12марта, суббота.
Сегодня я снова оказалась в эпицентре семейного конфликта, и записать всё на бумаге помогает понять, где я стою. Олег, мой муж, стоял у двери нашего новенького кроссовера, светившегося в лучах весеннего солнца, и, улыбаясь, умолял меня: «Марина, а зачем так резко? Это же простые помидоры, они же не кусаются».
Я глубоко вдохнула, погладив глянцевый руль, пахнущий ароматом завода. Этот автомобиль моя мечта, к которой я шла три года, откладывая премии, отказываясь от дорогих отпусков, экономя на старом пальто. Я купила его без кредита и без помощи Олега, полностью за свои средства. Салон светлобежевый, почти молочный, и я, признаюсь, обожаю его чистоту.
Но уже через четыре дня после покупки меня поставили перед выбором: доставить рассаду Олеговой мамы на её дачу в Подмосковье.
«Олег, начала я, пытаясь звучать спокойно, хотя внутри всё кипело, посмотри на салон. Он бежевый, а ваша рассадка это земля, вода и пакеты изпод кефира, которые вечно протекают. Я не везу их».
«Не будем же грузовик заказывавать ради десяти ящиков? умолял он. Мама всё упаковала, газеты подстелим, в багажник поместим. Ты же знаешь, как Тамара Ивановна относится к этим помидорам, будто к своим детям».
Я вышла из машины, закрыв дверь мягко, и спросила: «Десять ящиков? На прошлой неделе ты говорил о «парочке коробочек». Откуда десять?».
«Перцы, баклажаны, петунии У меня генератор в машине сломался, ты же знаешь, она в сервисе. Мама в панике, если не отвезём сегодня, будет скандал на месяц».
«Скандал, если я испачкаю новый кроссовер, резко ответила я. Вызывай такси «Грузовичкоф» или обычный универсал, я оплачу».
Олег понизил голос: «Мамка не доверит рассаду таксисту, она скажет, что он всё расшатывает. Нужно, чтобы это делали мы, с любовью». Я увидела в нём пятнадцатилетнего школьника, боящегося маминого гнева сильнее любой ядерной угрозы.
«Ладно, согласилась я, но только в багажник, в салон ни одного горшка. И я сама проверяю каждую коробку, чтобы дно было сухим. Понял?».
Олег обнял меня в щёку, подбежал к подъезду и крикнул: «Я сейчас! Быстро спустим!».
Я осталась у машины, чувствуя, как сердце ёкнуло от тревоги. Тамара Ивановна была мне знакома семь лет; её можно назвать стихийным бедствием с добрыми намерениями: она может «закормить до смерти» сладкими пирожками, связать колючий свитер и обидеться, если его не носят. Да, её дача почти храм.
Через десять минут к нам подошёл Олег, тащащий огромный влажный ящик изпод бананов, из которого торчали тонкие стебли помидоров, привязаные тряпочками. За ним последовала Тамара Ивановна с двумя пластиковыми ведрами, полными зелени.
«Олежка, не наклоняй! крикнула она. Там «Бычье сердце», сортовые помидоры! Мариночка, открой багажник, руки у мужа заняты».
Я нажала кнопку на брелоке, и крышка багажника медленно поднялась.
«Тамара Ивановна, здравствуйте. А это что? указала я на ящик, замечая мокрое дно.
«Да какое мокрое, вы придумываете! отмахнулась она, ставя ведра на асфальт. Я полила утром, чтобы в дороге не засохло, жара же стоит».
Олег, нервно, загрузил ящик в багажник. На новом коврике мгновенно появилось тёмное пятно влаги, которое начало расплываться.
«Стоп! крикнула я. Олег, вынимай!».
«Что случилось? спросила Тамара, держа ещё один горшок.
«Дно мокрое! Я же просила сухое! Олег, там грязь, земля с водой!».
«Да ладно, капля капнула, фыркнула свекровь. Это же земля, а не мазут. Машина для перевозки, а не для вытирания».
Я попыталась сохранять хладнокровие: «Тамара Ивановна, это не «Жигули», и я не собираюсь возить навоз. Нужно подстелить плёнку. Есть ли у вас плёнка?».
«Какая плёнка? удивился Олег. Я думал, газеты».
«Газеты промокнут за минуту! Нужна плотная плёнка или клеёнка!».
Свекровь калачила губы: «У меня её нет, я всю в парник положила. Мариша, не придирайся, мы сейчас аккуратно всё поставим».
В этот момент из подъезда вышла соседка, баба Валя, с маленькой собачкой.
«О, Тамара! На дачу собираетесь? прошептала она. А это невестка? Машину купила? Богатая».
Тамара громко ответила: «Да, Валя, собираемся, но машина новая, а невестка боится помидоры в багажник положить».
Я почувствовала, как кровь приливает к лицу: типичная тактика свекрови публично позорить.
«Олег, иди в магазин, купи рулон плотной плёнки, пробормотала я сквозь зубы.
«Зачем тратить деньги? возразила свекровь. У меня была старая шторка для ванной, принесу».
Пока она шла за шторой, Олег нервно переминался, а я, стиснув зубы, говорила: «Олег, потерпи, сейчас всё застелим и поедем. Съездитли ещё сорок минут?».
Я обратила внимание на горы ящиков, которые они хотели уместить.
«Это всё в багажник не влезет, сказала я. Даже если будем утрамбовывать».
Тамара вернулась с грязножёлтой занавеской для душа.
