Золовка Аглая без приглашения переезжает в мою московскую квартиру, и я ставлю её вещи в коридор.
А чьи это сапоги с леопардовым принтом в коридоре? спрашиваю я, держу в руке тяжёлые пакеты с продуктами, стоя у входа в свою однокомнатную квартиру.
Олег, мой муж, выходит из гостиной, виновато потирая шею. Выглядит, будто случайно разбил мамину вазы и теперь ищет, как спрятать осколки.
Иришка, успокойся, говорит он, и у меня по спине пробегает холодок. Обычно после таких фраз слышу о поцарапанном бампере или внезапном визите тещи. Дело в том Аглая приехала.
В гости? уточняю я, выгружая молоко и овощи на кухню. Странно, без звонка. И почему три пары сапог?
Не совсем в гости, шепчет Олег, переступая с ноги на ногу у холодильника. Она поругалась с Витей. Вдрызг. Он её выгнал, сказал собрать вещи и уезжать. У неё нет где жить мама в «однушке» с папой и котом. Поэтому она просится к нам, пока решает, что дальше.
Я ставлю пакет с гречкой на стол и оборачиваюсь к мужу.
На какое «первое время», Олег? И почему я узнаю об этом только когда леопардовые сапоги уже захватили мой ковер?
Ира, не кипятись. Она звонила днем, ты была на совещании, трубку не взяла. Сейчас она в слезах на улице с чемоданами. Что мне делать? Сестра же к тебе в гости, а не в вокзал. Она останется на пару дней, потом найдёт квартиру или помирится с Витей.
В этот момент из ванной, оттянув дверь ногой, появляется Аглая в моём белом махровом халате, на голове полотенцечалма, в руке бутерброд с колбасой.
О, Иришка, пришла! говорит она, запивая лаком для волос. Последнюю каплю выдавила, завтра купи, а то волосы прямо от стресса отвалятся.
Я смотрю на халат, на крошки, падающие на пол, и понимаю: спокойной жизни нет.
Сними халат, холодно говорю я.
Да ладно тебе, жалко же, отмахивается Аглая, плюхаясь на диван и хватая пульт. Олег, сделай чай с лимоном, а то у меня от нервов в горле сухо.
Вечер проходит в напряжённом молчании с моей стороны и бесконечном монологе Аглайи о том, какой Витя подлец и как она начинает новую жизнь. «Новая жизнь» начинается с того, что она съедает все котлеты, приготовленные мной на два дня вперёд, и занимает ванную полтора часа, превращая её в настоящую парилку.
Когда мы наконец ложимся спать, я шиплю на мужа:
Олег, это недопустимо. Почему она в моём халате? Почему командует? Неделя максимум, слышишь?
Иришка, потерпи. У неё горе, личная драма. Она скоро успокоится, всё наладится. Будь милосерднее, она же моя сестра.
На следующий день я выхожу на работу рано я главный бухгалтер, сейчас отчётный период, голова идёт кругом от цифр. Весь день мечтаю вернуться домой, принять душ и посидеть в тишине с книгой. Но открываю дверь квартиры в коридоре гремит попса, вибрируют стекла, пахнет лаком для ногтей и чемто пригоревшим.
Я иду на кухню. На плите дымится сковорода с чёрными угольками, которые, судя по запаху, были когдато картошкой. Аглая исчезла из кухни, но я нахожу её в гостиной: она сидит на полу, разложив на журнальном столике мой набор косметики, крася ногти яркокрасным лаком, ставя ногу на обивку дивана.
Аглая! выключаю музыку. Что происходит?
Ой, испугала! дергает она, и кисточка с лаком оставляет пятно на светлом велюре дивана. Блин, Иришка! Ты чего подкрадываешься? Теперь пятно.
Я смотрю на красную полосу на любимом диване, глаза темнеют.
Ты что, взяла мою косметичку?
Мне нужно было привести себя в порядок, сегодня вечером свидание. А картошка не сгорела? Я чуть забыла.
Ты чуть кухню сожгла! И убери ноги с дивана! У тебя есть свои лаки, кремы?
Они в чемодане, отмахивается золовка. Трудно их достать. Слушай, а у тебя есть нормальные колготки? У меня все со стрелками. Я видела в комоде упаковку «Омска», сорок дней. Одолжи.
