Мраморный пол кухни холоден, твёрд, безжалостен. На этом ледяном покрытии сидит Галина Петровна, женщина 72х лет. Её хрупкое тело сжалось, дрожащие руки лежат на коленях. Перед ней глубокая тарелка с остатками холодной еды.
Дверь кухни открывается скрипом, слышится звонок ключей и привычный звук, как будто лапа кроссовок о стену.
Мама? эхом раздаётся голос Алексея, пока он идёт по коридору. Я пришёл.
Сердце Галины Петровны подпрыгивает в груди.
Она пытается встать, но ноги отказываются. Тарелка сдвигается вперёд, будто она хочет скрыть преступление, которое сын не должен увидеть.
Ты теперь моя! шепчет она, дрожа. В порыве ревности жена Алексея, Ольга, хватает кислородный шланг у умирающей жены…
Ноги не слушаются.
Ложка падает из дрожащей руки и глухо звенит по мрамору.
Злата оборачивается в испуге. На мгновение в её глазах вспыхивает чистое раздражение не только изза прихода мужа, но и изза «театра», который, по её мнению, тёща сейчас разыграет.
Она быстро поднимает тарелку, ставит её в мойку и открывает кран, будто хочет смыть не только посуду, но и всю сцену.
Алексей! говорит она, голосом, сладкопритворным. Какая неожиданность, я думала, ты придёшь позже!
Он входит в кухню, расстёгивая галстук. Под глазами темные круги, лицо покрыто морщинами от деловых стрессов, но в взгляде всё ещё живёт ребёнок, который бегал босиком по земле старой деревни.
Увидев мать, согнувшуюся, как раненая птица, он замирает. Ключи звенят в его руке.
Мам? мягко, растерянно спрашивает он. Что вы делаете на полу?
Взгляд Галины Петровны ускользает от сына, фиксируясь на плитке.
Ольга, быстрее всех, бросает:
Ах, Алексей, эта ваша мама вздыхает, закатывая глаза, но улыбка всё ещё на губах. Я уже тысячу раз говорила ей не садиться, но она упорствует и хочет сама убирать кухню. Она потеряла равновесие, когда поднялась, и опять упала. Я просто подала ей блюдо.
Не правда почти вырвалось из уст Галины, тихим шёпотом.
Ольга слегка наступает ногой на ногу тёщи, посылая безмолвный сигнал, который слышат лишь они двое.
Не так ли, Галина Петровна? настойчиво спрашивает зять, сжимая телефон в руке. Вы снова споткнулись?
Алексей хмурится. Что-то не сходится. Запах застоявшейся еды всё ещё витает в воздухе, даже с открытым краном. На блюде в мойке остаются кляксы от желтого риса, курица почти каменная. А выражение матери не просто падение.
Мама, почему плачете? спрашивает он, опускаясь на колени рядом. Чтото болит?
Она пытается улыбнуться, но губа дрожит.
Нет, сынок, бормочет она. Это просто старость, а мы всё время переживаем.
Он осматривает её руки, пальцы покрыты морщинами. На запястье виден синеватый след, будто ктото сильно сжал его несколько дней назад.
Что это? спрашивает он, голос становится серьёзнее. Где это?
Я я ударилась о дверь шкафа, недавно, мямлит Галина. Пустяк.
Ольга, делая вид, что ей всё равно, идёт к холодильнику.
Алексей, хотите кофе? предлагает она. Я сегодня испекла свежий хлеб. Мама уже поела, но могу разогреть вам чтонибудь.
Он встаёт медленно, не отрывая взгляда от мамы, но не отвечает жене.
Мам, почему сидите на полу? повторяет он. У вас есть стул, диван, даже кровать Зачем здесь?
Галина открывает рот, но молчит. Стыд зажимает её горло. Она не хочет заставлять сына стыдиться. Она всю жизнь жертвует, чтобы Алексей получил то, чего сама никогда не имела: образование, хороший дом, «городскую» жизнь. Теперь быть причиной беспорядка в доме последнее, чего она хочет.
Иногда её голос прерывается, пол холоднее. Спина болит мне так лучше.
Взгляд Алексея темнеет. Он знает маму: когда она пытается «не создавать проблем».
Ольга замечает изменение настроения, прислоняется к столу и фальшиво смеётся.
Ах, Алексей, вот и твой «драматический» день? Твоя мама такие привычки. Я всё делаю для неё: отвожу к врачу, даю лекарства, покупаю одежду и всё равно считаю себя злодейкой.
