Свекровь решила превратить мою кухню в своё «чудо», пока я была на работе.
Антон, прошу, следи, чтобы она не начала «улучшать» пространство, нервно сжимала ремешок сумки Полина, стоя в прихожей.
Муж, допивая утренний кофе, отмахнулся:
Поля, зачем так? Мама приехала на неделю, пока там меняют трубы. Она ведь не вражда, а просто будет варить борщ, а тебе не придётся стоять у плиты по вечерам.
Борщ замечательно, кивнула она, но, пожалуйста, не дай ей «облагораживать» наш интерьер. Помнишь, как в старой квартире она заменяла белые обои на бордюр с дельфинами? Я тогда неделю оттирала клей.
Оставь прошлое, улыбнулся Антон. Я сегодня из дома работаю, всё под контролем.
Полина тяжело вздохнула, поцеловала мужа в щеку и вышла. Кухня была её храмом: три месяца с дизайнером выбирали глубокий матовый графит, натуральный каменный столешник, скрытая фурнитура, минимум вещей. Любая царапина воспринималась как личная рана.
Валентина Ивановна, свекровь, шумная и решительная, прибыла вчера вечером, сразу осмотрела квартиру и заявила, что у молодых «чисто, как в больнице, но скучно». Полина лишь кивнула, списав замечание на усталость.
Рабочий день тянулся бесконечно. Она то и дело хотела позвонить мужу, но отгоняла себя: Антон обещал следить, а у неё был важный отчёт.
В обед она всёже набрала номер.
Как мама? спросила она, пытаясь держать голос ровным.
Нормально, ответил Антон, голос дрожал от напряжения. Мама потихоньку хозяйничает, уже пирог на кухне готов, запах по всему подъезду!
Пирог? Полина напряглась. Она включила духовку? Была ли блокировка?
Разобралась, уверенно сказал он. Сейчас совещание в Скайпе, поговорим вечером.
Он повис, а Полина глядела на телефон: «Хозяйничает потихоньку» могло означать всё, от мытья посуды до перестановки мебели.
Оставшийся день прошёл на иголках: в голове крутятся образы жирных пятен, сколов, расплавленного пластика. Но реальность, ожидавшая её дома, превзошла страшные фантазии.
Как только она вышла из лифта, в коридоре раздался запах жареного лука, дрожжевого теста и странной хлорки. Она бросилась к двери, ключ в руке, и крикнула:
Я дома!
Тишина встречала её. Из кухни доносилось весёлое пение Валентины и звон посуды. Полина прошла в кухню, дверь была распахнута. Она ступила порог и, уронив сумку, застыла.
Кухня, её графитовый рай, исчезла.
Первым бросилось в глаза море ярких красок. Столовая поверхность, прежде безупречно чистая, была покрыта оранжевой клеенкой с гигантскими подсолнухами, края которой свисали волнами, скрывая ящики.
О, Поленька, пришла! воскликнула Валентина в цветастом фартуке, сияя румяным лицом. Приготовила борщ, будем баловать!
Полина не могла произнести ни слова; её взгляд метался по комнате, фиксируя масштаб разрушения. На строгих серых фасадах блестели виниловые наклейкибабочки: розовые, голубые, салатовые, размером с ладонь, хаотично покрывающие дверцы.
Валентина Ивановна прошептала Полина, чувствуя, как дергается левый глаз. Что это?
Бабочки? улыбнулась свекровь. Купила в переходе, пока за молоком бегала. Теперь ярче!
В этот момент появился Антон, виновато отводя глаза к своим носкам.
Мам, я же говорил, что Полина может не понять пробормотал он.
Что тут оценивать! воскликнула Валентина. Я вам уюта добавила, а у вас всё мрачно, как в склепе.
Полина сделала шаг к окну; её любимые шторы «мокрый асфальт» исчезли, их заменила белая тюль с золотыми лебедями.
Шторы голос её дрожал. Где мои шторы?
В стирке, отмахнулась свекровь, переворачивая на сковородке беляш. Я их поменяла, они теперь светятся!
Полина подняла край подсолнуховой клеенки и обнаружила липкое пятно.
