Поймала золовку, когда та без спроса мерила мои вещи.
Сергей, умоляю, без ночёвок. У нас не гостиница, а у твоей сестры отдельный дом в соседнем посёлке, нервно протирала Елена бокалы, скользя светом по стеклам. Пятна от воды раздражали её так же, как предстоящий визит родственников мужа.
Лен, что ты начинаешь? устало потер переносицу Сергей, не отводя взгляд от ноутбука. Василиса с мамой едут проездом, у мамы запись к кардиологу, а Василиса просто за компанию. Не будем их гонять обратно электричкой ночью.
Проездом, конечно. В прошлый раз они «проездом» пробыли неделю, пока Василиса искала зимние сапоги по всей Москве, потому что у нас, видите ли, выбор лучше. Я же их кормила, поила и развлекала, пока ты был на работе.
Обещаю, в этот раз всё иначе. Один вечер, ужин, сон, завтрак и они уедут. Будь снисходительнее, это же семья.
Елена лишь вздохнула. Слово «семья» в лексиконе мужа звучало как священный индульгенция, прощающая любые проступки. А проступков за его младшей сестрой Василисой и мамой Галиной Ивановной было немало. Они не преступницы, просто безцеремонные, той самой простотой, что, как говорят, хуже воровства.
Елена возглавляла отдел в крупной логистической компании, зарабатывала неплохо, обожала порядок и дорогие вещи. Ее гардероб гордость и единственная слабость: шелк, кашемир, брендовые сумки, ухаживаемые, как редкие орхидеи. Именно он служил Василисе красной тряпкой на быка.
Звонок в дверь прозвучал ровно в шесть вечера. На пороге стояли Галина Ивановна с пакетом жирных пирожков, от которых у Елены начиналась изжога, и Василиса. Золовка бросила взгляд от головы до пят.
Ой, Леночка, привет! Василиса шагнула в комнату, не разувшись, и чмокнула её в щёку. А ты что, нарядная? Платье новое? Дорогое, наверно?
Привет, Василиса. Обычное домашнее платье. Проходите, пыталась улыбнуться Елена, хотя ощупывающий ткань взгляд Василисы был ей неприятен.
Обычное? хмыкнула золовка, отстегивая куртку. Хлопок с вышивкой. У нас такие ползарплаты стоят. Везёт тебе, Сергей тебя балует.
Я тоже работаю, напомнила Елена, вешая её куртку в шкаф.
Да ладно, работаешь. Муж тоже за копейку получает. Мама, дай пакет, я отнесу на кухню.
Вечер пошёл по привычному сценарию: Галина Ивановна сразу принялась проверять кухню, переставляя специи «как удобнее», а Сергей, счастливый от воссоединения, разливал чай и слушал бесконечные рассказы мамы о соседях, давлении и ценах на гречку.
Елена кивала, подкладывала гостям еду и мысленно отсчитывала часы до их отъезда. Напряжение всплыло, когда разговор коснулся предстоящего юбилея тёти Зины.
Ой, девчонки, даже не знаю, в чём ехать, жаловалась Василиса, глотая кусок торта. Я так поправилась за зиму, ни в одно платье не влезу. А там ресторан, все в фифах. Позориться не хочется.
Она посмотрела на Елену. Елена сделала глоток чая и замолчала, понимая: «Дай поносить».
Лен, не выдержала паузы Василиса. У тебя же столько шмоток. Может, одолжишь на выходные? Мы почти одинаковой комплекции у тебя синее с блёстками, помнишь?
Василиса, мы разной комплекции, твёрдо сказала Елена. У меня 44 размер, у тебя 48. И я не отдаю свои вещи это мой принцип.
Вот и началось, закатила глаза Василиса. Принцип! Жалко, так скажи. Своей сестре мужа ты тряпку пожалела. Она пылится, а мне один раз надеть. Я бы в химчистку сдала!
Василиса, зачем тебе чужое? мягко вмешался Сергей, видя, как у жены бледнеют костяшки пальцев. Купим тебе новое, я переведу денег.
