Вредная соседка
Ты мои глазные линзы не трожь! завопила бывшая подруга. За своими глазками следи! Думаешь, я не вижу, как ты на Петьку глазки строишь?
Так ты, что, Людмила, ревнуешь? округлила глаза Тамара Борисовна. Ну надо же! На кого это у тебя слюнки потекли? Я тебе на Новый год уже подарок придумала: губозакаточную машинку.
Себе бы оставила! не осталась в долгу Люда. Или твои губы уже никакая техника не берет? Думаешь, я не замечаю?
Баба Тома медленно слезла со скрипучей кровати и, ворча что-то себе под нос, поплелась к иконам прочитать свою утреннюю молитву.
Не сказать, чтобы она была особо верующей: ну, что-то, конечно, есть над нами ведь кто-то этим хозяйством заправляет! Только вот кто вопрос, как был, так и остался открыт.
В народе это хозяйство называют как угодно: и Вселенная, и Высшая сила, и, разумеется, сам Господь Бог добрый дедушка с белой бородой и на облачке, следящий, чтобы все в мире шло по расписанию.
Учитывая, что возраст бабушки Томы приближался к семидесяти, с этими силами ссориться не хотелось: если их нет верующие ничего и не теряют, а если есть неверующие теряют всё подчистую.
Под конец Томина утренняя молитва всегда превращалась в короткий разговор по душам: мало ли, вдруг кто-то услышит!
В жизни у Тамары Борисовны было две беды, и нет, это не дороги и чиновники то с прошлого века набило оскомину! Это была ее соседка Людка и внуки.
С внуками всё понятно: поколение-то беспроблемное, кроме одной ничего делать не хотят! Но на них есть их родители пусть с ними и разбираются!
А вот Людка… Людмила Владимировна нервы соседке мотала мастерски, к рангам народных артисток даже не снившаяся! В кино пикировки между Мордюковой и другими мило, на экране-то, а в жизни, когда к тебе по каждому пустяку цепляются держись, баба Тома!
Был у бабушки Томы один настоящий друг их в деревне и так по пальцам пересчитать Петр Ефимович Козырный, в миру для своих Петька-Мопедька. Прозвище еще с молодости прилепилось, когда он гонял по деревне на стареньком мопеде, а, если быть точным, на «мопедьке», как сам смеялся.
Мопед уже давно отправился ржаветь в сарай, а Петька всё равно остался Мопедькой деревня не прощает прозвищ!
Раньше была дружба «семьями»: Петька-Мопедка с женой Ниной и Тома с мужем. Но теперь обе вдовы остались, а Тома с Петькой по привычке продолжали дружить: со школы знали друг друга, да и другим Петька быть не умел.
В школе их была компания Тома, Людка и Петька неразлучные: по деревне втроем ходили, кавалер посередине, девицы с обеих сторон, под локти держат, все обзавидуются.
С годами дружба «эволюционировала» сначала превратилась в еле сдерживаемую нелюбовь Людмилы Владимировны к Томе, а потом открыто в ненависть. Кто бы мог подумать?
Но характер-то у Людки сложный, а после смерти мужа ее как будто подменили. Зависть рвала соседку на куски: бывшая подруга осталась стройной, а сама Людмила расползлась, фигуру уж не распознаешь. Школьный друг последние годы с Томой общался охотнее те вечно что-то обсуждают и хихикают, головы седые почти соприкасаются. А с Людкой пара фраз, и всё.
Завидует, что говорить! Всё ей не так: у Томы и руки тонкие, а у Людки пальцы будто ветки старой яблони узловатые, широкие.
Но пошло одно за другим: то ей уличный туалет не нравится, то внуки грушу на участке ободрали (а грушу ещё никто не трогал, висит как положено!), то куры у неё по грядкам соседки бегают.
Твой туалет, Тамара, на всю улицу дышит! возмущалась Людка.
