Съезжай на «свою территорию», сказал муж.
Владимир начал серьезный разговор с женой за обедом. Откладывать его было невозможно.
Лада, садись, попросил он, почти беззвучно.
Лада выключила газ и медленно повернулась.
Что случилось? спросила она, слегка встревоженная.
Владимир не встретил её взгляд стыд поджидал.
Я ухожу. У меня другая женщина, её зовут Ольга. Мы работаем вместе. Это не просто «интим», Лада. Это настоящая любовь, и я больше не могу врать ни тебе, ни себе.
Новость о измене Лада приняла достойно: не плакала, не бросала посуду, не умоляла его остаться. Выбор мужа она приняла, но одно ей тяжело давалось: бывший муж захотел, чтобы она забрала детей дочь от первого брака и их сына и съехала в «свою территорию». Видимо, гдето ему нужен личный уголок.
Лада всю ночь не сомкнула глаз, всё обдумывая. Семнадцать квадратных метров, два ребёнка, её зарплата бухгалтера, которой и сейчас едва хватает, да «помощь по возможности» от того, кто только что предал семью. Как жить? Почему она должна стать жертвой, ломать себя и детей ради его комфорта и новой любви? Чёрт её побери!
Утром Лада заявила мужу:
Хорошо, Владимир. Я согласна съехать.
Он обрадовался:
Ну вот и умница. Я знал, что ты у меня разумная женщина
Но есть условие, перебила её Лада.
Какое? насторожился он.
Ты полюбил другую, я не против. Сердцу не прикажешь. Квартиру делить я не буду, хотя по закону имею право на половину. Оставь её себе.
Правда? возликовал Владимир. Спасибо!
Правда. Я и Настя уходим в мою студию, нам там будет вполне комфортно. Переставим мебель, купим двухъярусную кровать, устроимся как-нибудь.
А Тимофей? растерянно моргнул Владимир.
Лада посмотрела прямо в него.
Сын останется с тобой.
Что с тобой? нервно рассмеялся он. Ты шутишь! Он же маленький! Ему мама нужна!
У родителей в России равные права и обязанности, Владимир, чётко произнесла Лада. Ты отец. Ты хотел сына. Ты просил меня его родить, помнишь? «Наследник нужен, будем футбол играть». Так и будет.
Я буду платить алименты, как положено законом, и забирать его по выходным, по возможности.
Ты ты не можешь так! закричал он. Ты же мать! Как мать бросит ребёнка?!
Я не бросаю, я оставляю его родному отцу, в просторной квартире, рядом с детским садом. Почему я должна тащить его в тесноту, менять сад, лишать комфорта? Ты же сам говорил, условия плохие. Пусть сын живёт в хороших условиях, с тобой и Ольгой. Пусть она учится быть мачехой, раз уж собирается строить семью.
У меня работа! орал он. Я занят весь день! Кто будет его в сад водить? Кто забирать? Кто кормить, мыть, спать укладывать?!
У меня тоже работа, спокойно ответила Лада. И я занята. Но я справлялась эти четыре года. Теперь твоя очередь. Мальчику нужно мужское воспитание. Ты же всегда говорил, что я его слишком балую. Воспитывай его, сделай мужчиной.
Владимир схватился за голову, метался по спальне.
Это бред! Юле не понравится! Ей двадцать пять, зачем ей чужой ребёнок?!
А это уже твои проблемы, дорогой, скрестила руки Лада. Ты же глава семьи. Решай.
Двойные стандарты меня достали. Хочешь новую жизнь берись за ответственность.
***
Сбор вещей занял два дня. Владимир всё это время ходил, как в воду опущенный, то жалел, то угрожал, то взывал совесть.
Лада, подумай, что подумают люди! шипел он, когда она укладывала одежду Насти в коробки. Твои родители, мои родители
Тебя же заклюют! Кукушка!
Пусть говорят, отвечала Лада, заклеивая коробку скотчем. Мне всё равно. Я не потяну двоих на одной зарплате и в одной комнате.
Тебе это надо? Чтобы мать твоих детей в больницу легла?
Самый тяжёлый разговор был с мамой она звонила трижды за вечер, плакала в трубку.
Доченька, опомнись! Как так оставить Тимофея отцу? Да он же!
Мам, устало отвечала Лада. Вы в другом городе. Чем вы поможете? Денег пришлёте? У вас пенсия кошкины слёзы.
Я всё решила. Владимир отец. Пусть будет отцом не только в словах.
В день отъезда Тимофей бегал по квартире, думая, что это игра. Лада присела к нему на корточки, поправила шапку. Сердце разрывалось, хотелось прижать его к себе и убежать, но она знала: если сейчас даст слабину, Владимир сядет ей на шею и свесит ножки. И останется одна, с двумя детьми, без денег, в конуре, а он будет наслаждаться жизнью.
Сынок, сказала она, глядя в ясные глаза. Мама с Настей живут в другом месте немного. А ты пока побудешь с папой. Папа тебя очень любит.
Ты придёшь? спросил Тимофей, прижимая плюшевого зайца.
Обязательно. В субботу приду, пойдем в парк, будем есть мороженое. Слушайся папу.
Лада встала, взяла сумку. Настя уже ждала у двери, мрачная, с наушниками на шее. Она всё понимала и поддерживала мать, хотя молчала.
Владимир стоял в коридоре бледный, как стенка.
Ты серьёзно уйдёшь? Вот так просто?