Нет, отрезаю я. Не одолжу. И косметику мою положи на место, и сковородку вымой.
Какой ты мелочный, фыркает Аглая. Олегу скажу, какая ты жадина.
Когда Олег возвращается с работы, Аглая встречает его с печальным лицом.
Олежек, я, наверное, пойду ночевать на вокзал. Твоя жена меня ест, кричит, лаком ругает. Я чувствую себя лишней.
Олег, уставший, смотрит на меня.
Ирина, что опять происходит?
Она испортила диван, Олег. И чуть пожар устроила. И берёт мои вещи без спроса.
Я случайно! вопит Аглая. Она орёт, как на прислугу!
Я говорю: «Ладно, девочки, не ссорьтесь. Аглая, я куплю тебе колготки, успокойся. Ира, пятно выведем, вызовем химчистку. Давайте жить дружно». Дружно не получается. Дни летят, квартира превращается в хаос: грязная посуда, горы тарелок в раковине, под диваном кучи вещей, в ванной висят её нижнее бельё, хотя есть сушилка.
Я пытаюсь установить границы.
Аглая, у нас принято мыть посуду сразу после еды.
Позже помою, пока замачу.
Не включай телевизор громко после одиннадцати, нам рано вставать.
Я в наушниках, уши болят, бессонница от депрессии.
Самое страшное Олег меняется под её влиянием. Аглая капает ему в мозги, пока меня нет.
Ты, брат, подкаблучник, говорит она, помешивая мой чай. Она тобой крутит, зарплату отбирает, с друзьями не пускает. Витя мой, хоть и козёл, но мужик был, мог ударить. А ты
Олег огрызается.
Ира, почему не приготовила ужин? Аглая весь день дома, голодна, а в холодильнике только вчерашний суп.
Аглая взрослая женщина, могла бы сама приготовить.
Она гостья! И у неё стресс!
Три недели проходят, я чувствую себя выжатой лимонкой. Дома не хочется идти, я задерживаюсь на работе, гуляю в парке, лишь бы оттянуть встречу с «любимой» золовкой.
Пятницу. Мне дают отгул, я решаю устроить генеральную уборку, пока Аглая не дома она говорит, что идёт на собеседование в ТРЦ. Я возвращаюсь в час дня, дверь открыта. Странно. В прихожей лежат чужие мужские ботинки огромные, грязные, размер сорок пятый.
Из спальни доносится приглушённый смех и музыка. Я подхожу к двери спальни, открываю её.
На кровати, прямо на покрывале, лежит Аглая в кружевном пеньюаре (мой, подаренный Олегом на годовщину) и незнакомый парень с татуировкой на плече. Вокруг бутылки пива, коробка пиццы на тумбочке, рядом фото нашей свадьбы.
Опа! парень, покрытый одеялом, встаёт. Хозяин пришёл.
Аглая, не смущаясь, тянется ко мне.
Иришка? Ты почему так рано? Мы кино смотрим. Познакомься, это Стас.
Во мне щёлкает, как перегоревшая лампочка. Гнев, накопленный три недели, превращается в ледяное спокойствие.
Вон, шепчу я.
Что? спрашивает Стас.
Вон отсюда. Вы оба. У вас две минуты собрать вещи и выйти. Иначе вызываю полицию.
Ира, ты чего истеришь? пытается Аглая. Мы просто отдыхаем. Стас помогал мне с резюме
Я сказала вон! голос моей крика заставляет даже татуированного Стаса задрожать. Ты привела чужого мужчину в мою спальню? Ты в моё бельё лезла? Ты пиццу на моей кровати ешь?
Подумаешь, какаято цаца! фыркает Аглая, натягивая джинсы. Постираешь, не развалишься. Пошли, Стас, тут душно.
Стас уходит, дверь закрывается. Аглая идёт в гостиную, будто ничего не случилось.
Ты мне весь кайф испортила. Нормальный мужик был
Я вхожу в прихожую, беру большие мусорные пакеты и возвращаюсь в комнату, где Аглая оккупирует диван.
Встань.
Зачем?
Я собираю твои вещи. Ты уезжаешь сейчас.
Ты не имеешь права! Это квартира моего брата тоже! Он меня пригласил! Я не уйду, пока Олег не придёт!
