28марта
Сегодня, глядя на больничный коридор, где в белых халатах стояли медсестры, а на катетере безмятежно лежала молодая женщина, меня охватило странное чувство: сначала удовлетворение, а потом ледяной страх.
Сердце сжимает вопрос: жива ли та, кого увезли в больницу? Холодный пот проскользнул по спине. Я не хотела ни того, ни другого. Не ради мамы, не ради спасения. Переломы и травмы не входили в мой план. Я хотела лишь наказать. Отвадить отца от чужой женщины.
***
Наши Гордеевы давно стали именем нарицательным в окрестностях. Не просто семья, а сплочённый бизнесклуб: Дмитрий, его жена Лидия и дочь Марфа. Конный двор «Легенда» место паломничества для туристов и дачников. Дмитрий потомок казаков, душой человек. Лидия надёжный тыл, бухгалтер, хранитель всех счетов. Марфа, с малых лет, росла в седле, знала каждую лошадь как свою ладонь, помогала в конюшне, уже в школе занималась выездкой. Упрямая, молчаливая, смелая человек действия.
Бизнес начался с хобби отца: пару лошадей на семейном подворье. В середине девяностых Дмитрий построил просторную конюшню рядом с деревней, добавил манеж, загон и небольшую гостиницу. Прикупил ещё пять лошадей, стал принимать их на постой, нанял коноводов, кузнеца, тренеров, открыл прокат. Услуга быстро нашла спрос у новых русских дачников и приезжих туристов. Марфа с мамой жили в квартире в городе, но каждый уикэнд с радостью отправлялась в деревню, помогала отцу обучать новичков.
После школы я отказалась от поступления в институт, полностью посвятила себя делу семьи. Знала каждую лошадь, её настроение, боли, когда её можно пустить в поле, а когда она будет «козлить». Бизнес шёл не без трудностей: в 2010м пожар уничтожил постройки, погибли лошади. Дмитрий опустил голову от горя, а Лидия, словно камень, держалась, обещая, что всё восстановится. Мы всё отстроили.
Первый инсульт пришёл к маме, потом второй. Врачи сказали, что полного восстановления уже не будет, и она не сможет выходить из квартиры. Дмитрий не бросил её, нанял сиделок, привёз дорогие лекарства, но взгляд в его глазах стал пустым, прикосновения механическими. Я видела, как формально он относится к маме, и ненавидела его за слабость. Верила, что мама встанет на ноги, ведь ей ещё нет и пятидесяти, и всё вернётся к «дружной семье, взаимной поддержке, общему делу». Мои мечты рухнули в одночасье.
Однажды я застала отца в сеновале с Владой уверенной в себе бизнеследи, постоянной клиенткой. Мир перевернулся. Я прокатила в голове яростный прилив, и уже в тот же вечер бросилась к маме, ожидая увидеть в её глазах ту же боль. Вместо этого она, прикованная к коляске, тихо вздохнула:
Доченька, успокойся. Я всё знаю.
Знаешь?! выдохнула я. И молчишь?
Ему 48, он полон сил, ему нужна женщина. А я теперь я обуза. Пусть гуляет, он не бросит нас, дело не бросит. Я простила ради него, ради семьи. И ты прости ради меня.
Но я не смогла простить. Отец воспитывал меня в строгости, а в свои двадцать я ни разу не была серьёзно влюблена. Мысль, что чужая женщина пользуется уязвимостью отца и слабостью мамы, отравляла меня. Я всё время вспоминала, каким добрым, внимательным был отец с мамой, и поняла: дело не в нём, а в Владе. Хвост распушила, и никакой мужчина не выдержал бы её. Всё негодование скатилось к ней.
Месть стала навязчивой идеей, но я не хотела грубой расправы. Я решила отнять у Влады то, чем она гордилась больше всего холодное превосходство и контроль. Я знала, что она боится выглядеть смешной, и придумала план.
Я предложила Владе испытать новую лошадь по кличке Буря, на вид грозную, но по натуре добренькую и флегматичную. Несколько дней я тайно тренировала её, используя сигналы, незаметные посторонним.
В день «испытаний» на полном людях манеже я устроила настоящее шоу. Буря демонстрировала выдержку, а когда в седло села Влада, лошадь вдруг начала вести себя капризно, но не агрессивно: она делала нелепые прыжки, поднималась на дыбы в самый неожиданный момент, игнорировала команды. Влада, пытаясь сохранить лицо, выглядела не смелой наездницей, а неумелой, и зрители не удержались от смеха. В итоге она нервничала, злилась и в конце концов упала.
Дмитрия в тот день не было он уехал к маме, я об этом позаботилась. Отец пришёл в конюшню лишь через час после происшествия, сразу же уехал в больницу, куда увезли Влад. Перед отъездом он гневно посмотрел на меня: «С разберёмся позже».
Когда адреналин спал, я стояла на пустом манеже, чувствуя не торжество, а полное опустошение. Я не хотела никого калечить, всё вышло изза обстоятельств.
Утром Дмитрий вернулся, дождался, пока я пойду завтракать. Его лицо было серым.
Седло, тихо сказал он. Я его осмотрел, подпилили его. И про Бурю мне всё рассказали Разве этому я тебя учил?
Я попыталась объяснить:
Ради вас! Ради мамы! Чтобы она ушла!
Молчи! впервые в жизни крикнул он. Ты сделала это не ради нас. Думала, что имеешь право вершить суд? Не знаю, смогу ли когданибудь смотреть на тебя без ужаса.
Хуже отцовских слов было молчание мамы.
Я подошла к ней, надеясь хотя бы на понимание. Но Лидия смотрела на меня чужими, холодными глазами:
Я просила тебя понять, простить, как умею я. А ты ты принесла в наш дом зло, расчётливое зло. Ты думала, спасёшь семью? Ты её похоронила. Уходи.
С Владой всё обошлось: подозревали травму позвоночника, два дня она не могла пошевелиться, но в итоге это оказался лишь шок, ушибы и лёгкое сотрясение. В суд она не обращалась: каждый клиент подпишет типовую форму о согласии с рисками. Дмитрий и я единственные, кто узнал, какую лошадь она бросила.
***
«Легенда» всё ещё работает, но её душа ушла. Дмитрий живёт в домике на краю конюшни, со мной не разговаривает. Лидия замкнулась полностью, её молчание стена, которую я не в силах пробить. Я живу одна в пустом доме, гляжу на семейные фотографии и понимаю, что не заслужила такого отношения. Я хотела наказать чужую женщину, вернуть всё «как было», но «как было» уже не вернуть. Месть, как кислота, капля за каплей разъедает всё вокруг. Теперь остаётся лишь сожалеть, что в порыве гнева я подумала, будто справедливость может быть похожа на жестокость.