Что нам покупать?! вскричала Галина Ивановна. Зачем тратить деньги, если в шкафу добра навалом? Елена, ты же куркуль? Платьев у тебя столько, что солить можно. От тебя не убудет, а девочке радость. Мы же свои, а не чужие.
Галина Ивановна, тема закрыта, отрезала Елена, голос её звучал чуть резче, чем следовало. Мои вещи мои вещи. Я не беру чужое и не отдаю своё. Перейдём к другому.
Остаток ужина прошёл в натянутом молчании. Свекровь поджимала губы, Василиса демонстративно отводила взгляд, ковыряя вилкой в салате. Сергей бегал глазами между женщинами, но спорить уже не решался.
На следующее утро Елена ушла рано на работу. Гости ещё спали. Сергей взял отгул, чтобы возить маму к врачам, так что дом оставался под его присмотром.
Я вернусь около семи, сказала Елена, обуваясь в прихожей. Пожалуйста, следи, чтобы они ничего не переставляли и не хозяйничали в нашей спальне. Я этого не люблю.
Лен, ты параноик, улыбнулся Сергей, целуя в щёку. Кому нужна наша спальня? Они позавтракают, уедут, а потом к вокзалу. Когда ты придёшь, их уже не будет.
Елена ушла, но тревога грызла её весь день. Она знала, что отказ ночью воспринимался как вызов, а не как окончательное «нет».
Рабочий день тянулся бесконечно. Около трёх часов дня у Елены накалилась мигрень, перед глазами закружились радужные круги. Таблетки не помогали.
Елена Викторовна, вы бледна как полотно, заметила её заместительница. Едьте домой, мы справимся. Отчёт я доделаю.
Елена не спорила. Ей действительно нужен был покой. Она вызвала такси.
Подъезжая к дому, она взглянула на окна своей квартиры на третьем этаже: свет горел во всех комнатах, хотя на улице был яркий солнечный день. «Странно, подумала она. Сергей сказал, что они будут гулять до вечера».
Она тихо открыла дверь. В квартире пахло сладкоприторным: дешевыми духами Василисы, смешанными с запахом лака для волос. С глубины доносилась музыка и громкий смех.
Елена сняла туфли и бесшумно прошла по коридору. Смех доносился из её спальни, дверь была приоткрыта.
Мам, скажи, откуда всё это? голос Василисы звучал восторженно. Как сшили! И цвет, и фасон. А эта жаба говорила «размер не тот». Всё застегнулось!
Ой, доча, красота! подхватила Галина Ивановна. Прямо королева! Тканьитальянская, а не китайский ширпотреб.
Елена толкнула дверь. Картина перед ней напоминала дешёвую мыльную оперу, но ей было смешно.
В её спальне, перед большим зеркалом, крутилась Василиса в том самом вечернем платье из тёмноизумрудного шелка, купленном в СанктПетербурге два года назад за 150 тысяч рублей, которое она надевала лишь раз на новогодний корпоратив.
Платье буквально трескалось по швам. Василиса втискивала своё пышное тело в изящный шелк, рассчитанный на узкую талию. Молния разошлась посередине, обнажая бельё, ткань на бедрах натянулась так, будто сейчас лопнет с грохотом.
На её ногах оказались любимые Еленины бежевые лодочки, которые, видимо, Василиса натянула, поджав пальцы, потому что пятки свисали. На кровати, покрытой идеально гладким покрывалом, разбросаны были кашемировый свитер, две блузки, шарфы, коробки с украшениями. Галина Ивановна сидела в кресле, держала в руках Еленину сумку и внимательно её изучала.
Что происходит? тихо прозвучал голос Елены, но в тишине звук был как гром.
Василиса вскрикнула, дернулась, и от резкого движения раздался характерный звук разрывающейся ткани.
Ой она замерла, глядя в отражение зеркала испуганными глазами.
Галина Ивановна уронила помаду, та покатилась по паркету.
Лена? А ты чего так рано? Сергей сказал, что ты до семи начала она, пытаясь звучать беззаботно, но получалось нелепо.
Елена медленно вошла в комнату. Ярость, холодная и рассудительная, вытеснила головную боль.
Снимай, сказала она, глядя прямо в глаза золовке.
