Слушай, хочу рассказать тебе одну историю, которая до сих пор у меня стоит перед глазами, будто всё это было вчера.
Декабрьские дни у нас в Ярославле, сами знаешь, промозглые, ветер с Волги пронизывает до костей, снег то есть, то его почти не видно, всё серо и тускло. Я тогда оказалась на местном автовокзале ну, ты представляешь: бесконечные сквозняки, стальные лавки, вечно хлопающие двери. В воздухе запах дешёвого кофе из буфета, немного хлорки и что-то неуловимо старое. Люди заходят, щеки у всех красные, лица усталые.
Я была там проездом, возвращалась из командировки в Рыбинск. Всё, как всегда по рабочим делам, закончила пораньше, билеты взяла на вечерний автобус до Москвы, а между стыковками залипла в этом вокзале на несколько часов. Время тянется медленно, нигде присесть поудобнее, а вокруг только эта провинциальная унылость. За десять лет я в такие места не попадала, и вообще, казалось, что это уже совсем не моя жизнь: всё какое-то слишком маленькое, затёртое и медленное.
Я иду по залу на каблуках, так стучу по плитке любого разбудишь, если крепко уснул. Всё во мне тогда было чужим этим местам: бежевое шерстяное пальто, причёска аккуратная, сумка кожаная, всё, как обычно, с иголочки. Я смотрю на людей вокруг: продавщица в ларьке зевает, копается в телефоне; пожилая парочка делит булочку, молчат; мужик в старой куртке смотрит прямо перед собой, будто стеклянный.
Вижу, что на меня косится народ. Без злобы просто спокойно так отмечают: чужая ты здесь, Марина. И правда, чужая. Мне бы только дотерпеть, перекантоваться здесь и поскорее в свою московскую квартиру, к любимой чашке чая, где нет этой сырости и тоски.
Вот именно в этот момент, когда я уже думала, куда приткнуться, вдруг передо мной человек.
Мужчина. Лет шестьдесят, может чуть больше. Обычное лицо, тех, что не вспоминаешь. На нём чистая, но явно поношенная куртка, а в руках ушанка, снятая при входе. Он просто появился из ниоткуда на моём пути, не навязчиво, не резко, будто вырос прямо из этого сырого воздуха вокзала. И говорит мне тихим таким голосом, глухим, будто у него нет сил:
Извините, барышня, не подскажете где здесь водички попить можно?
Вопрос дурацкий кажется, честно киоск в двух шагах, видно же, бутылки стоят как на витрине выставлены. Я чуть махнула рукой:
Там, у киоска, и уже обхожу его, изнутри царапает раздражение. Ну надо же, подумала я, «водички испить» мне, как в книжке XIX века! Словно самому не посмотреть!
Он кивнул, почти не слышно поблагодарил, но так и не сдвинулся, стоит дальше, голова опущена. И такая в нём неуверенность, напряг, будто он боится пройти сам. Я уже прошла было мимо, но вдруг задержала взгляд на нём. Вот тут всё и щёлкнуло.
Я заметила не возраст, не ушанку даже. А как у него на висках выступил пот, хоть в зале холодно. Как он мял свою шапку пальцами, как губы бледные, а взгляд мутный, не фокусируется ни на чём.
И вдруг такая волна внутри: и спешка, и раздражение всё ушло. Не думая особо, подхожу ближе:
Вам плохо? спросила, и голос у меня сразу как-то мягче стал, самой непривычно стало. Я не обошла его, а шагнула навстречу.
Он поднимает на меня глаза. Там ни упрёка, ни просьбы просто человеку стыдно и страшно.
Давление, наверное Голова кружится прошептал он, и видно было, что стоять ему тяжело.
Дальше я уже действовала на автомате: аккуратно взяла его под локоть.
Садитесь, вот сюда, усадила его на лавку, что рядом была, сама на корточки села, даже не подумала о причёске и чистоте пальто.
Сидите спокойно, обопритесь на спинку, дышите ровно.
Сбегала к киоску принесла воды, стаканчик дала. Потом платок из кармана достала, лоб вытерла ему. Целиком переключилась на него следила за пульсом, за дыханием. В этот момент вокруг ничего не существовало.
И тут громко, чётко крикнула:
Люди, помогите! Скорую вызывайте, человеку плохо!
Тут зал сразу ожил: пожилая женщина принесла валидол, мужик из угла начал звонить с мобильного в скорую, продавщица вышла за стойку, другие подошли. Вот оно то, что всегда есть в людях, просто оно где-то внутри часто спит до времени.
Пока ждала скорую, говорила с ним, держала за руку, подбадривала. В эти минуты я не чувствовала себя никакой столичной леди, я просто была человеком. И больше ничего не требовалось.
Минут через десять вломились фельдшеры в синих куртках с красными крестами. Как только они вошли, зал внезапно стал молчать, будто отступили все, давая дорогу помощи. Одна из них настоящая профессионалка быстро присела возле мужчины:
Что случилось? и уже достаёт тонометр, фонарик.
Я коротко объясняю всё как есть: «Стало плохо, давление, дали воды, валидол».
Второй медик всё проверил, обратился к нему, выяснил имя, возраст. Фельдшер кивнула мне:
Всё верно сделали, вовремя. Сейчас привезём в приёмное, там обследуют.
Мужчину подняли, он держится на ногах, но с трудом. Обернулся, смотрит на меня глаза мокрые, голос дрожит:
Спасибо, доченька Жизнь спасла.
Я только кивнула в ответ, не смогла ничего сказать, горло перехватило. Смотрю, как они его уводят, народ снова рассыпается, жизнь медленно возвращается в прежний ритм.
Я стою, смотрю на ладони полосы от сумки, пальто мятится, причёска растрёпана, а мне будто и всё равно. Потом пошла к умывальнику ледяной водой умылась. Глянула в треснувшее зеркало усталое лицо, ни грамма макияжа, волосы растрёпаны. Но вдруг именно в этот момент я себя узнала не ту, что на фото или в офисе. А ту, что умеет чувствовать, переживать, не боится быть простой.
Вернулась, села обратно, купила себе бутылку воды. Пью и думаю как странно: простая вода, а ощущение будто что-то очень важное происходит. Потому что это не просто питьё, а момент, когда ты видишь в других не фон, а людей.
Я замечаю теперь детали: продавщица налила чай бабуле с палочкой, парень помог маме с коляской. Всё это раньше я не замечала, а теперь вижу и в этом какая-то настоящая жизнь.
Кинула короткую смс в рабочий чат: «Завтра разберёмся». Пусть подождут.
И поняла простую вещь: сколько ни держи свои маски профессионала, успешной женщины главное не забывать, что под ними живой человек. Иногда надо позволить себе побыть просто собой ощущать, переживать. Это и есть оставаться человеком.
Вот такая история, дорогая. Знаю, что ты меня поймёшь.
