Тебя никто не держит
Буду поздно, у нас тут полный завал на объекте, голос Алёны звучал приглушённо, в фоне гудела болгарка. Ты меня слышишь?
Слышу, Игорь переложил телефон к другому уху. К ужину тебя не ждать?
Не жди. Может, вообще не приеду, сроки горят.
Ладно.
Короткие гудки. Так всё и происходит.
Игорь поставил телефон на стол кухни и посмотрел на кастрюлю с остывающим борщом. Готовил на двоих по привычке, хотя давно пора было отучиться. Алёна работала плиточницей, и её график напоминал кардиограмму электрокардиостимулятора: то резкие скачки активности, то длинные ровные участки. Полгода она моталась с объекта на объект, укладывая дорогой керамогранит в чужих квартирах, зарабатывая такие деньги, что Игорь тихо завидовал. А потом полгода полного штиля, когда заказов не было и она сидела дома.
Проблема была в том, что оба режима были невыносимы. Когда Алёна работала, она исчезала. Физически, эмоционально, ментально полностью. Уезжала в семь утра, возвращалась за полночь, если вообще возвращалась. Иногда ночевала прямо на стройке, потому что «чегото тудасюда мотаться, в шесть снова начинать». Игорь ужинал, смотрел сериалы в одиночестве, ложился в холодную пустую постель. Единственное напоминание о том, что он женат, бумажка свидетельства о браке, запихнутая в папку с документами.
Он попытался посчитать, сколько совместных ужинов у них было за последние три месяца. Насчитал четыре. Четыре!
Но настоящий ад начинался, когда работа заканчивалась. Алёна возвращалась домой. Казалось бы, радость: жена рядом, можно наконец побыть вместе. Нетутто было. За полгода мотаний по чужим квартирам она увидела столько дизайнерских решений, что собственное жильё начало её бесить. Алёна смотрела на плитку в ванной ту самую, которую сама укладывала два года назад и её глаз дергался.
Это же кошмар, бормотала она, проведя пальцем по швам. Как я могла допустить смещение на полтора миллиметра!
Игорь, который не отличил бы полтора миллиметра от пятнадцати, кивнул вежливо.
А потом начиналось. Сначала она «просто посмотрит, можно ли чтото исправить». Потом «ну, одну плитку отколупну, заменю, и всё». Потом «раз уж начала, надо всю стену переделать, иначе смысла нет». А потом Игорь приходил домой и находил ванную, которой уже не было только голые стены, куча строительного мусора и жена в респираторе, счастливо размешивающая клей.
За три года брака они пережили четыре ремонта в ванной, три на кухне и один в коридоре.
Заказ был завершён в срок, и опять наступило затишье в работе. Но не для Игоря.
Привези мне крестики для плитки, позвонила Алёна, когда Игорь был на работе. И затирку серую, я скину название.
Я на работе.
Ну в обед заскочи. Мне надо успеть добить угол к вечеру.
Ладно.
«Привези», «забери», «закажи», «помоги». Игорь превратился в курьера, грузчика и подсобного рабочего в одном лице. Алёна оставалась дома, выходя только в строительный магазин за материалами порой три раза в день, потому что «я же не знала, что этой затирки не хватит».
Она постоянно была уставшей от ремонта, который сама и затеяла. Вечером Игорь находил её на кухне грязную, измотанную, с плиточной пылью в волосах и жена смотрела на него пустыми глазами.
Ужинать будешь?
Потом. Сил нет.
Сил у неё не было ни на разговор, ни на совместный фильм, ни на близость. Игорь нужен был только для того, чтобы принести валики, когда ей лень надевать одежду, принести мешок цемента из машины, подать уровень, пока она выравнивает ряд.
«Мы же супруги», говорила Алёна, когда Игорь пытался возмутиться. «Супруги помогают друг другу».
Супруги смешное слово для отношений, где один человек существует лишь как обслуживающий персонал для профессиональных амбиций другого.
В субботу вечером Алёна разбирала фартук над плитой. Предыдущий ей не понравился оттенком. Игорь сидел в кухне среди хаоса, пытаясь выпить чай. Чайник стоял на табуретке в коридоре, потому что столешница завалена плиткой. Сахар он нашёл в ванной. Ложки не нашёл вовсе.
Алёша, начал он осторожно, может, хватит уже?
Чего хватит? она даже не обернулась, примеряя очередную плитку к стене.
Всего этого. Ремонтов. Ты постоянно чтото переделываешь.