Лен, ты не так поняла, я просто примерить Мы же не собирались забирать, а посмотреть, как сидит запиналась Василиса, пытаясь закрыть молнию. Сергей разрешил!
Врёшь, отрезала Елена. Сергей знает, что эта комната закрыта для вас. Снимай платье сейчас же.
Не могу! вдруг выкрикнула Василиса, голос её дрожал от истерии. Заело!
Что значит «заело»?
Молния! Она застряла! Я пыталась застегнуть, а теперь ни туда, ни сюда!
Елена подошла ближе. От Василисы пахло потом и теми же духами. Нежный шелк подмышками уже потемнел от влаги. На шве зияла дыра нитки не выдержали натиска.
Ты порвала платье за полторы тысячи евро, констатировала Елена. Ты понимаешь?
Да какие евро! вмешалась Галина Ивановна, вставая. Подумаешь, шовчик разошёлся! Зашить можно! Мы же свои! Девочке захотелось красивой. У тебя столько, а у её мужа копейка!
Галина Ивановна, положите сумку и выходите, не оборачиваясь, сказала Елена. Иначе вызову полицию, оформлю кражу со взломом.
Ты мамой мужа полицией пугаешь?! свекровь побагровела. Мы в гостях!
Вы не в гостях. Гости так себя не ведут. Вы воры, вломившиеся в чужое пространство. Вон отсюда!
Галина Ивановна, бормоча проклятия, бросилась в коридор. Елена осталась одна с Василисой, которая сжала голову в плечи и шмыгала носом.
Повернись, скомандовала Елена.
Она осмотрела молнию. Зажим застрял в подкладке. Василиса действительно застряла, но ткань вдоль молнии была безнадежно порвана «с мясом». Платье уничтожено.
Мне придётся разрезать, спокойно заявила Елена.
Что?! Нет! Ты сошла с ума? Я в нём! попыталась оттолкнуться Василиса, но её маленькие туфли не давали устойчивости, и она чуть не упала.
Либо я разрезаю платье, чтобы тебя спасти, либо ты идёшь домой так. Выбирай. Молнию я не разомкну, ты её сломала.
В этот момент хлопнула входная дверь.
Девчонки, я дома! Мам, где вы? Я торт купил! бодро крикнул Сергей, не подозревая, что попал в эпицентр урагана. Он вошёл в спальню с коробкой торта, но улыбка быстро сползла с лица.
Что тут Василиса? Почему ты в моём платье?
Серёжка! вскричала она, бросаясь к брату, насколько позволяли узкая юбка и тесные туфли. Она меня убить хочет! Ножницами угрожает! Я просто померила, а она орёт, полицию вызывает! Скажи ей!
Сергей растерянно посмотрел на жену. Елена стояла, скрестив руки, с выражением полного презрения.
Сергей, твоя сестра без спроса надела моё коллекционное платье, порвала его, сломала молнию и испортила туфли, а твоя мама рыться в моих сумках. Я даю им десять минут на сборы.
Лен, может начал он, привычно миротворец.
Посмотри на платье, Сергей, перебила она. Подойди и смотри.
Он подошёл. Видел дыру, влажные пятна, перекошенную молнию, разбросанные по кровати вещи, которые Елена хранила в идеальном порядке.
Василиса он поднял глаза к сестре. Зачем ты сюда? Я же просил. Елена тоже просила.
Что такого?! она перешла в нападение. Подумаешь, тряпка! Порвётся, зашью! Вы богачи, купите новое! А ты, брат, тоже хорош! Жена тебе дороже сестры? Позволяешь ей грязь в дом лить? Мама в коридоре за сердце держится, а вы тут шмотки считаете!
Снимай, глухо сказал Сергей.
Что?
Снимай платье сейчас же.
Оно не снимается! прозвучала Елена. Она в нём застряла. Неси ножницы.
Операция по освобождению Василисы заняла пять минут, сопровождаемая воплями Галины Ивановны из коридора и стоном пленницы. Елена разрезала шелк вдоль спины, каждый разрез отзывался больКогда тишина вновь окутала квартиру, Елена закрыла дверь на замок, навсегда решив, что в её доме больше нет места для чужих теней.