Зачем эта клеенка? возмутилось она. Камень нельзя закрывать!
Камень же холодный, локти замёрзнут! перебила Валентина. Тесто раскатывала, не хотела запачкать, а клеенка сделала «практичной». Купила её в «ТехноТок», копейки стоит.
Взгляд её упал на холодильникгигант, теперь покрытый магнитамипоросят, кошек и картин из Золотого кольца.
Откуда? указала Полина дрожащим пальцем.
Это мои! Привезла из дома, гордо заявила свекровь. Здесь места хватает.
Полина, чувствуя, как внутри закипает вулкан, попыталась воззвать к мужу:
Антон, можем поговорить в спальню?
Он кивнул, и они исчезли в комнате.
Ты обещала следить, прошептала Полина, ледяным тоном.
Я работал, пытался оправдаться Антон, жестикулируя. Был звонок клиенту, потом вышел за водой, а тут бабочки Я сказал маме, что Полина будет ругаться, а она «не волнуйся, сюрприз».
Сюрприз? воскликнула Полина. Ты превратил кухню в колхозный рынок! Бабочки, подсолнухи, рюши! Ты понимаешь, что клей разъедает «софттч»?
Сотрем, попытался он. Что ототрем? Ты видела, что она сделала с рейлингами?
Я ещё не видела, но боюсь смотреть. Скажи ей вернуть всё как было, сейчас же.
Не могу, протянул муж. Она мать, она старается. Если скажу, давление подскочит. Давай подождём неделю?
Неделю? глаза Полины расширились. Я не смогу жить среди золотых лебедей и пластиковых бабочек!
Ради меня, умоляла она. Я куплю тебе сертификат в СПА, только не устраивай скандал.
Полина взглянула в глаза мужа; в них читалась мольба и страх. Злость отступила, уступив место глухому раздражению.
Ладно, произнесла она. Я не устрою скандал, но клеёнку сниму, шторы верну. Скажу, что у меня аллергия на синтетику.
Вернувшись к кухне, они увидели, как Валентина уже накрыла стол. Под клеёнкой лежали тарелки с дымящимся борщом, а в центре гора беляшей.
Садитесь, трудяги! командовала свекровь. Сметанки добавить?
Полина села, но еда её не привлекала; аромат всё же был манящим. Она взяла ложку, стараясь не смотреть на наклейкугусеницу.
Валентина Ивановна, благодарю за ужин, начала она формально. Но о декоре У меня особый вкус, я люблю пустоту.
Это не вкус, а депрессия, детка, отшутилась свекровь, откусывая пирожок. Женщина должна жить в красоте, цветочки, рюшечки женская энергия. А у тебя всё как в операционной, мужу неуютно.
Антон пробормотал, пытаясь прикрыться:
Мам, но мне нравилось, стильно.
Стильно? перебила Валентина. Стильно когда душа поёт. Сейчас же поёт. Кстати, Поля, в ванной я тоже порядок навела.
Ложка выпала, ударилась о тарелку, борщ разлетелся по подсолнухам.
В ванной? спросила Полина, голос дрожал. Что ты там сделала?
Поставила шторку с дельфинами, заменяла маркировку шампуня маркером, купила розовый пушистый коврик, чтобы ножки было тепло.
Полина встала, чувствуя, как внутри закипает вулкан.
Спасибо, было вкусно, сказала она, глядя в стену. Я приду отдыхать, голова болит.
Выходя, она услышала, как свекровь шепчет Антону:
Видишь? Я же говорила переутомилась девка, ничто её не радует.
В ванной всё было хуже: мраморные стены, но на полу ядовиторозовый «мохнатый» коврик, на диспенсерах крупными черными буквами «ДЛЯ ГОЛОВЫ», «ДЛЯ ТЕЛА», «МИЛО». Стеклянную перегородку украсила полиэтиленовая шторка с синими дельфинами, натянутая на распорку.
Полина села на край ванны, закрыла лицо руками, хотел плакать от бессилия, а не от горя.
Шаги в коридоре, открылся дверь, вошёл Антон.
Поля, ты как? спросил он.
