Павел, ну проверь, все ли на месте, сказала я, Марьяна, повернувшись к мужу, когда его «Жигули» подпрыгнуло на очередной выбоине пыльной деревенской дороги. Дрова, самовар, мясо в маринаде все ли при нас? А то, помню, как в прошлом году ехали за дровами к Зинке в деревню, у неё только еловые сырые остались, да и те еле тлели.
Да всё взял, Маня, Павел улыбнулся, на миг взглянув в мои глаза. Дрова в багажнике, самовар на месте, мясо ты сама проверяла, едет с нами. Не думай о мелочах. Две недели отдыха в деревне тебе на пользу пойдут и твой любимый газон отдохнет от городской суеты. Я ж помню, как ты зимними вечерами только и мечтала, как снова босиком по мягкой траве пробежишь.
Я улыбнулась, вытянулась в кресле и закрыла глаза. Этот газон стал моим гордостью и утешением. Когда мы с Павлом купили этот заброшенный участок под Тверью, там вместо лужайки торчали лопухи и крапива не пройти, не проехать. Я сама выгребала кирпичи и глину, вручную выдёргивала корни, потом вместе с Павлом пригласили работников и постелили под окном дорогой рулонный газон. Зелёный, мягкий, ровный, словно бархат. На нём я кофе по утрам пила, книгу читала, а иногда занималась гимнастикой для души никто не смел нарушить мой покой.
Этот кусочек зелёной радости я берегла как зеницу ока. Для меня дача не грядки, а тихий уголок отдыха. А вот у старшего поколения другое воспитание.
Надеюсь, мама не забыла поливать газон и клумбы, сказала я вслух. Неделю-то стояла жара под тридцать.
Успокойся, мама Виктория Николаевна всё помнит. Она ответственная. Ключи ей оставили, за домом она присматривала. Знает, как ты эти травинки считаешь, ответил Павел.
Моя свекровь, Виктория Николаевна, женщина советского характера живчик, громкая, с руками, которым покой невозможен. Для неё земля не зрелище, а источник урожая. Лук, морковь, картофель вот что должно радовать глаз. Первые пару лет я воевала с ней за уголок покоя она ворчала, называла газон резвостью городской барышни, но вроде бы привыкла. Хоть и за теплицей своей в углу участка никакой порядок не признавала, но туда дальше не шла.
Машина плавно подъехала к воротам. Я выбежала, чтобы открыть замок, наполнилась ароматом нагретых сосен и смолистого воздуха. Уже представляла, как выскальзываю из лодочек и иду по прохладе травы
Но открыла ворота и оцепенела. Сумка с ноутбуком выпала из рук на дорожную пыль.
Маня, чего застыла? Заезжать будем? донёсся голос Павла, но подойдя ко мне, он сам остолбенел.
От моего изумрудного ковра ничего не осталось.
Вся передняя часть двора была перекопана на грубые грядки. Клочья дерна, смешанные с землёй, зияли по всему бывшему газону. На грядках уже кое-где вылезала хиленькая зелень.
Посреди этого сельского бедствия стояла, сияя, Виктория Николаевна в старом халате и широкополой панаме, опираясь на лопату.
Ой, дети прибыли! весело объявила она. Вот сюрприз устроила! Еле-еле к вашему приезду управилась!
Кровь у меня отхлынула от лица, в ушах загуглило. Я медленно подошла к околи бывшей лужайки. По земле валялись изрезанные рулоны газона.
Что это такое?! мой голос был ледяным.
Грядки, дочка! гордо сообщила свекровь, воткнула лопату и развела руками. Сколько земли пустовало! А место-то тут золотое солнышко целый день! Я тут лучок посадила, морковку да кабачков трошки. Такая польза: всё своё, на зиму приготовим икры сами спасибо скажете.
Мама прошептал Павел. Мы же за газон отдали под сто тысяч, удобряли, стригли, ухаживали
Не смеши, отмахнулась Виктория Николаевна. Тысячи за траву это вас обманули. Дикая трава и так растёт, а удобрять землю надо, чтобы хлеб родился! В магазине морковь да лук по цене золота. Я же для вас кукурузу сажала, старалась, а вы по турциям ездите!
