– Что еще выдумала? Какой еще дом престарелых? Не бывать этому! Я никуда из своего дома не поеду! отец Елизаветы Ивановны бросил в дочь кружкой, надеясь попасть прямиком в голову. Лиза увернулась для нее этот маневр был уже привычным.
Так жить становилось невозможно. Рано или поздно он причинит ей вред, а она так и не узнает, с какой стороны ждать беды. Между тем, когда Лиза подготавливала бумаги по устройству отца в пансионат, душу скребла лишь совесть. Ведь сейчас она делала для него куда больше, чем он когда-либо сделал для нее.
Посадив отца в машину, Лиза слушала, как он ругается и размахивает руками, проклиная всех причастных к его отъезду.
Лиза стояла у окна и смотрела, как машина исчезает за поворотом. В душе всплывали воспоминания о других днях когда-то давным-давно, в детстве, было уже нечто похожее, только тогда она была совсем маленькой и не знала, что ее ждет впереди.
Елизавета была единственным ребенком в семье. Мама не отважилась на второго, ведь муж был настоящим домашним самодуром, делающим жизнь близких невыносимой.
Отец Лизы, Иван Дмитриевич, на момент ее появления был далеко не юн ему перевалило за сорок.
Женился он вовсе не по любви. Союз с Машей ему нужен был лишь для карьерного роста: ему требовался образ примерного семьянина. Он быстро нашел подходящую кандидатуру скромную студентку Машеньку, дочь рабочих с местного завода. Для семьи девушки породниться с таким человеком было честью. О ее мнении никто не спрашивал. Свадьба была шумной, роскошной, но родителей невесты не пригласили слишком уж они были простого происхождения.
После свадьбы Маша переехала к мужу.
Для перевоспитания Маши в «настоящую жену чиновника» был приставлен наставник, который учил ее манерам, умению держать язык за зубами и незаметно не видеть того, на что не позволено.
Ну что, как день прошел? спрашивал Иван, усаживаясь в кресло по вечерам.
Всё хорошо. Освоила этикет за столом, прошла первый урок французского. Главное, чтобы муж не сердился.
И это все? А домом кто занялся?
Я сама составляла меню с кухаркой, делала покупки и здесь же убирала.
Ну, ладно. Сегодня сойдет. Только запомни руки всегда должны быть чистые, сама будь опрятна. Будешь вести себя как следует подумаю о машине с шофёром и о горничной. Но пока не заслужила.
Но даже при всех старания Маша редко слышала похвалу. Чаще всего Иван приезжал поздно и разряжал злобу именно на ней. Слуги могли уволиться или растрезвонить неприятное окружающим, а Маша была словно в закрытой клетке.
Впервые Иван ударил жену через месяц после свадьбы. Причины как таковой не было просто чтобы сразу обозначить, кто в доме хозяин.
Потом это вошло в привычку. Бил тайно, синяков не оставлял, чтобы никто не заподозрил недоброе. Маша мастерски скрывала следы под длинными рукавами и широкой улыбкой перед визитёрами.
Прошел год. Друзья и коллеги стали интересоваться почему в семье до сих пор нет детей.
Иван, хороший ты мужик, а почему молодая жена не беременна? Что у вас там не так? Ты бы ее к врачу своди. Время идет, а прогресса нет.
Пока не планировали. Жена еще учится, отрезал Иван.
Эка невидаль! Женщинам учиться незачем, пусть идет по врачам. Моя подскажете, куда обратиться. Все равно дети в семье должны быть, иначе для чего жениться? Пример подавай!
Тут Маша попала в круговорот обследований. Ивану даже пришлось временно перестать поднимать руку вдруг врачи заметят что-то лишнее.
Время шло, но особых причин не находили Маша оказалась здорова. Врачу пришлось намекнуть Ивану, что дело скорее в нем.
Я? только и сказал Иван. Да я тебя одним звонком вышвырну к черту на кулички.
