Я часто вспоминаю те дни, когда мои родственники уже ждали, когда я покину этот свет. Они лишь мечтали о том, как захватят мою старую дачу в сердце Москвы, а я тем временем заранее позаботилась о всём.
Мне сейчас шестьдесят лет, я живу одна в старой квартире, которую оставил мне покойный отец. Дети у меня нет, муж только в воспоминаниях. Когда мне было двадцать пять, я, полна веры в любовь, вышла замуж за Игоря.
Но счастье оказалось мимолетным: Игорь изменил, принёс свою возлюбленную в наш дом. Я не могла мириться с этим предательством, собрала вещи и вернулась к родителям. Через два месяца после развода я узнала, что жду ребёнка.
Я решила, что не скажу Игорю о своей беременности, и не стала искать его. Став матерью, я решила растить сына одна. Когда появился на свет маленький Саша, врачи сказали страшную новость: ребёнок слаб, и у него неизлечимая болезнь, которой вряд ли он переживёт одиннадцатьдвенадцать лет.
Я не знала, куда деваться, но каждый день кормила его грудью, держала в сердце лишь одну мысль он скоро уйдёт. Саша вырос, стал пятнадцатилетним юношей. За неделю до его двадцатипятой годовщины умер и он, и мой отец, оставив меня без двух самых дорогих мне людей.
Отец, будучи плотником, оставил мне просторную квартиру посреди центра Москвы редкость для одинокой женщины. Я всё время жила в одиночестве, мало знакомилась с мужчинами, боялась повторить печальную историю, поэтому ни в какие браки не ввязывалась.
В сорок пять я приобрела ноутбук за пять тысяч рублей, чтобы поддерживать связь с родственниками и читать новости. Оказалось, что они узнали о моём одиночестве и стали наведываться ко мне: приносили варенья, сувениры, интересовались, составил ли я завещание. Увидев, что завещание нет, начали жаловаться на моё финансовое положение, а некоторые даже пытались подставить друг друга, чтобы выглядеть более достойными в моих глазах.
Я уже знала, кому достанется моя квартира: доброй подруге Марине, чья дочь Оля всегда помогала мне без корки. А моя семья лишь жаждет стены, в которых давно живут их предки.
Когда я отрезала им связь, они не перестали писать. Однажды мой двоюродный брат Дмитрий позвонил и, словно ворчливый коза, спросил, живу ли я ещё и кому я собираюсь отдать жильё. Я была так оскорблена, что запретила всем родственникам писать мне или звонить.
С тех пор в тишине моей квартиры слышен лишь шорох страниц, а я держу в памяти те годы, словно старую фотографию в пыльном альбоме.