Я открываю шкаф в прихожей, где Аглая раскинула свои вещи, сдвигая мои вещи, и начинаю складывать всё в пакеты: кофты, джинсы, то самое леопардовое платье, грязные носки под креслом.
Эй! Что ты творишь? Это кашемир! Ты помнишь! вопит Аглая, бросаясь вокруг меня.
Адреналин придаёт мне сил. За пять минут я упаковываю всё её барахло в три чёрных мешка. Чемодан Аглаи стоит в углу, в него летят косметика, обувь, зарядки.
Ты больная! Психопатка! Я Олегу позвоню! кричит она, хватает телефон.
Я молча выношу пакеты и чемодан на лестничную площадку.
И ты тоже выходи, указываю дверь.
Не пойду!
Хорошо, тогда вызываю наряд. Скажу, в квартире посторонний человек отказывается уходить и угрожает. Прописка где? У мамы в Бирюлево? Туда и поедешь.
Аглая, увидев решимость в моих глазах, понимает, что шутки закончились. Она бросает сумку, бросает крик в коридор, оруёт, что её ограбили и выгнали на мороз, хотя на улице тёплый сентябрь.
Я набираю Олега.
Олег, говорю, стараясь не дрожать, твоя сестра сейчас в подъезде со своими вещами.
Что?! Ира, ты что сделала? Зачем?
Она привела парня в нашу спальню, они лежали в нашей кровати, в моём белье.
Тишина. Олег переваривает новость.
В спальню? В нашу?
Да. Если ты её защитишь, можешь сразу ехать к маме с ней. Я поменяю замки сегодня же.
Я Я сейчас приеду.
Через час в квартире воцаряется тишина. Аглая, устав от криков и понимая, что соседи уже вызывают полицию, уносит свои мешки в подъезд, ждёт брата.
Олег приходит бледный. Сначала он загружает сестру и её «скарб» в такси и отправляет к маме, потом поднимается домой.
Я сижу на кухне, пью чай, руки всё ещё дрожат. Я уже засунула постельное бельё в стиральную машину, включила кипячение. Пеньюар выкинула в мусорный отсек больше не ношу.
Она уехала? спрашиваю я, не глядя на мужа.
Да, к маме. Она уже звонила, кричала, что мы звери.
Мы? поднимаю брови.
Ну ты. Я сказал маме не лезть.
Олег берёт меня за руку.
Ирина, прости меня. Я был дурак. Думал, она просто поживёт, успокоится. Не знал, что она так перебрала с парнем. В нашей кровати меня тошнит от мысли.
А то, что она три недели меня изводила, тоже перебор? Диван испортила, вещи брала, хамила? Ты этого не видел?
Видел, вздыхает он. Но боялся маму обидеть. Она всегда говорит: «Родня святость, помогай». Я терпел, думал, всё рассосётся.
Не рассосётся, Олег. Паразиты сами не отваливаются. Их надо вытравить.
Телефон Олега звонит: «Мама». Он смотрит на экран, потом на меня, и сбрасывает вызов, полностью отключает телефон.
Давай просто посидим в тишине? предлагает он. Без телевизора, без разговоров о Витe.
Давай, соглашаюсь.
Но спокойствие недолго. На следующий день в дверь стучит мать, Наталья Петровна, со швабрами в руках.
Откройте! Я знаю, что вы дома! восклицает она.
Я открываю.
Наталья Петровна, здравствуйте. Если вы пришли о Аглае, то нечего обсуждать.
Она вваливается в прихожую, как штопор.
Как нечего?! Вы выгнали девочку на улицу! Как собаку! С мешками мусора! У неё психологическая травма! Она всю ночь плачет!
А у меня травма от того, что в моей постели кувыркались чужие люди, резко отвечаю. Ваша дочь переступила все границы. Она не умеет вести себя в гостях.
Она не в гостях, она у брата! парирует мать. А ты здесь тоже пришлая! Квартира хоть и общая, но Олег вложил в неё душу!
А я вложила деньги, ипотеку платим вдвоём, первый взнос от продажи бабушкиной квартиры. Так что прав у меня больше, чем у вашей дочери.
Ты эгоистка! ругает она. Мы к тебе с душой пришлиИ, закрыв дверь, Ирина наконец ощутила, что её дом снова стал её личным убежищем.