Даже если и так, проблему для вашей семьи это не решит, спокойно ответил врач.
Пришлось проверяться. Итоги оказались нерадостные шансов стать отцом почти не было. Надежда оставалась только на случай.
Из-за насмешек коллег и раздражения от вида молодой жены Иван стал почти невыносим. Бить Машу было уже бессмысленно она только уходила в себя и тихо терпела. Позже у него появилась любовница, что на время его отвлекло.
Только спустя почти три года Маша забеременела. Родилась Лиза копия отца. Для Ивана это ничего не изменило ребенок его не интересовал. Воспитанием занимались мать с няней. Отец иногда не появлялся неделями; дочь была ему чужой.
С годами Лиза все больше раздражала отца. Когда ей было пять, она настойчиво чего-то просила, когда он пришел с работы и был не в духе. Он бросил ее через всю комнату. От неожиданности девочка даже не заплакала, а отец спокойно улегся на диван.
С того дня девочка поняла: главное молчать. Ивана это устраивало он мог без стеснения ударить или унизить ее даже при гостях.
Иван Дмитриевич, говорят, Лиза прекрасно играет на скрипке! Не попросите исполнить что-нибудь?
На скрипке? Она бы хоть правильно держать научилась! Лизка, иди неси свою балалайку, играй!
Лиза, красная от стыда, шла за инструментом. Игра на публике пугала ее всю жизнь: поэтому мечты о карьере остались мечтами, и после школы она больше не подошла ни к скрипке, ни к балалайке.
Порой Лиза думала не у всех ли так? Листая книги с картинками улыбающихся семей, она спрашивала себя, почему ей достался такой отец.
Мать не смогла стать для нее ни опорой, ни примером. Не полюбила она ребенка от нелюбимого мужа. Лизе было тринадцать, когда мама погибла в автокатастрофе так говорили официально, но что было на самом деле, она так и не узнала. С того дня Лиза окончательно замкнулась.
Окончив школу, Лиза поступила в институт, который выбрал ей отец. То было одно из последних решений Ивана за дочь он увяз в проблемах по службе, потерял большую часть связи и имущества. Почти все, что копил, ушло на то, чтобы замять дела и остаться на свободе. В итоге Иван ушел на покой в деревню, Лиза с ним почти не общалась.
Оказавшись один, отец начал терять рассудок. Соседи стали жаловаться Лизе на странности его поведения. Пришлось забрать его к себе.
Но дома Иван будто ожил: каждый день устраивал Лизе скандалы, мог все опрокинуть, кричать, угрожать. Тогда Лиза выделила ему отдельную комнату и заперла дверь на замок чтобы бедокурил в пределах одной комнаты. Когда и это не помогло, стало ясно: деменция прогрессирует, отец становится опасен, и приходится думать о пансионате.
У Лизы не было своей семьи все боялась людей и не доверяла им. На работе держалась особняком. Но, собирая папку документов, она мучилась от стыда не могла простить себе свое решение.
Но иначе было нельзя: обследования подтвердили диагноз, он уже не понимал, где и с кем находится. Агрессия осталась лишь к Лизе.
Она облазила все пансионаты во многих требовали серьезные суммы. Лиза тратила почти всю зарплату, брала подработки. Денег все равно едва хватало.
После того как отца забрали, Лиза еще несколько дней ходила как во сне. Перед глазами стоял день, когда мама пыталась сбежать, увозя ее маленькую к бабушке. Тогда Иван догнал их и вернул. А вскоре не стало мамы.
Спустя годы, уже приезжая к отцу в пансионат, Лиза каждый раз сдерживала слезы горечи и вины будто ничему иному ее не научили.
К чувству вины с годами прибавились и болезни сердце, бессонница, постоянная тревога. О прошлом Лиза вспоминала всегда с болью, как и в тот день, когда в последний раз закрыла за собой дверь отчего дома.
