Злата, посмотри на эти цветы! Три дня выбирала между «молочным кремом» и «слоновьей костью», чуть продавцов не свела с ума, проговорила Екатерина, провела ладонью по фактурным обоям в прихожей, довольной улыбкой. А теперь я вхожу в дом и чувствую: всё, как я мечтала.
Вера, лучшая подруга Екатерины со школы, кивнула, откусывая кусочек домашнего пирога с квашеной капустой. На кухне стоял аромат свежей выпечки и крепкого кофе, который теперь постоянно заменил застоявшийся запах табака, будто бы впитавшегося в стены.
Катя, ты словно расцвела, заметила Вера, ставя чашку на блюдце. А ремонт он как точка. Жирная точка в прошлой жизни. Знаешь, рада, что ты не продала квартиру, а всё переделала, словно новую кожу надела.
Екатерина выдохнула, поправляя салфетку. Да, было тяжко. Когда Сергей ушёл, хлопнув дверью и заявив, что «задохнулся в этом болоте», ей казалось, что жизнь кончилась. Двадцать лет брака, взрослый сын, налаженный быт всё рухнуло ради мнимой свободы и «новой музы», которой оказалась молодая администратор автосервиса. Полтора года спустя слёзы высохли, сын Артём поддержал мать, а работа в московском банке не дала полностью сдаться. И теперь, сидя за обновлённым столом, Екатерина ощущала лёгкость.
Знаешь, Вера, я сама в это не верила, призналась она. Первые недели шли в тумане, всё ждалa, когда ключ в замке повернётся. А потом проснулась и поняла: тишина не страшна. Тишина когда никто не ругает за пересоленный суп, не разбрасывает носки и не требует отчёта за каждую потраченную копейку.
Неожиданно разговор прервал резкий звонок дверного звонка, совсем не похожий на привычные сигналы курьеров или соседки тёти Вали, приходившей за солью.
Ты когонибудь ждёшь? шепнула подруга.
Нет, Артём на сборе, курьера не вызывала Екатерина нахмурилась, вставая из-за стола. Сердце почемуто слегка ускорилось, охвачено предчувствием.
Она вышла в коридор, поправила лёгкое льняное платье вместо старого халата и подошла к двери. Не заглядывая в глазок, спросила:
Кто там?
Тишина повисла, тяжёлая и значимая. Затем прозвучал знакомый голос, который когдато заставлял её колени дрожать, а теперь лишь вызывал глухую раздражённость.
Катя, открой. Это я.
Сергей.
Екатерина замерла, положив руку на замок, но пальцы не дрожали. Раньше, услышав его, она бы хаотично бегала по квартире, поправляя прическу, смахивая невидимые пылинки, пытаясь угодить. Сейчас ей хотелось лишь вернуться к пирогу и разговору с Верой.
Она медленно повернула задвижку и открыла дверь.
Сергей стоял в лестничной клетке, держа огромный букет бордовых роз, завернутый в крафтовую бумагу. На нём было новое пальто, сидевшее несколько мешковато, и шарф, броский через плечо. Он явно готовился к визиту, репетируя позу и улыбку.
Здравствуй, Катя, произнёс он баритоном, делая шаг вперёд.
Екатерина не сдвинулась с места, стоя в дверном проёме, словно страж.
Здравствуй, Серёжа. Какие судьбы?
Сергей слегка опешил, ожидая слёз, криков, объятий. Вместо этого он встретил спокойный, изучающий взгляд.
Я просто проезжал мимо, подумал зайти, поговорить. Мы ведь не чужие люди. Двадцать лет, Катя, не вычеркнешь.
Не вычеркнешь, согласилась она, не меняя позы. Но ты сам сказал, что эти годы были ошибкой, что это было болото. Забыл? Я всё помню.
Сергей поморщился, будто от зубной боли.
Катя, кто старое помянет Я тогда был в эмоциональном кризисе, не знал, чего хочу. Мы, мужчины, импульсивны.
Он попытался сделать шаг вперёд, но её голос прервал его.
Стой, тихо, но твёрдо сказала Екатерина. Не входи.
Что? глаза Сергея расширились. Я с цветами, соседи смотрят. Пусть хотя бы в коридор зайдём, поговорим. Обои новые дорого, наверно?
Он протянул шею, пытаясь увидеть её спину и оценить вложения.
Сергей, мы разговариваем здесь. У меня гости, ответила она, не отводя взгляда.
Гости? в его голосе прозвучала ревность. Кто? Мужик какойто? Так быстро заменил меня?
Это Злата. И даже если бы это был мужчина, это тебя уже не касается. Мы уже в разводе, Сергей. Полтора года как. Ты сам хотел свободы.
Сергей выдохнул, ощутив облегчение, что перед ним стоит лишь подруга, а не соперник. Он сменил тактику, улыбка стала шире, а в глазах появился влажный блеск.
Катя, перестань. Я вижу, ты обижаешься. Я был неправ. За всё время я многое переосмыслил.
Правда? скрестила руки на груди. И что переосмыслил? Что «муза» не умеет готовить борщ? Или что аренда квартиры стоит денег, а зарплата в автосервисе не растёт?
Сергей слегка дернулся, брови слиплись. Лицо его на мгновение изменилось, маска благородного раскаяния треснула. Слухи ходили разными: молодая пассия имела свои запросы, у бизнеса Сергея проблемы. Но Екатерина оставалась равнодушной, и это равнодушие пугало его больше, чем ненависть.
О чём ты? обиделся он, переставать с букетом. Я говорю о душе, о семье. Я понял, что рядом с тобой никого нет лучше. Мы прошли многое Артём вот Как он? Звонил на прошлой неделе, сухо поговорил, денег не просил
Артём взрослый, у него своя голова, ответила она. Он помнит, как ты уходил, как кричал, что тянет тебя на дно.
