на стол распечатки.
Согласно выписке из банка, ровным, деловым голосом юрист, за последние восемнадцать месяцев ответчик потратил в ресторанах и развлекательных заведениях сумму, сравнимую с годовыми расходами семьи.
Лада уставилась на цифры, не сумев собрать их в понятную картину. Рестораны. Развлечения. Отдельной строкой цветочный магазин, хотя он ей букетов не дарил. Ювелирный серьги, подвеска, кольцо, явно не для неё.
Тем временем она считала, хватит ли денег, чтобы купить Савелию один банан. Не гроздью банан уже считается роскошью. Она резала яблоки тонкими дольками, растягивая их на несколько дней, варила кашу на воде, потому что молоко подорожало, и пил пустой чай, убеждая себя, что так полезнее для фигуры.
Василий откашлялся, поправил галстук.
Это мои личные деньги. Я их заработал.
После заседания он догнал её на парковке, схватил за локоть и повернул к себе.
Думаешь, отсудишь чтото? его голос скользил ядом. Я заберу Савелия. Слышишь? Заберу.
Лада молча смотрела на того, с кем прожила пять лет, кому родила сына, ради которого ушла в декрет, потеряла работу, квалификацию, себя.
Ты же бестолковая, продолжал он торжественно. Ты ничего не умеешь. Что ты ему можешь дать? Нищету? Я из него хоть мужика вырасту, а не разложу. И алименты ты мне будешь платить, а не наоборот!
Бестолковая слово, которое он произносил и раньше.
Ты бестолковая, не понимаешь элементарных вещей.
Ты бестолковая, опять забыла.
Ты бестолковая, что с тебя взять.
И Лада принимала это, потому что любила, потому что семья, потому что так надо.
Бывший муж продолжал звонить, требовал, чтобы Лада отдала ему сына, чтобы не «портил его своим влиянием», чтобы алименты не тратил «на непонятные вещи».
И во время очередного звонка Лада просто не выдержала.
Хорошо, сказала она. Забирай.
На том конце трубки повисла тишина.
Что?
Я сказала хорошо. Я привезу Савелия завтра.
И привезла.
Савелий стоял в коридоре квартиры Василия маленький, с рюкзакомдинозавром и сумкой, в которой Лада сложила любимую пижаму, книгу про космос и плюшевого зайца с оторванным ухом. Василий смотрел на сына, будто тот материализовался из воздуха.
Ну вот, поставила сумку на пол. Воспитывай.
Мама? голос ребёнка дрогнул.
Лада присела, обняла его, зарываясь носом в его макушку, вдыхая аромат детского шампуня и летнего солнца.
Поживёшь немного с папой, хорошо? Это как приключение. А я буду скучать и звонить каждый день.
Она вышла, не оглядываясь, свернула за угол, прислонилась к стене и опустилась вниз, прижимая ладони к лицу. Господи, что она делает? Но голос Василия и его придирки уже достали её до предела.
Лена, это он запнулся через час. Савелию в садик когда? Завтра?
В садик? моргнула Лада. Он ходит каждый будний день с восьми утра. Ты не знал?
Откуда мне ладно, разберусь.
Он отнёс сына к Валентине Петровне тем же вечером «на пару часов, пока справлюсь», а потом исчез.
На четвёртый день зазвонил номер бывшей свекрови, и Валентина Петровна ответила с короткой, злой ухмылкой.
Совсем совесть потеряла? её голос звенел от возмущения. Сдала ребёнка и пошла развлекаться? А я сижу с ним, да? Мне уже шестьдесят, кстати! У меня давление!
Я привезла сына не вам, ровно, почти ласково сказала Лада. Я привезла его папе, который, если помните, собирался вырастить из него настоящего мужика, бил себя в грудь, обещал, угрожал судом.
Он работает! У него нет времени!
А мне, значит, есть время? Я тоже работаю каждый день и справляюсь одна.
Но он же
Валентина Петровна, перебила её Лада, я отдала ребёнка Василию по его же просьбе. Пусть растит, как обещал. Я вам ничем не могу помочь.
В трубке повисла тишина, затем короткие гудки.
Через два дня Валентина Петровна позвонила снова, голос её был другим: усталым, сдутым.
Приезжай, забери Савелия. Не могу я больше.
Лада приехала вечером. Савелий бросился к ней с порога, вцепился в ноги, уткнулся лицом в её живот.
Мама, мама, мама повторял он, как заклинание, а Лада гладила его по голове.
Всё, малыш, хватит приключений. Поехали домой.
Валентина Петровна стояла в дверях, скрестив руки, в её взгляде мелькала досада, а не раскаяние. Невестка оказалась не такой бестолковой, как они думали.
Василий исчез. Не звонил, не писал, не появлялся с новыми требованиями. Просто растворился. Его родители тоже не навещали внука. Они приезжали один раз через несколько лет. К тому времени Савелию исполнилось семь, он учился вовтором классе, занимался плаванием и обожал собирать конструкторы LEGO.
Мальчик открыл дверь и посмотрел на незнакомых людей.
Вам кого? спросил он.
Савелочка! воскликнула Валентина Петровна, хлопая руками. Это же мы! Бабушка с дедушкой!
Савелий нахмурился, обернулся:
Мама, тут какието люди.
Разговор получился коротким и неприятным. Валентина Петровна возмущалась, что внук не узнал, не поздоровался, не бросился в объятия. Николай Иванович качал головой и бормотал о «современном воспитании».
Они ушли, бросив последнюю реплику о том, что мальчик ужасно невоспитан и бестолковый, как мать. Лада закрыла за ними дверь и рассмеялась. А на что они вообще рассчитывали?
Время летело слишком быстро. Савелию исполнилось одиннадцать. Он вытянулся, стал похож на деда отца Лады. Сын унаследовал её упрямый подбородок и острый, насмешливый взгляд. Он не спрашивал про отца. Может, когданибудь спросит, и Лада ответит честно, без прикрас, но и без лишней желчи. А пока они справляются вдвоём.
Прошлое напомнило о себе неожиданно в виде подруги Зои, рыдающей у Лады на кухне, размазывая тушью щеки.
Он грозит отнять Серёгу, всхлипывала Зоя. Говорит, адвоката наймёт, справки собирает Я не знаю, что делать!
Лада налила ей чай, придвинула сахарницу.
Кузя, улыбнулась она уголком губ, хочешь совет?
Хочу. Любой. Я схожу с ума.
Отдай ему ребёнка сама.
Кузя замерла с чашкой в руках.
Что?
Собери вещи, привези Серёгу к папе. Скажи: воспитывай. И уходи. Три дня, подняла три пальца, может, меньше. И твой вопрос решится навсегда.
Ты серьёзно?
Абсолютно. Проверено на личном опыте.
Кузя смотрела на подругу растерянно, но в её глазах блеснула искра надежды.
И что потом?
Потом? отпила чай и откинулась на спинку стула. Потом живёшь нормально. Без тех, кому ты нужна только для галочки «семья» в соцсетях.
Василий, его родители всё осталось в прошлом. Но урок Лада выучила на отлично.