И что? Мне нравится. Это мой дом, я хочу, чтобы он был идеальным.
Он никогда не будет идеальным для тебя. Ты переделаешь всё, съездишь на пару новых объектов, насмотришься и начнёшь всё заново.
Алёна опустила плитку и медленно развернулась. В её глазах появилось чтото опасное.
И что ты предлагаешь? Жить, когда меня всё бесит?
Я предлагаю жить нормально! Как нормальные люди. Ходить в кино, ужинать вместе, разговаривать о чёмто, кроме швов и затирки. Ты помнишь, когда мы в последний раз куданибудь выходили вдвоём?
У меня работа.
У тебя сейчас нет работы! Ты сама её придумала!
Это не вымышленная работа, Игорь. Это называется «улучшать жилищные условия». Некоторые в этом разбираются.
А некоторые просто хотят жить. Не в стройке, не в пыли, не в режиме «подайпринеси». Жить с женой, которая помнит, что у неё есть муж.
Алёна скрестила руки, будто защищаясь.
Ты не понимаешь. Ты программист, сидишь в уютном офисе, стучишь по клавишам. А я создаю чтото руками, что можно потрогать. И когда вижу, что могу сделать лучше делаю лучше.
За счёт всего остального!
Если тебя не устраивает никто не держит.
Она произнесла это почти небрежно, как будто речь шла о неудобном стуле, который можно выбросить. Игорь замолчал. В этих семи словах была вся их проблема, сжатая в крошку. Для Алёны он был опцией, а не необходимостью, не мужем, не любимым человеком.
Знаешь, он поднялся, отряхивая джинсы от строительной пыли, может, ты права.
В чём?
Что меня действительно ничего не держит.
Они смотрели друг на друга сквозь завалы плитки, мешки с клеем и остатки того, что когдато было кухней. И оба понимали, что ссора была не о ремонте, а о том, что их ритмы давно разошлись и больше не пересекаются, кроме почтового адреса.
Развод оформлен за три месяца. На удивление мирно. Делить было нечего.
Игорь ходил по своей новой квартире маленькой, но чистой, без мешка цемента в углу и не мог поверить в тишину. Никто не сверлит, не стучит, не требует срочно привезти герметик, потому что старый закончился.
Он мог планировать. Впервые за три года он точно знал, чем займётся вечером. Но чегото не хватало, словно в груди зияла дыра, которую нельзя заполнить.
Так пролетело почти два года.
Слышал новости? позвонил в пятницу вечером Дима, старый приятель. Про твою бывшую?
Игорь напрягся. После развода он старался не слышать ничего о Алёне.
Какие новости?
Вика вышла замуж. Недавно совсем.
Быстро она?
Ага. И знаешь за кого? Дима выдержал паузу. За плиточника, представляешь?
Игорь хмыкнул.
И как они?
Говорят, светятся оба. По объектам вместе мотаются, бригада из двух человек. Идеальный тандем.
После этого Игорь долго думал, что Алёна нашла человека, говорящего с ней на одном языке. Когото, для кого полтора миллиметра тоже трагедия, кто понимает разницу между эпоксидной и цементной затиркой не из учебника, а из личного опыта. То, что раздражало Игоря до зубного скрежета, стало фундаментом чужих отношений.
Три месяца спустя он случайно встретил их в супермаркете. Заходя за продуктами после работы, он замер у молочного отделения.
Алёна стояла у холодильников с йогуртами, рядом мужчина её возраста, широкоплечий, с руками, явно привыкшими к тяжёлой работе. Они выбирали чтото, спорили полголоса и смеялись. Алёна толкнула его плечом, он в ответ ткнул её в бок, она вскрикнула и отскочила.
Они выглядели как подросткивлюблённые, которым плевать на всё, потому что мир сузился до одного человека рядом. Алёна выглядела другой не уставшей, не измотанной, а живой, как в те первые дни знакомства.
Игорь попятился, тихо поставил корзину на пол и вышел, ничего не купив.
В машине он улыбнулся. Они с Алёной просто не подходили друг другу. Их развод был неизбежным.
Он завёл мотор.
Если Алёна нашла своего человека, то и я смогу.
Густой туман, покрывавший жизнь Игоря после развода, наконец рассеялся. Он понял, что истинная свобода не отсутствие связей, а умение отпускать то, что держит в плену, и открыться новой, более простой жизни, где ценятся не идеалы, а душевный покой.