Алексей, наконец, поворачивается к жене.
Я не говорил, что ты злодейка, отвечает он, контролируя себя. Я просто пытаюсь понять, что происходит в моём доме.
Ольга скрещивает руки.
Что происходит, так это то, что твоя мама не хочет стареть, бросает она. Она хочет всё делать сама. Я уже говорила тебе: ей нужен дом престарелых, где профессионалы, а не наш хаос. Но ты продолжаешь притворяться, что всё в порядке.
Галина закрывает глаза. Слово «дом престарелых» всегда заставляло её дрожать.
Она не мешает никому, возражает Алексей, твёрдее обычного. Этот дом тоже её.
Ольга издаёт лёгкий смех.
Тоже её? повторяет она, иронично. С тех пор как она подписала договор? Кто платил за каждый кирпич?
Алексей глубоко вдыхает.
Она положила первый камень в мою жизнь, отвечает он. Без неё я бы не учился, не открыл фирму, не купил ни одного дома. Не говори так о моей маме.
Ольга открывает глаза, удивлённая таким тоном. Обычно он избегает конфликтов, предпочитая работу.
Ах, так бормочет она. Теперь начнётся бесконечная благодарность. Ты трудился как проклятый, я управляю домом, поддерживаю репутацию семьи, а эта указывает на Галинy играет жертву, потому что не ела в пятизвёздочном отеле.
Ольга, замолчи, резок Алексей, в тихом, но стальном тоне.
Тишина опускается тяжёлой. Даже уличный шум будто стихает.
Что ты сказал? медленно спрашивает она.
Я сказал тебе замолчать, повторяет Алексей. И думать о словах, которые ты произносишь в этом доме. Особенно о моей маме.
Он снова обращается к Галинe.
Встаём, мам, говорит, протягивая руку. Вы не останетесь на полу. Я приготовлю новое блюдо, свежее. Потом поговорим.
Ольга, недоумевая, смеётся.
Ты теперь тоже готовишь? иронизирует она. Большой бизнесмен у плиты. Посмотрим.
Алексей, игнорируя её, осторожно помогает маме подняться.
Вы похудели замечает он, тревожась. С последнего визита вы потеряли вес.
Старость сушит нас, сынок, шутит она. Не переживай.
Он тянет стул, усаживает её, потом идёт к холодильнику, открывает полки, полные свежих продуктов, яиц, томатов, лука. Начинает взбивать омлет, ведь делал его давно.
Ольга наблюдает, между раздражением и непониманием.
Алексей, ты переигрываешь, говорит, меняя стратегию. Я же ухаживаю за ней. Это просто испорченная еда я бы выбросила, но она настояла.
Алексей останавливается, бросая яйца в сторону.
Она настояла, чтобы съела испорченный обед с пола? повторяет он, медленно поворачиваясь к ней.
Ольга заикается.
Ты понял, что я пытается сказать. Она упала, отказывалась принимать помощь, я
Хватит, перебивает он. Этот разговор продолжим позже. Сейчас мама получит нормальную еду.
Ужин прост, но достойный: мягкий омлет, свежий рис, гречка, ломтик авокадо. Алексей кладёт всё на поднос и подаёт маме за столом, а не на полу. Садится рядом.
Ешь, мам, говорит ласково. Всё горячее.
Галина смотрит на блюдо, как на пир. Горло сжимает, почти не позволяет еде пройти.
Ты не должен бормочет она. Ты устал от работы.
Я устаю, когда возвращаюсь домой и вижу, как ты ешь мусор на полу, отвечает он откровенно. Это и есть моя душевная боль.
Она глотает ложкой, слёзы снова текут.
Хорошо? спрашивает он.
Она кивает.
Ольга, более отстранённо, листает телефон, нервно ходит по комнате, открывая и закрывая приложения. Внутри она борется между страхом потерять контроль над домом и страхом потерять уровень жизни, если всё рухнет.
После того как мама доела, Алексей провёл её в спальню, поправил подушку, растянул одеяло.
Завтра пойду к врачу, сказал он. Нужно новые анализы. И мам
Галина повернула лицо к нему.
Да?
Что бы ни случилось, когда меня не будет голос стал тяжёлым расскажи мне всё. Не прячь, чтобы я не волновался зря.
Глаза её наполняются слёзами. Она делает глубокий вдох, но всё ещё не готова.
Алексей твоя жена шепчет она.