Я не кричал! вспылил Сергей, но быстро взял себя в руки. Хватит меня отчитывать, как школьника. Я пришёл с миром, вот эти розы твои любимые.
Екатерина посмотрела на букет. Розы были дорогими, красивыми, но теперь выглядели чужеродно, словно новогодняя ёлка в июле.
Спасибо, но они мне не нужны, спокойно сказала она. Вазы такие нет, и запах роз я давно разлюбила. Мне теперь нравятся тюльпаны, или просто зелень.
Разлюбила? Сергей моргнул. Как можно разлюбить розы? Ты говоришь глупости, лишь бы меня уколоть.
В этот момент из кухни выглянула Вера, решив проверить, нужна ли подруге помощь. Она подскочила к двери.
О, Серёжа! Явился, не запылился, громко заявила она. А мы тут без тебя сладости балуемся.
Привет, Вера, буркнул Сергей, недовольно увидев свидетеля. Ты бы подруге сказала, чтоб она мужа в дом пустила.
Бывшего мужа, поправила Вера. И это её дом, кого хочет, того и пускает. Ты, кстати, похудел? Не кормит молодая?
Сергей проигнорировал выпад, снова сосредоточившись на Екатерине. Понимая, что обычные приёмы не работают, он пошёл вабанк.
Катя, послушай, понизил голос, проникновенно. Я совершил огромную ошибку. Жил один, попробовал эту «свободу» всё пусто. Хочу домой, к тебе. Давай попробуем сначала? Я помогу с ремонтом, если что осталось. У меня руки ещё растут.
Екатерина видела не того уверенного мужчину, с которым была двадцать лет, а уставшего от жизни человека, ищущего тихую гавань. Ей было ясно: ему нужен не она, а комфорт, еда, ощущение важности.
Сергей, говорила она мягко, но в голосе звучала сталь. Ничего не осталось доделывать. Всё уже сделано, и в квартире, и в жизни.
Но я же запинался он. Я изменился!
Люди не меняются, Сергей. Они лишь приспосабливаются. Ты ушёл, потому что скучал. Вернулся, потому что стало плохо. Я не запасной аэродром. Не пункт передержки между твоими приключениями.
Какой пункт?! крикнул он. Я семьянин! Я отец твоего сына!
Ты был им. А потом выбрал другую жизнь. Ты принял решение, я приняла его. И знаешь, мне понравилась моя новая жизнь без тебя.
Сергей стоял, ошеломлённый. Он ожидал крик, упрёк, истерику с этим он умел. Но спокойно сказанное «нет» пробило его броню. Он понял, что эта женщина в стильном платье у порога уже не его жена, а чужая, а порог стал непреодолимой границей.
Ты серьёзно? спросил он, голос застрявший. Так просто выгонишь меня? Даже чай не нальёшь?
Не налью, ответила Екатерина. Чай пью только с теми, кто меня ценит, а не использует. Иди домой, к той, ради которой ты сжигал мосты, или к маме, куда хочешь. Здесь твоего дома уже нет.
Она начала медленно закрывать дверь. Сергей попытался блокировать створку, но, встретившись её ледяным взглядом, отступил. В её глазах не было страха, лишь решимость вызвать полицию, если он начнёт буйство.
Ты пожалеешь, Катя! крикнул он, маска окончательно сорвалась. Меня кто будет искать в сорок пять лет? Я найду себе, мужики не валяются!
Я уже всё выплакала, Сергей. Два года назад. Всего доброго.
Дверь захлопнулась уверенным звуком. Замок защёлкнулся.
Сергей остался стоять на лестничной площадке, слыша в тишине собственного эха, которое теперь звучало жалобно и пусто. Он посмотрел на тяжёлый букет роз, шипы кололи пальцы, а цветы казались нелепыми и бесполезными.
Он чуть поднял их, хотел бросить на пол, но опустил руки, не найдя сил. Пошёл вниз по лестнице, тяжёлый шаг отдавал гулом в подъезде.
За дверью Екатерина прислонилась лбом к холодному металлу, закрыла глаза. Глубокий вдох, выдох. Руки слегка дрожали, но это был не страх, а напряжение, уходящее после тяжёлой работы.
Ушел? тихо спросила Вера из коридора.
Екатерина обернулась, лицо бледно, но глаза сияли.
Ушел, Вера. И знаешь мне его даже не жаль.
И правильно, обняла подругу. Нечего жалеть. У него был шанс, он его упустил. А цветы были красивые?
Да, красивые, махнула рукой, улыбка стала увереннее. Мой веники помпезный, а мои фиалки в окне. Пойдем, чай уже остывает, а пирог мы не доели.
Они вернулись к кухне, включили чайник, солнце светило через легкие занавески, бросая кружевные тени на стол. В квартире вновь воцарился покой, но теперь он ощущался как крепость, выдержавшая осаду.
Слушай, сказала Вера, намазывая джем на булку. Может, в выходные в театр сходим? Премьера интересная. А потом в кафе, где десерты вкусные.
Екатерина посмотрела на луч, играющий в чашке, рассмеялась, легко, звонко, свободно.
Поехали! Новое платье уже готово, не для бывших мужей, а для себя.
Гдето внизу хлопнула подъездная дверь, старый автомобиль завёлся и с гудением уехал. Екатерина уже не слышала его. Она налила ароматный чай, строила планы на выходные без места для прошлого.
И вот, глядя в чашку, она поняла: свобода не отсутствие людей, а умение жить в согласии с собой. Это и есть истинный смысл, который стоит защищать.