Так он тут с советских времен стоит, понюхай иногда воздух свежий, а не ищи запахи, не растерялась Тома, и в ответ: Хрусталики свои пластмассовые, небось, бесплатно по страховке вставила? Даром ничего хорошего не дают!
Ты мои линзы не трожь! повторила Люда и затеяла новый скандал.
Петька посоветовал: «Закопай туалет, устрой в доме и пусть Людка нюхает ароматы своей зависти!» Дети скинулись, оборудовали маме туалет в доме, а выгреб засыпал сам Петр Ефимович: отдыхай, Людка!
Но тут обнаружилось, что ветки груши кто-то обломал опять шум.
Где? Покажи, просит Тома, а та пальцем крутит в разные стороны: мол, вот и вот, кто-то всё сломал! А про свои куры на грядках помалкивает.
Петька предложил: «Давай спилим ветки на твоей стороне, и вопрос закрыт».
И правда: спилили, тут Люда молча, без истерик, наблюдала ну, Петьку ведь боится, стратег!
С курями, правда, повозилась. Новый год новая порода, а курица она и есть курица, всё везде раскапывает. Тома пыталась бороться словами бесполезно! Пришлось подключать Петра: тот из интернета выудил способ разложить по ночам яйца на грядках, а утром гордо собирать.
Работает как часы: Людка пару раз увидела, побледнела, и куры с тех пор не ходят завидуют, видно, чужой плодовитости!
Только, поди ж ты, началось про летнюю кухню: дым ей мешает, запах чуть не отравилась на всю осень, вегетарианка теперь, что ли. Тамара терпела-терпела, потом выдала всё как есть: «Очки протри! Мангала у меня нет!»
В конце концов, бабушка Тома совсем похудела и осунулась: нервы не железные. С Петькой сидели на кухне, чаёк пили:
Может, сдать Людку на опыты, а? грустно шутит Тома.
Подавится, да и я не дам в обиду! улыбается Петька. Есть у меня идея получше!
Через пару дней утром Тамара слышит песню под окном: «Тома, выходи из дома!» ан, глядь, Петька на обновлённом мопеде приехал, счастливый, как внук перед Новым годом.
Я раньше почему грустил? говорит. Мопед был поломанный! А ты готова вспомнить молодость поехали кататься!
Тома прыгнула на мопед: официально теперь пенсионеры 65+ активнее всех в стране! И поехали навстречу новой жизни: вскоре даже предложение получила, стала официальной Козырной дамой.
А Людка, как и было, осталась одна недовольная, в теле и с завистью внутри. Не с кем больше ругаться! Завидуй, не завидуй, всё равно теперь одинокая волчица.
Так что держись, Тома, не выходи из дома. Всё тут песни да пляски чего, собственно, ожидать от деревенской жизни? Зря, наверное, с туалетом так возилисьПрошло лето, за ним осень принесла свои золотые сумерки, а у ворчливой Людки вдруг заметили перемены: стала реже появляться на улице, по огороду не бродит с лупой, к чужим окнам глаза не прикладывает. Сначала соседки радовались спокойней жить стало, но потом как-то грустно стало: не хватает этого живого перца, привычного раздражителя.
А однажды, когда кружили первые снегири над заиндевелыми кустами, Тома услышала стук в дверь. На пороге Людмила Владимировна, с двумя банками варенья и робкой улыбкой.
Мириться хочу, сказала негромко. Петька твой пусть будет, только ты чай со мной попей. Тихо как-то стало…
Тома рассмеялась, обняла соседку и принесла чайник на двоих: сплетни быстро разошлись по улице, что вредная соседка прозрела. С той зимы у бабы Томы две подруги: Петька да сама Люда. И за столом мир, смех да добрые воспоминания. Потому что, как ни крути, счастье это не молчание и не одиночество, а когда кто-то под окном споёт любимую песню, а другой не постесняется позвонить в дверь с банкой варенья.