Жена ответит за всё, что сделала и не сделала, перебивает он, угадав её мысли. Но мне нужна правда, а не молчание.
Она сжимает его руку.
Дай мне одну ночь, просит она. Позволь спать, зная, что хотя бы сегодня я не еду на полу. Завтра поговорим.
Он смотрит в её глаза, видя в них усталость всей жизни, смешанную с почти детским страхом.
Хорошо, соглашается он. Завтра.
Он целует её лоб и выходит из комнаты.
Во внешнем коридоре Ольга ждёт.
Можно поговорить сейчас? спрашивает она, скрещивая руки.
Можно, отвечает Алексей. Но без криков.
Они идут в гостиную. Он садится на диван, она на кресло напротив. Секунды тянутся, измеряя друг друга.
Итак? начинает она. Ты меня осудишь, не выслушав мою сторону?
Алексей трёт лицо.
Я пытаюсь понять, что происходит с момента, как мама переехала к нам, говорит он, усталый. Я знаю, что тебе нелегко, но я не вижу в этом жестокости, а лишь в твоём желании сохранить порядок.
Ольга поднимает брови.
Жестокость? повторяет она. Я просто не могу больше терпеть старуху, которая всё время жалуется, бросает таблетки, проливает кофе, заходит в мой гардероб грязными ногами, громко включает телевизор, ссорится с детьми Я всё решаю сама, я выжимаю себя.
Дети? перебивает он. Они проводят больше времени в школе, а дома их смотрит няня. Ты почти не обедаешь с нами, Ольга.
Она краснеет.
Кто же поддерживает имидж семьи! возражает она. У меня встречи, совещания, обязательства
А имидж семьи улучшается, когда тёща ест испорченный обед? возвращает он.
Ольга хихикает нервно.
Пожалуйста, это был единичный случай.
Был? спрашивает он. Я выясню.
Что ты сделаешь? Установишь камеры? Допросишь няню? Спросишь соседей, слышали мой голос? иронически добавляет она.
Алексей молчит, обдумывая.
Ты сошла с ума, бормочет она. Ты поддаёшься эмоциональному шантажу этой старухи. Всё так: бедных людей называют жертвами, а ты, чувствуя вину, падаешь.
«Бедные люди»? повторяет Алексей медленно. Ты всегда видела мою маму как «старую деревенскую», а не как женщину, воспитавшую меня в одиночку. Возможно, ты забыла я нет.
Он встаёт.
Этот разговор заканчивается здесь, говорит он. Завтра после встречи с мамой и доктором Рамиресом решу, что делать. Пока я не хочу твоих действий рядом с ней, которые не уважают её. Пока не решим, как будет дальше наш брак, держись подальше от неё.
Он идёт в кабинет, закрывает дверь. Ольга остаётся сидеть, чувствуя, как у неё ускользает контроль.
На следующий день Алексей не идёт на работу. Он звонит в фирму, передаёт срочные задачи партнёру и сообщает, что будет дома.
В девять утра они находятся в кабинете доктора Рамиреса, семейного врача.
Галина садится на кушетку, слегка смущённая. Доктор, седой мужчина с твёрдым взглядом, внимательно её осматривает.
Вы сильно похудели с последнего визита, замечает он. Вы правильно питаетесь, Галина Петровна?
Она колеблется, смотрит на сына.
Доктор замечает напряжение.
Я хочу побыть с ней один, Алексей, просит он. Подождите у выхода, я потом позову.
Алексей кивает, хотя и не рад.
Когда дверь закрывается, Рамирес подходит к пожилой женщине.
Галина Петровна, говорит он мягко. Я знаю вас уже давно. Вы всегда была откровенна со мной. Ваш сын волнуется. Что происходит в доме?
Галина всматривается в окно.
У вас тоже есть мама, доктор? спрашивает она. Почему бы вам не защитить её, если ей угрожает опасность?
Доктор кивает.
Что происходит с вами дома? спрашивает он прямо. Вас оскорбляют?
Галина сжимает горло, но наконец начинает говорить. Она рассказывает о блюдах, оставленных на земле, о рисе с плесенью, о фасоли с плесенью, о резких словах: «Ты тяжесть», «Ты разрушаешь мой дом». Она упоминает, как однажды попросила позвонить сыну, а Ольга ответила: «Он на важном совещании, у него нет времени слушать жалобы старой». Она молчала о синГалина, наконец обретя голос, прошептала: «Я готова жить дальше, но только в доме, где меня уважают, а не заставляют ползать по полу».