«Вот, надёжная вещь, Олежка, стели».
Мы начали укладывать плёнку, но каждый из ящиков был мокрым и неровным. В итоге в багажник влезло лишь пять ящиков, а остальные остались на асфальте.
«Остальное в салон, потребовала свекровь, открой заднюю дверь».
«В салон нельзя, твёрдо ответила я, закрывая дверь.
«Как нельзя? она упёрлась. Куда мне это деть? На голове? Я три месяца эти перцы выращивала!».
Я предложила вызвать грузовик, но она воскликнула: «Такси! Никаких денег! Не будет бережно!», от чего я лишь кивнула, понимая, что дальше уже ничего не поможет.
Мокрая земля, просочившаяся из разорванного ящика, попала на кроссовки Олега и на мои светлосерые брюки. Тишина висела в воздухе, пока свекровь пробормотала: «Ну вот, довели мать!».
Я молча села за руль, завела двигатель и, не глядя назад, поехала на мойку. Олег и Тамара остались в дворе, окружённые коробками и землёй.
В мойке меня встретил молодой работник, кивнув: «Огородники?».
«Почти, вздохнула я, выключив телефон.
Во время мойки телефон не умолкал: звонил Олег, звонила свекровь, но я держала его на беззвучном.
Вернувшись домой, я заварила чай и села у окна. Олег не появлялся уже четыре часа. Представляла, как они с мамой копаются в земле, вызывают такси, а потом спорят, кто виноват.
Поздно вечером Олег вернулся, весь в грязи, пахнущий землёй, тихо подошёл к кухне, налил воды и выпил её глотком.
«Ну что, довольна? спросил он, не глядя в меня. Мама плакала, давление поднялось, пришлось пить корвалол».
«Такси вызвали? спросила я спокойно.
«Да, «Грузовичкоф», пришли через двадцать минут, всё погрузили, всё доставили».
«Видишь, ничего не погибло, машина чиста», сказал он, стукнув стаканом по столу.
«Дело не в машине, а в отношениях! возразила я. Ты показал маме, что железка важнее человека. Она сказала, что её ноги в моём доме больше не будут».
Он кивнул, а я продолжила: «Я предложила такси сразу, готова была оплатить. Но ей нужно было заставить меня везти грязь в бежевый салон, чтобы доказать власть».
Он молчал, потом тяжело вздохнул: «Половина рассадки погибла, один ящик перевернулся, понадобится химчистка».
«Я же говорила», прошептала я.
Он кивнул, согласившись, и спросил, позвоню ли я свекрови завтра, чтобы мир восстановить.
«Нет, я не извиняюсь. Я защищала свои границы. Если бы она захотела, я бы без раздумий отвезла её в поликлинику. Но возить навоз и землю, когда есть доставка, глупо».
Следующие две недели прошли в холодном молчании. Свекровь демонстративно не звонила, а Олег получал от неё жалобы на «змею, которую он пригрел». Каждый раз, садясь в чистый салон, я ощущала, что сделала правильный шаг.
В субботу Олег собирался на дачу.
«Поедёшь? спросил он, там клубника пошла, мама вроде отменила».
Я подумала и ответила: «Поеду, но на своей машине. Если меня попросят вывезти мусор или навоз развернусь и уеду».
Он ухмыльнулся: «Договорились, без навоза».
На даче меня встретила тишина, а Тамара Ивановна, увидев меня, чуть улыбнулась.
«Здравствуйте, Тамара Ивановна», поздоровалась я, глядя на блестящий кроссовер у ворот.
«А Валькасоседка говорила, что твоя машина для кур, заметила она, но посмотрим».
«Мне нравится», ответила я, улыбаясь.
«Ладно, иди чай пить, я испекла пироги со сливами», предложила свекровь.
За чаепитием разговор не зашёл, но открытой войны тоже не было. Олег рассказывал о работе, Тамара подавала лучшие куски.
Когда мы уже собирались уезжать, она подошла к машине, обошла её, взглянула в окно на светлые сиденья.
«Чисто», констатировала она.
«Стараюсь», ответила я.
«А тот водитель на грузовике замялась она. Хам, но довёз быстро, за триста рублей сверху».
«Видите, удобно», добавил я.
Она кивнула, но добавила: «Олегу тяжело таскать, а этот «бугай» здоровый, может всё».
Я подняла брови, удивлённая таким поворотом.
«Ты, Марина, характерная, как я. Я никому не давала садиться на шею. Муж мой покойный, я упряма, но своё берегу», сказала она.
Я улыбнулась: победа была тихой, без фанфар, но реальной.
«Обязательно дам телефон грузовой фирмы, осенью надо будет вывозить кабачки и яблоки, а не в твоём салоне их трясти», добавила она.
Я приняла пакет с сухой зеленью, благодарна за сухость.
Дома, по пути, Олег выдохнул: «Ну, вроде прошли, я думал, она тебя обидит».
«Просто люди понимают границы, Олег», ответила я. «Когда говоришь «нет», тебя начинают уважать. А когда пытаешься угодить всем, тебя вытирают».
Он задумался.
«Может, я бы не смог так бросить маму с ящиками», сказал он.
«Тогда у тебя грязные кроссовки, а у меня чистый кроссовер», ответила я.
Включив музыку погромче, я почувствовала лёгкость. Я не стала «плохой невесткой», я стала невесткой, с которой нужно считаться. И это гораздо лучше, чем быть «хорошей», отмывая чужую грязь со своей мечты.
