Когда бабушка Ольга Петровна узнала о тяжёлом диагнозе, она приняла новость с удивительным спокойствием, которое редко встречается среди людей. Села на кухне, налила себе крепкий чай, посмотрела в окно и произнесла:
«Я не собираюсь сидеть в четырёх стенах и ждать конца. Хочу жить, пока есть сила».
Тогда ей было шестьдесят лет. Небольшая, всегда улыбающаяся, с тем внутренним огнём, который не смогли погасить годы, заботы, быт и утраты. В её душе постоянно жила жажда жизни тихая, но упорная, как весенний росток, пробивающийся сквозь камень.
Всю жизнь она прожила в одном доме старом, но уютном, где пахло яблоками, мятой и свежеиспечённым хлебом. Здесь выросли её пятеро детей, здесь собирались внуки, приходили гости, здесь прошли зимы. Двор стал её миром. Но, как выяснилось, она не хотела, чтобы именно в этих стенах завершилась её история.
Через месяц после постановки диагноза Ольга Петровна продала дом. Никому об этом не сказала, кроме младшей сестры, которая сопроводила её к нотариусу. Остальные узнали случайно. Мой двоюродный брат Андрей, зайдя в гости, увидел пустые стены: без мебели, без штор, без запаха пирогов, которые когдато встречали каждого, переступающего порог. На двери висела табличка: «Частная собственность».
Через несколько дней все получили её голосовое сообщение. Голос был ровным, уверенным, даже с лёгкой улыбкой:
«Я не буду оправдываться. Это моё решение. Всю жизнь я трудилась теперь хочу жить, пока могу».
Полученные от продажи дома деньги Ольга Петровна вложила в путешествия. Не за границу и не в дорогие отели, а по России: от морского побережья Сочи, через горные перевалы Кавказа, к озеру Байкал и к старинным монастырям Алтая. Она побывала в небольших городах, где люди ещё здороваются друг с другом на улице.
Бабушка присылала нам открытки, короткие сообщения, фотографии улыбающуюся, загорелую, в компании новых друзей. Порой она исчезала на несколько недель, а потом вновь появлялась: спокойная, вдохновлённая, будто после долгой беседы с самой собой.
Ктото в семье не понимал её поступка, говорив: «Как она могла? Это же дом, воспоминания, дети, внуки!» Другие восхищались её смелостью. А она отвечала просто:
«Не хочу оставлять стены. Хочу оставить память, что я жила».
И она действительно жила. В последний год возможно, впервые понастоящему в её глазах вновь засиял тот блеск, который мы видели лишь на старых фотографиях. Она научилась радоваться каждому утру, не откладывая счастье «на потом».
Когда её не стало, мы открыли её небольшую вализу. Там лежали десятки билетов, туристические карты, старые открытки, записки с названиями кафе, где она бывала, и более ста фотографий: улыбающаяся на фоне моря, гор, старинных домов и улиц. На каждой жизнь, движение, свет.
Дом исчез, денег тоже. Оставилась свобода самое ценное, что у неё было. Свобода быть самой собой, жить так, как хочется, не ждя разрешения и не оглядываясь назад.
Я часто задумываюсь: если бы нам сказали, что времени осталось мало, что бы мы сделали? Оставились бы в четырёх стенах, среди привычных вещей и страхов? Или, наконец, решились бы жить не «когдато», не «потом», а сейчас?
Возможно, именно в этом и кроется истинная мудрость: не ждать смерти, а встречать жизнь открытыми глазами, как сделала она.