Хочу, чтобы она уехала, шепнула она. Не через неделю, а завтра.
Куда она поедет? У неё ремонт, нет воды
В гостиницу, я оплачу номер с завтраком. Я не могу жить в этом цирке, Антон. Ты видел эти маркеры на диспенсерах? Их не смоешь!
Отмоем спиртом, сказал Антон, пытаясь успокоить её.
Дело не в спирте! воскликнула Полина. Она не уважает меня, считает мой дом полем для игр.
В этот момент из кухни раздался грохот, звон разбитого стекла, крик Валентины.
Полина и Антон бросились в кухню. На полу в луже воды лежала тяжелая дубовая полка, которой она, судя по всему, хотела украсить стол. Полка и горшки с геранями упали, разбив стекло.
Я я только хотела цветок полить, запинаясь произнесла Валентина. Я думала, полка выдержит
Полина посмотрела на стену: крепления сорваны, открылась сырая бетонная плита.
Эта полка рассчитана лишь на пару фоторамок, а не на три горшка с землёй, сказала она хладнокровно. Восстановить её без замены всей стены невозможно, стоимость квадратного метра как ваша пенсия за полгода.
Свекровь заплакала, отмахиваясь:
Всё хлипкое, всё ненадёжное! В наше время мебель делали на века!
Полина, переступив осколки, подошла к растрёпанной стене и прикоснулась к её краю.
Мы вызываем такси, бронируем гостиницу «Центральная», мама будет там, пока ремонт не закончится, заявила она. Больше она здесь не останется.
Ты выгоняешь мать из дома? ахнула Валентина, схватившись за сердце.
Мам, тихо ответил Антон. Полина права, ты разрушила кухню.
Я хотела уюта! вскрикнула свекровь. Вы, неблагодарные!
Идите собирать вещи, сказала Полина. Я пока начну снимать бабочек.
Сборы прошли в криках, плачах, бросании в чемодан штор, скатерти с подсолнухами, магнитов с холодильника. Полина стояла в дверях, наблюдая, как муж выносит чемодан.
Когда дверь за ними захлопнулась, в квартире наступила глухая тишина. Полина глубоко вдохнула, подошла к кухне, осмотрела поле битвы: земля на полу, дыры в стене, следы клея, запах беляшей, впитавшийся в бетон.
Она достала мешки, стремянку, растворитель, шпатель. Сначала сняла наклейки клей легко отшел, покрытие осталось нетронутым. Затем убрала оранжевую клеёнку, отмыла маркер со стеклянных диспенсеров, убрала розовый коврик.
Через два часа, когда вернулся Антон, квартира почти вернула прежний вид, лишь дыры в стене напоминали о «уюте».
Антон вошёл тихо, как мышь. Полина сидела за чистым столом, пила чай.
Я её разместил в люксе, сказал он, садясь напротив. Она всё ещё ругается, звонит подругам, рассказывает, как мы её выгнали на мороз.
Пусть рассказывает, равнодушно ответила Полина. Главное, что она там, а не здесь.
Прости, прошептал муж. Я должен был сразу её остановить. Я привык к её порядку в детстве, когда в моей комнате «переставляли» постеры и ставили салфетки.
Полина впервые за вечер почувствовала тепло в взгляде.
Это не забота, а контроль, сказала она. Я нашла мастеров, они завтра приедут, оценят ущерб. С мамой будем ставить строгий регламент: визиты только по праздникам, без ночёвок.
Согласен, кивнул Антон.
Он подошёл к шкафчику, вытащил мешок, собрал остатки беляшей.
Ты чего? удивилась Полина. Было вкусно.
Было, согласился он. Но пахло насилием. Закажу пиццу, ты будешь?
Полина рассмеялась, впервые за безумный вечер.
Буду, с двойным сыром, ответила она. Откроем окна настежь, проветрим этот «уют».
Они сидели на полу в гостиной, ели пиццу из коробки, а ночной ветер уносил запахи жареного масла и дешевых духов. В кухне зияли дыры, но Полина знала: их можно исправить. Главное она отстояла свои границы и нашла в муже настоящего союзника.