Ключи на тумбочке, бросила Лада. Списки лекарств на холодильнике, у него горло красное, полоскать надо. В саду собрание в четверг, не забудь.
И ушла.
***
Первая неделя самостоятельной жизни Владимира выбила из колеи. Утро начиналось не с кофе и поцелуя Ольги, а с крика: «Папа, я хочу кушать!»
Потом гонки по квартире в поисках колготок, которые почемуто всегда исчезали. Овсянка пригорала, молоко убегало. Тимофей отказывался есть, плевался, требовал мультики.
Ешь, кто тебе сказал! орал Владимир, опаздывая на работу. Тимофей начинал рыдать. Владимир чувствовал себя чудовищем, хватался за ремень, бросал его, сулил шоколадку, лишь бы ребёнок замолчал.
В детском саду на него косо смотрели. Воспитательница каждый раз делала замечание:
Папа, почему ребёнок в грязной футболке?
Папа, вы забыли сменку.
Папа, нужно сдать деньги за шторы.
На работе всё валилось из рук. Телефон постоянно звонил, решал семейные проблемы. Начальник уже дважды вызывал его к себе, намекая, что личная жизнь не должна мешать работе.
Вечером начинался второй акт: забирать из сада, в магазин, убирать, готовить. Тимофей разбрасывал игрушки по всему полу через пять минут после того, как Владимир их собирал.
Ольга появилась на третий день, вошла в квартиру и сразу сморщила нос.
Виталь, мы же в кино собирались, капризно протянула она, не разуваясь.
Какое кино, Оля? сидел он на диване, в одном носке. Тимофея не с кем оставить.
Ну так наймём няню!
На какие деньги? Ты видела цены? У меня половина зарплаты уходит на кредит!
Тимофей выбежал в коридор, испачканный фломастерами, врезался в ноги Ольге, обхватив её брюки грязными руками.
Тётя! Смотри, я тигр!
Ай! вскрикнула Ольга, отпрыгивая. Что ты делаешь?! Владимир, убери его! Это же Дольче, они стоят кучу денег!
Он ребёнок, Оля! рявкнул он. Хватит истерить! Помогала бы лучше!
Я?! Помогала?! глаза её округлились. Я не няня! Я женщина, мне внимания хочется!
А у тебя тут драма! Твоя бывшая специально это устроила!
Моя бывшая, кстати, этим четыре года занималась, пока я на работе сидел! вдруг вырвалось у Владимира. Он удивился собственным словам.
Ольга фыркнула, развернулась и ушла, хлопнув дверью. Больше её не было.
К субботе Владимир выглядел как тень: похудел, оброс щетиной, под глазами тёмные круги. Квартира напоминала поле битвы. Когда позвонили в дверь, он метнулся открывать, спотыкаясь о крошки.
На пороге стояли Лада и Настя.
Мама! Тимофей с визгом бросился к ней. Лада подняла сына на руки, поцеловала в обе щеки.
Привет, мои хорошие. Как вы? Живы?
Владимир прислонился к стене, чувствуя, как дрожат колени. Он смотрел на жену, будто видел её впервые, и вдруг понял, какой титанический труд она тянула все эти годы, улыбаясь и не жалуясь. А он называл это «сидеть дома».
Лада прошептал он.
Она подняла бровь.
Забери его. Пожалуйста. Я не могу, меня уволят. Оля ушла. Я я…
Лада опустила Тимофея на пол.
Иди, сынок, покажи Насте свои новые рисунки.
Дети убежали в комнату.
Лада прошла на кухню, оглядела гору немытой посуды, засохшую гречку на плите, села на тот же табурет, где сидела неделю назад.
Я не вернусь сюда, Владимир, сказала она ровно. После того, что ты устроил, я с тобой жить не буду.
Да чёрт с ней, с Олей! махнул рукой Владимир, садясь напротив и закрывая лицо руками. Я всё понял. Я был не прав, кругом не прав. Но Тимофей ему нельзя со мной. Я плохой отец
Учись, резко сказала Лада. Но я понимаю, что ребёнку страдать нельзя. Поэтому у меня предложение.
Владимир поднял голову, смотря на неё с надеждой, как побитая собака.
Какое? Я на всё согласен.
Я забираю Тимофея, мы с детьми живём в этой квартире. Ты съезжаешь.
Куда? ошарашенно спросил он.
В мою студию, на те самые семнадцать метров. Живи там, води кого хочешь. Квартиру перепиши в дарственную на детей в равных долях, чтобы у меня была гарантия, что ты завтра снова не выгнешь нас ради новой любви.
Владимир хотел возразить, назвать это грабежом, но вспомнил эту неделю: ночной плач, температура, капризы, бесконечный день сурка, пустую квартиру и полное бессилие.
Он посмотрел на Ладу. Она не блефовала.
Если он откажется, она развернётся и уйдёт, а он останется один с этой ответственностью, к которой он катастрофически не готов.
Алименты платишь фиксированные, продолжала Лада, видя его колебания. Плюс половину кружков и секций. Видеться с сыном можешь, когда захочешь, я не буду мешать. Но жить будем здесь, без тебя.
Владимир молчал минуту, потом выдохнул.
Хорошо. Я согласен.
Лада кивнула.
Собирай вещи, Владимир. Студия свободна. Ключи сейчас дам.
Он встал, пошёл в спальню, достал чемодан. Он потерял всё: семью, сына, гордость. Но, застёгивая молнию на сумке, почемуто ощущал, что это было единственное правильное решение за семь лет.