Я стояла, молчала, смотрела на этот разгром, и во мне поднималась спокойная ярость. Это было не заботой, а вторжением в мою душу, мой труд.
Виктория Николаевна, сказала я, смотря ей в глаза, мы вас просили только поливать. Не сажать, не копать. Это наш дом.
Ах, вот как! Я мать, напрягла свекровь плечи, лучше вас знаю, что вам нужно. Молодёжь сейчас мягкотелая: без укропа жить не можете. Наступит голод к кому за заготовками пойдёте? Газон твой баловство одно. Соседи смеются: у всех огороды, а тут буржуйская лужайка!
Пусть смеются, твёрдо сказала я. Антошка, заноси вещи.
Маня, подожди Павел осторожно попытался меня удержать, но я отстранилась.
Мама, мы о границах давно договорились: теплица твоя, остальное наша зона отдыха. Почему ты решила всё сломать?
Я себе здоровье тут оставила! воскликнула Виктория Николаевна, и её глаза заболели слезами раздражения. Колола спину, полола, чтобы вам витаминов наросло. А тут «испортил», сказали! Вы эгоисты!
Свекровь театрально схватилась за сердце и уселась на скамью.
Я пошла в дом, сдерживая слёзы и злость, выждав, чтобы успокоиться, налила себе прохладной воды. Это был не конфликт поколений, а элементарное неуважение и самоуправство.
Через несколько минут Павел пришёл, виновато облобызал плечо.
Маня, она хотела как лучше, ну советское закалка. Для неё земля без морковки кощунство
Дело не в совке, Паша, перебила я. А в уважении. Она уверена: можно делать, как ей удобно, и мы проглотим. Так дальше не будет. Она станет сама возвращать всё как было.
Как это? Ей шестьдесят с лишним, ведь не сможет!
Может выкопать грядки, выровнять землю сможет. А за новый газон тоже пусть платит из пенсии. Помнишь, она сама хвасталась своими заначками для внуков. Так что теперь, пусть вкладывается в «помощь детям».
В тот же вечер я вышла к свекрови.
Виктория Николаевна, у вас до конца воскресенья всё вернуть как было. Иначе закажем рабочих, всё снесут бульдозером. Оплатите вы или больше сюда не войдёте. Ключи оставьте Павлу.
Ах ты, неблагодарная, зашептала она, но сдавшись кинула связку ключей мне под ноги и вышла за ворота. Пусть у тебя на газоне только чертополох растёт!
Я подняла ключи, отряхнула, кивнула мужу. Он тоже понял: если сейчас не поддержит, дальше будет только хуже.
Всю следующую неделю газон зиял ранами, настроение лежало на дне души. Только к выходным в калитку вошла молчаливая Виктория Николаевна. Тихо, без лишних слов, набрала лук с грядок, сложила в ящик. Сама, без помощи, выровняла землю Павел только вынес мешки с сорняками и помог собрать мусор. Я наблюдала, не влезая урок должен быть усвоен навсегда.
К вечеру воскресенья перед домом снова была ровная, пусть и голая площадка. Я подошла.
Спасибо, вы сделали всё как просила.
Свекровь устало посмотрела.
Злая ты стала, Маня. С жёстким характером… Я думала, мой сын с тобой будет счастливым.
Просто я не люблю, когда моим мнением пренебрегают. Если бы вы попросили уголок огорода я бы согласилась. Но вы решаете за всех.
Она только махнула рукой. Лук Павел отвёз ей в город. Ключи мы не вернули теперь только мы сами приезжали к дому. А иногда, если просила, забирали Викторию Николаевну с собой на день уже как гостя.
Через месяц газон зазеленел. Мы с Павлом засеяли смесью спортивной травы, удобрили и ухаживали ждали, когда зарастёт следы конфликта. А мама Виктория приехала к нам лишь в августе на день рождения сына. Тихо передала пирожки с тем самым луком и сказала:
Всё зелёненькое и чисто. Может, и правда к лучшему. Меньше грязи в дом тащится.
Я налила ей чаю. Всё встало на свои места: овощи должны расти на огородах и рынках, а наш двор для отдыха. Территория была отвоёвана, а честные границы оказались надёжнее вежливых улыбок.
